Конечно, в этих небольших расчетах удачно игнорируется тот факт, что и после 35%-го роста цен я продолжаю покупать яблоки на распродаже за те же 59 центов за фунт, что платил за них две недели назад.
Эти расчеты схожи с государственными статистическими данными по инфляции. Индекс потребительских цен (наиболее часто используемое в большинстве случаев в отчетах мерило инфляции, сокращенно — ИПЦ) учитывает изменения цен не по корзине тех товаров, которые люди покупают сегодня, а по товарам, которые люди привыкли покупать. В такой корзине обычно чрезмерно хорошо представлены товары, которые продавались по сниженным ценам раньше, и недостаточно хорошо представлены товары, продающиеся по сниженным ценам сейчас. В результате наибольшему росту цен придается чрезмерное значение, а общая картина изменений выглядит хуже, чем она есть на самом деле.
Несколько лет назад стоимость авиабилетов была низкой, а портативные ноутбуки-лэптопы стоили дорого. Люди совершали много перелетов, но мало кто носил с собой ноутбук. Сегодня тарифы на авиабилеты выше, а цены на компьютеры гораздо ниже. Такой индекс, как индекс потребительских цен, придает большое значение росту цен на авиабилеты, но почти никакого — падению цен на компьютеры. Когда вам приходится платить за билет на самолет в этом году больше, чем вы платили в прошлом, индекс цен отражает это изменение. Когда вы покупаете компьютер, который не могли себе позволить в прошлом году, индекс цен такое изменение не учитывает. В прошлом году вы не покупали себе компьютер, поэтому ваш компьютер не считается.
В Соединенных Штатах инфляция была серьезной проблемой на протяжении большей части последних тридцати лет. Корректировка проблем измерения не делает проблему менее серьезной. Но она важна, когда инфляция составляет 3-4% или 5%. К примеру, социальные выплаты индексируются в соответствии с изменениями ИПЦ. Покупательная способность человека, годовой доход которого увеличивается пропорционально повышению ИПЦ, в целом увеличивается год от года, потому что ИПЦ всегда представляет ситуацию с инфляцией хуже, чем она есть на самом деле.
Это может прозвучать как критика в адрес Бюро статистики труда, которое составляет ИПЦ, но на самом деле это не так. В мире многочисленных цен, которые колеблются независимо друг от друга, не существует способа выстроить один значимый индекс, который не содержал бы тех или иных искажений. Правительство Соединенных Штатов использует несколько различных показателей инфляции, каждый из которых имеет свои, присущие только ему, искажения, и экономисты стараются быть внимательнее при выборе верного индекса для верной цели. Средства же массовой информации говорят только об ИПЦ, возможно, потому, что их цель — представить положение вещей безрадостным. Журналистика — мрачное искусство.
Строго говоря, статистические данные никогда не лгут, но та правда, которую они говорят, часто истолковывается неверно. Особенно это касается экономической статистики. Приведем еще несколько примеров.
До того как я переехал в Вашингтон, и после того, как я из него вернулся, я жил в Рочестере, штат Нью-Йорк, где на протяжении многих лет существовали две крупные конкурирующие сети продовольственных магазинов — Star Market и Wegman’s. (В настоящее время Star Market не существует. A Wegman’s по-прежнему действует, являясь гордостью Рочестера, и имеет достаточно оснований для распространения своей активности в северной части штата Нью-Йорк, несмотря на недавнее необъяснимое решение о прекращении продажи сливочного сыра с зеленым луком). Обычно Star Market использовал в качестве рекламы следующие строки: «Нами установлено: продукты, купленные среднестатистическим покупателем Star на прошлой неделе, в Wegman’s будут стоить на 3% дороже». Я считаю, что они говорили правду. И также считаю, что среднестатистический покупатель Wegman’s с легкостью может потратить на 3% больше, делая свои покупки в Star.
В расчетах Star мы обнаруживаем ту же ошибку, что и в расчетах ИПЦ. Скажем, сейчас в Star идет большая распродажа бананов, в то время в Wegman’s — большая распродажа яблок. В результате клиенты Star купили много бананов, а клиенты Wegman’s — много яблок. Конечно, продуктовая корзина в Wegman’s будет стоить дороже, чем в Star. Пока цены в обоих магазинах в среднем примерно сопоставимы, и до тех пор, покуда существуют такие перекрестные различия в ценах на отдельные продукты в разных магазинах, это именно то, чего и следовало ожидать. И это не является основанием для того, чтобы покупатели отдавали предпочтение одной сети магазинов перед другой.
Журналисты любят приводить статистику по уровню безработицы в качестве показателя общего состояния экономики. В сопутствующих обсуждениях обычно не учитывается тот факт, что безработица представляет собой то, к чему люди стремятся. Праздное времяпрепровождение, когда ничего не делаешь и предаешься своим мечтам, как правило, воспринимается как вещь хорошая, но когда такому досугу приписывается название «безработица», это неожиданно начинает восприниматься, как нечто плохое. Конечно, безработица может сопровождаться такими нежелательными явлениями, как сокращение доходов, и именно это имеют в виду журналисты, говоря о нежелательности безработицы. Но не стоит забывать, что выгоды от безработицы помогают облегчить связанные с этим расходы. Если вы потеряете работу рабочего на конвейере, зарабатывающего 50,000 долларов в год, и проводите свое время на пляже, зарабатывая 0 долларов в год, то утверждение, что вы потеряли работу, стоящую 50,000 долларов в год, будет преувеличением. Грубо говоря, все мы «недостаточно» работаем по сравнению с нашими предками, которые 100 лет назад вкалывали по 80 часов в неделю. Мало кому из нас захотелось бы оказаться на их месте. Эго наблюдение достаточно хорошо показывает, что безработица не является достаточным мерилом нашего экономического благополучия. На исходе XX века мы работаем меньше, чем когда-то работали наши бабушки и дедушки, потому что мы богаче, чем были они. Когда занятость падает, это может означать, что времена становятся лучше. По мере роста доходов, семьи могут позволить себе решать, что они смогут жить на заработок только одного работающего. Работники, которые цепляются за нежеланную работу в плохие времена, могут оставить ее, когда ситуация улучшится, либо благодаря росту доходов из других источников, либо благодаря обоснованному оптимизму и уверенности в том, что, если хорошенько поискать, можно найти работу и получше.
Безработица в стране может быть признаком того, что наступают тяжелые времена, либо того, что времена становятся все лучше. То же самое верно на уровне отдельного человека. Если Питер решает работать 80 часов в неделю и разбогатеть, в то время как Пол решает работать 3 часа в неделю и довольствоваться другими вещами, кто может сказать, чей выбор мудрее? Я не нахожу ответа на этот счет ни в экономической науке, ни в морали, ни, если уж на то пошло, в своем природном чутье, которое подсказывает, что нам следует больше поощрять одно, а не другое. Безработица, или низкий уровень занятости, может быть добровольным выбором и вполне неплохим.
Сторонние наблюдатели могут ошибочно полагать, что Питер мудрее или удачливее Пола, потому что доход Питера более зрим, чем досуг Пола. Совсем уж наивный наблюдатель может сказать, что справедливость требует от нас исправить разрыв в доходах путем передачи Полу части доходов Питера. Но, следуя этой идее, мы должны устранить и разрыв в досуге, передав Питеру часть досуга Пола. Если справедливость диктует, чтобы мы забирали деньги Питера, чтобы передать их Полу, почему же она не требует, чтобы Пол косил газон Питера?
