На мгновение Альге захотелось, чтобы Эрика улыбнулась ему так же искренне и открыто, как доктору. Или так же смешно дулась и смущалась, как при Юрии. Неужели все, что ему достанется, — только страх и лживая покорность? И не подкупить, не обмануть ее видящую душу, знающую, каков он на самом деле. Таким, как он, не улыбаются — таким подчиняются, иногда с верноподданническим трепетом, а иногда — с затаенной злобой и страхом внутри. Раньше ему хватало и этого. Но не сейчас. Все изменилось раньше, чем Ядгар это осознал.
Подобные неуместные мысли он тщательно прятал от своей маленькой телепатки, но сам на них глаза уже закрывать не мог. Его тянуло к Эрике — к ее телу, к ее теплу. А как заполучить маленький огонек ее души, не погасив его при этом, он пока не знал. Просто смотреть на девушку издалека, не имея возможности прикоснуться, Эдгару уже было недостаточно. Неестественно сильную эмоциональную тягу к ней лишь усиливало физическое влечение, мешая переключиться на других женщин. И все чаще и чаще казалось императору, что эта девушка с невинным взглядом и грацией робкой лани на самом деле колдунья, оплетающая его своими чарами.
Нужно было избавиться от этого наваждения, утолить свою жажду, взяв от Эрики столько, сколько он сможет. И сколько она сможет дать… а затем убрать как можно дальше от себя. Подарить девушке обещанную свободу, надеясь, что она в ней не утонет.
— Ничего твоему доктору не будет, — наконец устало сказал император. — Я хотел поговорить с тобой не об этом. Я прошу тебя сохранять дистанцию с другими людьми. Если есть необходимость о чем-то спросить или нужна помощь — обратись ко мне или Кронберг. Я делаю это не из-за глупой прихоти.
— Так почему же?
— Кронберг должна была объяснить тебе. Ты общаешься с моим сыном. Сейчас, в силу сочетания ваших способностей, ты для него — почти весь мир. И то, что влияет на тебя, влияет и на него. Я хочу оградить его от опасностей.
— Мой господин… — Эрика наконец-то отмерла. Взгляд миндально-карих глаз теперь почти прожигал Ядгара. — Нельзя никого защитить, оградив от контактов и спрятав его от всех опасностей.
— Что ты можешь об этом знать, — презрительно поджал он губы, — разве ты знаешь, что такое реальная опасность?
Девушка покачала головой, признавая свою беспомощность, и Альге смягчился.
— Ты сама порой как ребенок. И твой дар хоть и дает тебе некоторые преимущества, но при этом сильно ограничивает.
«Ваш сын — другое дело. Он не будет ни в чьей власти, а будет править сам», — мысленно возразила она.
Император давно заметил, что когда Эрика говорила о чем-то важном, то использовала свою новую способность к обратной телепатии. Как будто опасалась, что озвучь она свои слова вслух — и от них уже не откажешься.
— Да, мой сын — другое дело. В этом и проблема. Он смотрит на окружающую его реальность твоим взглядом, и так неверным. А если этот взгляд будет еще и затуманен кем-то другим, неважно, специально или нет…
— Я поняла. И знаю, что многое не могу дать Замиру.
«Но это можете дать вы, мой господин».
Вместо ответа Ядгар положил свою открытую ладонь на стол.
— Прикоснись ко мне, — с кривоватой улыбкой сказал он, зная, что его просьба заставит эспера вновь напрячься. И оказался прав. Эрика смотрела на его руку как на ядовитую змею, не торопясь дотрагиваться.
Император как ни в чем не бывало поднял свою чашку, сделал глоток уже остывшего чая.
— Вот видишь. Даже ты, идеально вышколенная выполнять приказы своего хозяина, не торопишься выполнять этот приказ. Я ведь не самый приятный человек для вас, эсперов? Меня боишься ты, меня ненавидел Лен… И сыну неприятно мое присутствие. Настолько, что я могу смотреть на него через стеклянную стену и видеокамеры, но не более.
Растерянность, тревога, жалость — эмоции Эрики нельзя было назвать приятными. Для обычного человека. Ядгар же, хоть и не наслаждался ими, но пробовал с искренним интересом человека, который сам не был способен их испытать. Я сказал, что твой взгляд — неверен. Хотя сам я не умею различать цвета и оттенки этого мира. Едва ли когда-нибудь император был так близок к признанию, что неспособность нормально чувствовать ограничивала его. Но если бы он и принял это, все равно никому не признался бы. Даже Эрике. Тем более Эрике.
Он кинул на нее оценивающий взгляд.
— Когда ты сможешь справиться с этой проблемой, когда я смогу вернуть себе сына, я буду считать, что ты выполнила свою часть сделки.
— Вашего сына нельзя исправить, — тут же отреагировала девушка. — Его дар — это не болезнь, которую можно вылечить.
Император спокойно кивнул.
— Я знаю. Значит, найди другой способ. Если хочешь быть свободной.
Играть на жажде свободы было нечестно с его стороны. Но раз только это могло зажечь взгляд Эрики, пока она рядом с ним, — значит, он будет нечестным.
Она взволнованно поднялась, обогнула стол и присела у ног Ядгара. Была так близко, что Альге почти задержал дыхание, опасаясь спугнуть девушку. Волнение и нетерпение окутывали ее, отражаясь во взгляде и неровном дыхании.
— Вы хотели, чтобы я коснулась вас… Позвольте мне сделать это сейчас.
Альге медленно кивнул, но в самый последний момент, когда ее ладонь была почти у его лица, перехватил руку, стараясь не задеть открытую кожу.
— Зачем?
«Чтобы понять, что затрудняет ваш контакт с эсперами, я должна узнать вас лучше. Пусть даже это… непросто».
— Разве это не опасно для тебя? Ты, возможно, еще не восстановилась после вчерашних событий.
— На моих способностях это никак не сказалось. У меня есть проблемы с контролем, но сейчас это поможет обеспечить нам более полный контакт. Чем больше я буду открыта, тем лучше.
Это был риск. Для Эрики в первую очередь. Но и для него тоже. Потому что он и так с трудом сдерживался, сверху вниз глядя на девушку. Ее беспомощно-трогательная поза у его ног была абсолютно невинна, но именно это и будило в Альге самые темные желания.
— Тогда нужно сделать по-другому. Я уже показывал тебе…
Вторая его рука легла ей на затылок. И прежде чем Эрика сделала попытку отодвинуться, он нагнулся и припал к ее губам. Жадно, почти грубо, не давая никакой возможности избежать поцелуя. В этот раз она и не сопротивлялась.
Все так знакомо. Прикосновения жестких губ, властные руки, не дающие отстраниться. И холодная пустота внутри, поглощающая и лишающая воли.
И все же было немного по-другому. Изменился ли Альге, стала ли я иной, но, не имея возможности укрыться, сдалась на волю пустоте и поняла, что раствориться в ней — не означает умереть. Потому что, отдав всю себя императору, я получила то что раньше мне было недоступно. Ядгар позволил изучать его, поддерживая и оберегая от самого себя… Мне все еще было страшно и одиноко, как маленькому ребенку, заблудившемуся в темноте, скрывающей монстров. Только теперь я знала, что хозяин этих чудовищ не позволит им съесть меня.
