Все же беспокойство было настолько сильным, что я не могла от него просто отмахнуться. Встав у кованой решетки, окружавшей какое-то здание, прикрыла глаза и сосредоточилась, расширяя радиус и интенсивность дара. Слишком много помех, чтобы понять, что именно меня так смутило.
Источник своей тревоги я не нашла, зато обнаружила что-то другое. Точнее, кого-то другого. Диего Альварес! Значит, шел за мной, но достаточно далеко, чтобы я его не заметила. Хотелось попробовать обмануть его, затесаться в толпе, пройти узкими закоулочками, вот только я понимала, что он отслеживал меня не визуально, а по браслету на ноге. Скрыться бы не получилось.
Надеюсь, Альварес тепло одет, потому что я собиралась гулять до тех пор, пока не отвалятся ноги. При этом осознавала, что встревожило меня вовсе не присутствие агента Альге. Другое. Но чем сильнее я прислушивалась, тем более смутным становился далекий образ, пока не исчез окончательно. Встряхнула головой, приходя в себя, и почувствовала, что замерзла.
Побродив еще немного, вышла на улицу Тропе, где количество пьяных возросло в разы. Несмотря на яркие завлекающие вывески и веселье вокруг, мне здесь было неуютно, и я решила повернуть обратно. И тут меня снова зацепило.
То же, что в первый раз? Нет, там я испытывала тревогу. Сейчас же меня куда-то тянуло с неодолимой силой.
Понадобилось почти полчаса, чтобы хоть немного приблизиться к источнику притяжения. Иногда я почти теряла его, и тогда приходилось возвращаться назад, чтобы поймать снова. В какой-то момент показалось, что я просто схожу с ума, потеряв контроль над своими способностями. Эсперы, слышащие несуществующие голоса и теряющиеся в миражных ощущениях, не такая уж редкость. Но в какой-то момент на одной из неприметных закоулков улицы Тропе я обнаружила бар, из которого тихо лилась музыка и где, возможно, находилось что-то важное для меня.
У входа стояла железяка, затребовавшая мои документы.
— Вы старше двадцати, можете пройти внутрь, — выплюнув из электронного нутра мою ИК, вежливо сообщил робот и более строго добавил: — Законодательство Лонги предусматривает наказание в двойном размере, если правонарушение было совершено в алкогольном или наркотическом опьянении. Будьте бдительны, тайнэ, и знайте свою меру.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила машину, — но я не собираюсь пить. И это не ваше дело.
Железяка меня проигнорировала, уже встречая следующего посетителя, а я наконец вступила в сумрак бара «Османия».
Здесь было гораздо пристойней, чем я воображала, то есть никаких раскачивающихся в пьяном танце моряков-бородачей и пляшущих девиц на барной стойке. Люди просто сидели за столиками небольшими компаниями или в одиночестве. Выглядели они прилично одетыми, хотя едва ли это был бар для элиты. Довольно много иностранцев, выделяющихся не только внешностью, но и одеждой, более откровенной и незатейливой, чем носили здесь.
«Османию» оккупировали мужчины, но встречались и женщины, в основном двух категорий: иноземки, яркие и раскованные, и лонгийки, которых было меньше, но в них мой наметанный взгляд сразу узнал охотниц за богатством. Правда, я имела дело с теми, кто охотится за миллионерами и аристократами; этим же хватало внимания иностранцев, пусть и на одну ночь.
Я плохо вписывалась в обе эти категории, но не особо выделялась — так, девочка из хорошей семьи, решившая пощекотать себе нервы в месте, полном приезжих. Отбиваясь от чужих мыслей, как от ленивых мух, искала то, что мне нужно. Но взгляд оказался быстрее. Он первым выхватил из компании, сидящей за одним из столиков, знакомый профиль с высоким покатым лбом и благородным носом с горбинкой. Доктор Дали!
Мне не пришлось звать его мысленно. Почувствовав мое присутствие, док вздрогнул и развернулся, встретившись со мной взглядом. Лицо его озарилось радостью. Едва не обрушив под собой стул и задев локтем зашипевшего соседа, Дали в несколько шагов оказался рядом со мной и сжал в крепких объятиях.
— Эрика!
Прижавшись к Сафару, я всхлипнула. Как же я, оказывается, скучала! По его голосу, его вниманию, по теплу.
— Ты… как ты тут?! Все хорошо? Ты что дрожишь? Мерзнешь, расстроилась? Сбежала? — начал спрашивать меня док, не давая слова вставить. Мне оставалось кивать или качать головой в нужный момент. Иногда я не попадала, чем вызывала новый шквал вопросов. Так продолжалось до тех пор, пока Дали не окликнули.
— Сафар, не познакомишь нас со своей девушкой?
— Эрика не моя девушка. Она… бывшая пациентка. — Судя по смешкам, ему никто не поверил. — Простите, нам нужно поговорить.
Дали потянул меня за собой, проведя во второй зал, оставшийся мной незамеченным. Народа здесь было поменьше, и мы быстро нашли небольшой столик в углу.
— Это ваши друзья? Коллеги? — спросила я.
— Эти? Нет, я почти никого в этой компании не знаю, кроме Шейда, — рассеянно ответил док, не отводя взволнованного взгляда от моего лица. — А что ты тут делаешь?
— Гуляю.
— По барам? — Дали недовольно нахмурился.
— Нет-нет, по городу. Просто я почувствовала ваше присутствие и решила зайти. Я временно живу не во дворце, а в городе. В своей квартире, — похвасталась, — ну почти своей. Мне ее снимают. Но я живу одна!
«За тобой следят?»
Я кивнула и неуверенно спросила:
— Может, мне стоит уйти? Не хочу, чтобы у вас были проблемы из-за меня.
— Наплевать, — мрачно ответил док, и я почувствовала гнев, старый, но при этом все еще сильный. Хотя радости от моего присутствия было больше. — Я уже не служу на «Грифоне», решил поработать на коммерческих рейсах, как Шейд. Денег немного меньше, зато гораздо больше свободы.
— Здорово!
— Послушай, если ты можешь ходить где угодно и общаться с кем угодно теперь, может, уйдем отсюда? Я живу неподалеку. Спокойно поговорим…
— Не знаю…
Я замялась: если я сейчас уйду с доком, об этом вскоре станет известно императору. Ну или сразу же — благодаря Альваресу. И тогда Дали может пострадать. В нем были какие-то странные, болезненные храбрость и безрассудство. Как будто на самом деле ему было все равно, к чему приведет его поступок. Мне это не нравилось.
Избавила меня от сомнений записка, переданная пареньком из обслуги.
«Жду пять минут. Потом захожу. Увижу, что не одна, — придется доложить имп. Твой п.».
«Твой п.»? Преследователь? Падре?
— Похититель радости, — пробурчала я, сминая бумажку, и вскочила. — Меня ждут.
— Может, оставишь свой номер кома?
— Не стоит. Нам лучше не видеться.
Говоря это, я чувствовала себя крайне глупо, точно героиня мыльной оперы. Да и выражение лица Сафара было под стать — будто у брошенного возлюбленного. На нас уже начали коситься.
— Эрика!
