Между тем рыжий завладел моей второй рукой, мягко поглаживая тыльную сторону кисти.
— Мне действительно пора. Очень скоро я покину дворец. Я пришел, чтобы узнать твой ответ. Отправишься ли ты со мной?
Я знала точно, что ему отвечу. Знала давно, но почему-то именно сейчас не могла произнести ни слова. Вместо этого потянулась вперед и обняла Юрия. Я так и не привыкла к невозможности его понять и почувствовать и, только слыша близко его дыхание, ощущая тепло тела, могла поверить в реальность этого человека.
— Прощаешься?
Не знаю как, но он понимал меня даже тогда, когда я не могла облечь свои желания и намерения в слова.
— Да.
— Могу ли я хотя бы узнать причину? Ты не доверяешь мне?
— Дело не в этом.
— Тогда, может, ты довольна своей жизнью тут? Влюбилась в своего хозяина?
Презрение в голосе гардарика отрезвило. Я оттолкнула Юрия и попыталась встать с кровати. Он поймал меня за руку и почти силой усадил рядом с собой.
— Не трепыхайся. Я не хотел тебя обидеть, — мягко сказал мужчина.
— Нет, хотели! — гневно воскликнула, пытаясь в полутьме увидеть выражение его лица. Отчего-то мне казалось, что он сейчас улыбается.
— Ты ведь понимаешь, что Ядгар обращается с тобой хорошо, пока ты ему интересна? Но когда-нибудь его увлеченность пройдет, и он оставит тебя.
Слова Цехеля повторяли мои собственные размышления. Но если раньше я думала о возможной свободе с надеждой, то теперь высказанная наемником правда больно меня уколола.
— Уходите, — сказала я твердо, вкладывая в слова всю свою волю, хотя и знала, что мой дар эспера не действует на гардарика. — Уходите и не возвращайтесь. Никогда. И забудьте о Замире. Он вам не по зубам.
— Подумай о том, что я смог проникнуть к тебе, а ты сейчас находишься в одном из самых охраняемых помещений. Неужели ты считаешь, что я не добрался бы и до наследника? — издевательски проговорил Цехель.
— Вы… — Я вскинулась, в ужасе думая, что, возможно, уже сейчас Замир мертв или искалечен.
— С ним все в порядке. Пока. И будет в порядке, если ты пойдешь со мной.
Я растерялась, не представляя, что мне сейчас делать. Все слишком далеко зашло. Я уже не понимала, чего ждать от Юрия. Он пугал меня, намеренно и жестоко, используя мой страх за ребенка в своих целях. Осознание этого внезапно успокоило. Будучи эмпатом, я нередко с презрением наблюдала за людьми, ставшими заложниками своих сиюминутных эмоций. Но сейчас сама оказалась не менее глупой. Нельзя действовать, руководствуясь страхом, нельзя идти на поводу у своей слабости. Глубоко вздохнув, я взяла себя в руки. Нет, Юрий блефует, пытается меня запугать. Я не поддамся.
— Я никуда с вами не пойду. И если вы…
Договорить не успела. На меня внезапно накатила слабость, в груди резко закололо. Покачнувшись, почти упала с кровати, в последний момент успев схватиться за гардарика.
— Не вовремя, — пробормотал сквозь зубы Юрий, укладывая меня на постель, а затем впился в губы поцелуем. В его прикосновении было все: сожаление и неутоленная страсть, желание наказать и в то же время мольба о прощении. Но больше всего в его поцелуе было горечи.
Горечь? Губы наемника действительно были покрыты чем-то горьким и неприятным на вкус. Это меня отрезвило, и я с силой укусила его, заставив отпустить.
— Любишь насилие, да? — прохрипел он, поднеся руку к своему рту.
— Вы пытаетесь отравить меня? — спросила я потрясенно.
— Нет. Лишь помочь. Тебе уже легче?
Я прислушалась к своим ощущениям. Дурнота и боль на самом деле уходили, зато появилась какая-то странная сонливость. Не удержавшись, зевнула и часто заморгала — глаза слипались.
— Побочный эффект, прости, — без какого либо сочувствия и сожаления сказал гардарик.
— Вы лишили меня дара, да? Теперь я стану… стану никому не нужной, — плаксиво протянула я.
— Не глупи, — голос Юрия звучал как сквозь туман, — ты бы этого просто не пережила. Я на время притупил твои способности, чтобы…
Для чего он это сделал, я уже не услышала, провалившись в сон.
Проснулась от резкой боли. Щеку жгло. Заморгала, привыкая к свету и растерянно глядя на мужчину, нависшего надо мной. Не Юрия, нет. Ядгара Альге. Лицо его, обычно спокойное, сейчас выражало почти весь спектр эмоций от облегчения до злости.
— Ч-что?
Язык до странности плохо слушался, а в теле была неприятная слабость.
— Это ты мне скажи. Охранник у дверей мертв, ты выглядишь ненамного лучше трупа, а дверной сканер сломан. Мне понадобилось пять минут, чтобы попасть внутрь собственных покоев.
Соображала я все еще плохо, но самое важное поняла.
— Охранник… мертв? Как?..
— Выясняется, — коротко ответил Альге, облегченно отпуская меня. Все это время он сжимал меня за плечи так крепко, что на коже наверняка останутся синяки. — Когда увидел тебя такой — неподвижной, бледной, — решил, что ты тоже умерла. Кронберг говорила мне, как плохо эмпаты воспринимают чужую смерть рядом с собой. А ты ведь еще не оправилась после Дали.
Значит, вот что это было! Я почувствовала, как человек по ту сторону двери умирает. И, переживи я опять чью-то смерть… Получается, Юрий все-таки спас меня, своим поцелуем не дав дару эспера меня погубить. Но почему стражник умер? Едва ли сам по себе…
Внезапно я догадалась. Юрий сказал, что отвел охране глаза, и я поверила. Но он врал. Чтобы попасть ко мне, Цехель отравил его. Чем-то таким, что действует не сразу, но делает беспомощным. Все это время, пока мы с Юрием говорили, стражник, темноволосый неулыбчивый мужчина, которого я и видела-то всего несколько раз, приближался к смерти все ближе и ближе. Но окончательно он должен был умереть после того, как я ушла бы с Юрием. «Не вовремя», — услышала я вновь голос гардарика. Конечно, я не должна была застать смерть охранника. Цехель просто не успел уговорить меня уйти и, напротив, вынужден был спасать. Все же в одном не обманывал: он на самом деле хотел мне помочь.
Но я все равно не могла больше оправдывать его. Не сейчас. Я еще слишком живо помнила угрозу в голосе наемника.
— Тай Цехель… был… здесь, — наконец выговорила я.
Взгляд Альге похолодел.
— Я знаю. Его уже ищут. Он что-то сделал тебе?
Покачала головой.
— Н-н-нет. Не знаю. Замир!
Император недоуменно нахмурился.
— Отвести тебя к нему?
— Проверьте, как он!
Не задавая вопросов, Ядгар что-то набрал на коме, подождал несколько секунд, вновь взглянул на экран и наконец успокаивающе кивнул мне.
— Он спит. Почему ты заволновалась о нем?
