Это маленькое стихотворение вполне соответствует личности
Гарри Лодера и, несомненно, созвучно всему настрою его выступления. Посему в
данном конкретном случает это было прекрасно. Если бы какой-либо другой
формально настроенный и сдержанный член клуба «Ротари» использовал этот стишок
в конце своего торжественного выступления, это могло бы выглядеть настолько
неестественным, что было бы почти смехотворным. Чем дольше я преподаю искусство
публичного выступления, тем более ясно я понимаю и более живо осознаю, что
невозможно дать общие правила, которые будут верны во всех случаях жизни. Ведь
так много зависит от предмета обсуждения, времени и места действия, да и самого
человека.
Каждый должен, как говорил святой Павел, совершать свое
спасение.
Я присутствовал в качестве гостя на прощальном обеде в связи
с отъездом из Нью-Йорка некоего человека свободной профессии. Один за другим
вставали ораторы, превозносили своего уезжавшего друга и желали ему успеха на
новой стезе его деятельности. Было около дюжины выступлений, но лишь одно из
них завершилось незабываемым образом. Это было именно то выступление, которое
закончилось стихами. Выступавший повернулся к уезжавшему и с чувством
воскликнул: "Ну, а теперь до свидания, желаю удачи, я желаю тебе всего
того, чего я мог бы пожелать самому себе!
Я прикасаюсь к своему сердцу, подобно жителям Востока:
Да будет с тобою мир Аллаха.
Куда бы ты ни пришел, куда бы ты ни приехал,
Пусть растут там прекрасные пальмы Аллаха,
Дни трудов и ночи отдыха пусть принесут тебе благословение
Аллаха.
Я прикасаюсь к своему сердцу, подобно жителям Востока:
Да пребудет с тобою мир Аллаха".
Дж. А. Эббот, вице-президент корпорации «Л.А.Д. моторс» из
Бруклина, выступал перед служащими своей организации по поводу преданности и
сотрудничества. Он завершил свое выступление звонкими строками из «Второй книги
джунглей» Киплинга:
"Вот вам Джунглей Закон — и Он незыблем, как небосвод.
Волк живет, покуда его блюдет; Волк, нарушив Закон, умрет.
Как лиана, сплетен, вьется Закон, в обе стороны вырастая:
Сила Стаи в том, что живет Волком, сила Волка — родная
Стая".
Киплинг
Если вы пойдете в библиотеку вашего города и скажете
библиотекарю, что вы готовите выступление на такую-то тему и хотели бы
подобрать поэтическую цитату для выражения той или иной идеи, то вам, возможно,
сумеют помочь подобрать что-нибудь похожее в каком-нибудь справочнике типа
«Знакомых цитат» Бартлетта.
Сила цитаты из Библии
Если вы сможете процитировать Священное писание в своем
выступлении, то вам повезет. Подходящая библейская цитата часто оказывает
глубокое воздействие. Известный финансист Фрэнк Вандерлип использовал этот
метод в концовке своего выступления, посвященного долгам союзников, которые они
должны были выплатить Соединенным Штатам:
"Если мы будем настаивать на буквальном выполнении
нашего требования, то оно наверняка не будет выполнено. Если мы будем
настаивать на нем из эгоистических соображений, то мы получим не деньги, а
ненависть. Если же мы будем великодушными, — мудро великодушными, — то долги
могут быт нам выплачены, и то добро, которое мы сделаем этим, будет означать
для нас материально больше, чем что-либо другое, с чем мы могли бы расстаться.
«Ибо тот, кто хочет спасти свою жизнь, потеряет ее, но тот,
кто потерял свою жизнь ради меня и Священного писания, тот спасет ее»."
Кульминация
Кульминация представляет собой популярный способ окончания
выступления. Часто бывает трудно осуществить ее, и она не всегда является
подходящей концовкой для всех ораторов и всех тем. Но если она хорошо
выполнена, то производит блестящее впечатление. Она достигает вершины, с каждым
предложением становясь все более мощной. Хороший пример кульминации можно найти
в окончании выступления о Филадельфии, которое получило премию и приведено в
главе третьей.
Линкольн использовал кульминацию при подготовке своих
заметок для лекции о Ниагарском водопаде. Заметьте, как каждое следующее
сравнение является более сильным, чем предыдущее, и как он достигает
кульминационного эффекта, сопоставляя возраст Ниагары с временами Колумба,
Христа, Моисея, Адама и т.д.:
«Это вызывает в памяти бесконечное прошлое. Когда Колумб
впервые искал наш континент, когда Христос страдал на кресте, когда Моисей вел
Израиль через Красное море, более того, даже когда Адам впервые был создан
руками господа, — тогда, как и теперь, здесь ревел Ниагарский водопад. Глаза
вымерших доисторических гигантов, чьи кости наполняют могильные холмы Америки,
смотрели на Ниагару так же, как смотрим на нее сейчас мы. Являясь современником
первого племени людей и будучи старше, чем первый человек, Ниагара так же
сильна и свежа сегодня, как и десять тысяч лет назад. Мамонты и мастодонты,
вымершие так давно, что только остатки их громадных костей подтверждают, что
они когда-то существовали, тоже смотрели на Ниагару, которая в течение всего
этого долгого времени не останавливалась ни на секунду, и ее поток никогда не
высыхал, никогда не замерзал, никогда не замирал, никогда не отдыхал».
Уэнделл Филлипс использовал такой же прием в своем
выступлении о Туссене-Лувертюре. Концовка его выступления приводится ниже. Этот
отрывок часто цитируется в книгах, посвященных публичным выступлениям.
В нем чувствуется энергия и жизненная сила. Оно кажется
интересным, несмотря на то, что слишком витиевато для нашего практичного века.
Эта речь была написана более пятидесяти лет назад. Интересно отметить,
насколько не прав был Уэнделл Филлипс в своих прогнозах относительно
исторического значения Джона Брауна и Туссена-Лувертюра «пятьдесят лет спустя,
когда истина получит слово». Видимо, столь же трудно предугадать ход истории,
как предсказать цены на бирже в следующем году или стоимость свиного сала.
"Я бы назвал его Наполеоном, но Наполеон создал свою
империю, нарушив клятвы и пролив море крови. Этот человек никогда не нарушал
своего слова. «Никакой мести» — вот был его великий девиз и принцип жизни. Вот
последние слова, которые он сказал своему сыну во Франции:
«Мой мальчик, ты когда-нибудь вернешься в Санто-Доминго.
Забудь, что Франция убила твоего отца». Я назвал бы его Кромвелем, но Кромвель
был только солдатом, и государство, которое он основал, сошло с ним в могилу. Я
назвал бы его Вашингтоном, но великий виргинец имел рабов.
Этот человек рисковал своей империей, но не разрешал
торговлю рабами в самой захудалой деревушке своих владений.
Вы можете сегодня посчитать меня фанатиком, ибо вы читали
историю не глазами, а своими предрассудками. Однако пятьдесят лет спустя, когда
истина получит слово, муза истории напишет имена Фокиона для Греции, Брута для
Рима, Хемпдена
[17]
для Англии, Лафайета для Франции, выберет Вашингтона как
яркий и совершенный цветок нашей более ранней цивилизации, а также Джона
Брауна, который был созревшим плодом времени нашего полудня, а затем, обмакнув
свое перо в солнечный свет, она напишет яркими синими буквами над именами их
всех имя солдата, государственного деятеля и мученика —
Туссена-Лувертюра".
