Павел поднял с травы завернутый в целлофан автомат и подал его Андрею.
17:28
– Эй! Мужчина! Не спим!
Толчок.
Железняк с трудом разлепил глаза. Он увидел яркий свет и в этом свете – силуэт. Старуха с косой. Нет, не с косой, а с клюкой. Этой клюкой она больно била его по ноге.
– Ты что разлегся? Пьяный, что ли? Хочешь, чтобы тебя обокрали?
Железняк посмотрел на то, что он держал в руках. Он не понимал, что это такое – черное, плоское, квадратное. Он не понимал, что с этим делать.
Сознание то уплывало, то снова возвращалось.
– Больной, что ли? – спросила старуха. – Может, тебе «Скорую» вызвать?
– Да нет, он просто пьяный, – донесся голос рядом, – смотрите, всё вокруг в блевотине. Воняет-то как…
Железняк попытался сосредоточиться на том, что он видел и слышал. Он почему-то понимал, что если опять уплывет в небытие, то он уже не выкарабкается обратно. Что с ним происходит? Кто он такой?
Так. Вот этот черный предмет в его руках. Что это такое? Железняк провел по этому предмету рукой. Гладкий на ощупь. Сбоку ребристая полоска. И металлический хвостик.
Рядом послышался загадочный дребезжащий звук. Что-то завибрировало в его кармане. Он нащупал карман, сунул в него руку и достал из него еще один предмет – прямоугольный, вытянутый. И снова он не понимал, что с ним делать. Предмет издавал звуки еще несколько секунд, потом замолчал. Железняк убрал предмет обратно в карман.
Он пытался вспомнить, что он здесь делает, и не мог. Кажется, он должен был куда-то ехать, с кем-то встретиться, и это было почему-то важно. Но сейчас он ничего не мог вспомнить. Совсем ничего.
17:31
Аделаида прошла по трапу на палубу деревянного корабля, заставленную столиками. Она открыла деревянную дверь и спустилась по ступенькам вниз. Она оказалась в просторном помещении, в котором стояли несколько столиков. Посетителей не было.
Появился официант в тельняшке и подал ей меню. Она села за ближайший столик и заказала греческий салат и бокал вина.
Не успел официант подать вино, как дверь наверху опять открылась и в зал спустился бритоголовый мужчина с седой бородкой. За ним, стуча ботинками, спустились еще шесть человек. Мужчина сразу двинулся к Аделаиде и сел напротив нее.
Его спутники рассредоточились по всему залу.
– Мирон, – представился мужчина.
– Аделаида, – ответила она.
– Валентин еще не приехал?
– Нет, как видите.
– Тогда подождем.
Официант поставил на стол перед Аделаидой бокал вина. Она взяла бокал и сделала маленький глоток.
– Ваше здоровье. Закажите себе что-нибудь. Я слышала, здесь хорошо готовят.
– Я не голоден.
– Как вам погода?
– Бывало и хуже, – усмехнулся Мирон.
– Вот как? Где, например?
– Под Кандагаром, например.
– А вы там воевали?
Он смотрел на нее пристально, как будто пытаясь понять, издевается она или нет. Но она не издевалась, ей действительно было любопытно.
– Воевал.
– А вы не боялись, что вас убьют?
Мирон не отвечал. Смотрел перед собой, сцепив пальцы.
– Интересная вы девушка, – сказал он после довольно продолжительной паузы, – неужели вы совсем ничего не боитесь?
– Я первая спросила, – улыбнулась Аделаида, – отвечайте.
– На войне – там немного по-другому все. Там входишь в какое-то такое странное состояние… Измененного сознания. И живешь в этом состоянии день за днем.
– Интересно. И что это за состояние?
– Ты как будто становишься щепкой в воде. Я имею в виду, как будто есть большая река и ты по этой реке плывешь. Река большая, течет быстро, но ты течения не чувствуешь. А попытаешься идти против течения – река тебя быстро поломает. А если поймаешь этот поток – ничего плохого с тобой не случится. Даже если убьют… даже если убьют… это будет… так… правильно, что ли…
– Вам нравилось быть в этом потоке?
Мирон пожал плечами:
– Пожалуй, да. Хотя ничего хорошего в этом нет, конечно. Но это я так говорю сейчас, когда сижу на берегу. А когда там, внутри – становится иногда так хорошо, так спокойно. Здесь такого спокойствия не бывает.
– Хотите туда вернуться?
Лицо Мирона сморщилось так, как будто он съел что-то сильно пересоленное.
– Нет, пожалуй, не хочу.
– Вам хорошо здесь? Вы научились ловить поток в обычной жизни?
– Нет. Такого на гражданке не бывает. Я понимаю, у меня есть друзья, которые потом хотели снова туда вернуться. Или те, кто искали таких же ощущений здесь. Они все погибли.
– А то, чем вы занимаетесь, разве это не та же самая война?
– Нет. Это другое. Это бизнес. У него совсем другая философия.
– Да? Какая же?
– На войне может выиграть только один. В бизнесе могут выиграть все. Нужно только уметь договариваться.
– То есть вы прислали ко мне человека с бритвой для того, чтобы со мной договориться?
– Не с вами. С вашим мужем.
– Вы уверены, что сможете с ним договориться?
– Надеюсь, что так.
Официант принес салат и поставил перед Аделаидой.
– Вы не против, если я поем? Я проголодалась.
– Конечно, – улыбнулся Мирон, – кушайте на здоровье.
Аделаида взяла вилку и начала есть салат.
17:38
Курашов сидел рядом с Асей возле выхода на посадку. Она что-то ему рассказывала, но он не слушал. Он думал о том, что Железняк не отвечал на телефонные звонки и не перезванивал.
Если Железняк его подвел, это означало, что он больше не может никому доверять и единственный выход, который у него остался, – это полететь в Красноярск и подписать с индусами договор о продаже завода.
Сделка была полностью подготовлена, хотя он не планировал ее проводить. Но сейчас все складывалось так, что другого выхода у него не было. Он либо продавал завод, либо его у него отнимали.
Теперь уже и схема, которую они должны были провернуть с Железняком, перестала казаться ему надежной. Она могла оттянуть время. Действительно, завод – это не мешок с гвоздями, он не может его перекинуть через плечо и перенести в другое место.
А раз так – то ему не удастся защитить свою собственность. Нужно избавляться от нее. Выходить в кэш и уезжать за границу. В Лондон. Говорят, там сейчас много русских. Купить дом и заниматься инвестициями. Покупать интернет-компании. Ходить на футбол и рок-концерты. Читать книги и смотреть кино. Встречаться с девушками. Отпустить бороду или побриться налысо. Заниматься спортом.
