Старуха вдруг побледнела. Она подошла к креслу старика, обняла его и поцеловала в седую макушку. Потом погладила по щеке, как будто прощаясь, и подняла лицо, по которому текли слезы. Наконец она кивнула и вышла.
– Ты не только Ельгин, – сказал старик торжественно. – Не только потомок этого славного рода. Сознаюсь, несколько лет назад я отчаялся ждать тебя, отчаялся хранить архив, из которого ты узнаешь главную тайну. Помнишь ли ты обитель в Останкино, куда я водил тебя в детстве? Там я спрятал архив, разделив его на части – так, чтобы непосвященный, даже проникнув внутрь, не смог бы соединить все части в одно целое и тем самым погубить тебя. Твой настоящий отец предал нашу тайну, но я – сохранил. В шкатулке ты найдешь ключ, с помощью которого проникнешь в обитель. Но я не успел составить полный план дома. Впрочем, я надеюсь на твою память, поскольку в детстве много раз рассказывал тебе о тайных залах обители. О статуях и механизмах. Ты просто должен вспомнить все, чему я тебя учил. И тогда ты не только отыщешь все спрятанные документы, но и откроешь главную тайну.
Вернулась старуха со шкатулкой в руках. Она грустно передала ее Ивану Андреевичу. При взгляде на крышку в груди у него сильно забилось сердце – там был изображен Нептун на трех водяных лошадях.
– Это шкатулка Нептунова общества! – сказал Крылов.
– Конечно, – ответил старик. – И ты теперь – последний хранитель его секретов. Впрочем, это всегда были и твои секреты.
Вдруг из прихожей раздался громкий женский голос:
– Есть тут кто? Разрешите переждать у вас дождь.
Афанасий заворчал и обернулся. В дверях появилась женщина в насквозь промокшем платье и со сбившейся набок прической.
– Прошу прощения! Я ехала мимо, и колесо моей кареты… Иван Андреевич! Вот так встреча!
Крылов чуть не подпрыгнул на месте.
– Агата Карловна! Какого черта вы здесь? Следили за мной?
– Да, – не смущаясь ответила девушка. – Но я вас предупреждала. Кто эти милые старички?
Со стороны кресла, в котором сидел старик, раздался хрип. Старуха бросилась к своему брату. Крылов тоже обернулся и увидел, как несчастный старец с ужасом указывает сухой рукой на Агату Карловну.
– Как! – прохрипел старик. – Твоя жена? Ты женился без моего разрешения на девице не нашей крови? Что ты наделал, глупец! Что ты наделал! Отдай шкатулку! Отдай! Ты не имеешь права на тайну! Ты все испортил! Все жертвы напрасны. Дурак. Предатель. Предатель, как твой отец.
Старик разбушевался, хрипя и вытягиваясь в своем кресле. Старуха отчаянно замахала руками, выпроваживая Крылова и Агату Карловну из зала.
– Погодите! – вскричал Иван Андреевич. – Я должен объясниться! Она мне не жена.
Но старик уже не слушал. Он вдруг начал биться о спинку кресла, невнятно выкрикивая. Ртом у него пошла пена.
– Агония, – сказал Афанасий. И Иван Андреевич вдруг подумал – откуда кучер знает это слово?
Потом старик резко обмяк. Старуха-сестра мычала, пыталась ладонями поднять старику голову, тормошила, но потом, вероятно, силы оставили ее. Она закрыла руками лицо и заплакала.
Агата Карловна, в самом начале этой сцены отпрянувшая к стене, молчала.
– Кажется, того, – пробормотал кучер. – Преставился.
Старуха резко поднялась, вытерла заплаканное лицо рукавом рваного халата и властно указала на дверь.
– Простите, сударыня, – сказал Крылов. – Простите.
Старуха все так же указывала им на дверь, пока все трое не вышли на крыльцо. Дверь за ними захлопнулась.
– Шкатулка при вас? – спросил кучер?
– Да, – растерянно ответил Иван Андреевич.
– А дождь не перестал. Ну что, барин, поедем обратно?
Крылов повернулся к Агате Карловне:
– Вы поедете с нами.
– Хорошо, – ответила она спокойно.
– Я разгадал ваш секрет, – сказал Крылов. – Вас послал шпионить за мной не Безбородко.
– Нет, – подтвердила она.
– Зачем тогда весь этот спектакль?
Агата пожала плечами:
– А почему бы и нет?
Она села рядом и поневоле прижалась к плечу Ивана Андреевича. От Агаты Карловны пахло жасмином и мокрой шерстью.
– Итак? – спросила она.
– Что? – буркнул Крылов.
– Итак, вы сказали, что я – не шпионка Безбородко.
– Но вы – все равно шпионка. И я знаю чья.
От плеча девушки шло приятное тепло.
– Не томите! – сказала Агата жеманно. – Раз уж вы начали говорить, то говорите сейчас, пока мы едем. Потому что потом вам придется объяснить мне, что же произошло в этом странном доме. Кто эти старики и почему они так отреагировали на мое появление.
Крылов кивнул.
– Хорошо. Вы сказали, что должны писать донесения на имя некоего «Аргуса» и отсылать их в кофейню «Павлин» возле дворца. И я поначалу подумал, что Аргус – это Шешковский, начальник Тайной экспедиции. Но Шешковский весной умер. Дальше мне стоило связать Аргуса и Павлина, но я не сделал это. А это важно.
– Почему?
– Мы все привыкли называть императрицу Минервой. Или, как говорили греки, – Афиной. Да, Афина – покровительница ремесел, домашнего очага, мудрая и честная воительница. И неудивительно, что придворные льстецы хором славят матушку Афиной-Минервой. Но сами ли они придумали этот эпитет?
– А кто?
– Я уверен, что сама императрица и выдумала такое сравнение. Она ведь умнейшая женщина империи. А про ее увлечение литературой я и не говорю. Вот смотрите, римские кесари, недолго думая, обожествили себя. А как покушаться на власть того, кто равен богам? Ведь и власть у них – божественная. Восстав против императора, ты восстаешь против всего Олимпа. Не так ли?
Агата Карловна кивнула и внимательно посмотрела на Ивана Андреевича.
– Но такова ли власть у матушки Екатерины Алексеевны? – спросил Крылов.
– Осторожно, – прошептала Агата. – Вы пошли по очень опасной тропе.
Крылов покосился на девушку:
– Донесете на меня?
– Может быть.
– Черт вас возьми!
Они проехали еще несколько минут в молчании, постоянно хватаясь за борт повозки, когда она подпрыгивала на ухабах. Наконец Агата Карловна сдалась.
– Быть по-вашему. Будем считать, что этот разговор я вела во сне. Задремала по дороге, и он мне привиделся. Прошу вас, продолжайте. Уж больно интересно послушать, какой вывод вы сделали.
– Ага! – воскликнул Крылов. – Вы намного умнее, чем кажетесь. Итак. Матушка пришла к трону на плечах гвардейцев. Эка невидаль! Но хуже то, что она – не прямой потомок Петра, а представляет небольшую Ангальт-Цербетскую династию. Это сейчас власть ее кажется незыблемой, все привыкли видеть в ней Екатерину Алексеевну, а не Софию Августу Фредерику. Но разве не было заговора Мировича, который пытался освободить заточенного Иоанна Антоновича?
