Москва. 1794 г.
– Это Крюгер, – выдавил из себя побледневший Крылов.
– Кто? – живо переспросил Архаров.
– Эльгину и Гришку убил Крюгер. Бывший драгун, шпион… не важно кого, присланный следить за мной. Он все время навязывался мне в провожатые, а я отказывал. Вероятно, Крюгер решил действовать, считая, что я уже вплотную подобрался к Чертовому…
Крылов осекся.
– К чему?
– К чертовому финалу моего задания, – поправился Иван Андреевич.
– Значит, Крюгер, – кивнул Архаров. – И Гаврилу Корнеева – тоже он?
– Может, и он…
– А может, и не он, – возразил Николай Петрович. – Корнеев был задушен. Эльгина и ваш камердинер – тоже.
– Мало ли…
Крылов невольно оглянулся вокруг – бежать было невозможно, но необходимо. Он даже вспотел – кровь бросилась ему в голову, а мысли помчали как обезумевшие лошади, не разбирая дороги.
– Что это вы, Иван Андреевич, взялись выгораживать своего кучера? – спросил Архаров насмешливо. – Это человек в узких кругах известный. В очень узких, но…
– А вы у него и спросите! – крикнул Крылов.
– Спросим, – кивнул Архаров. – И у него, и у вас. И у Агаты Карловны вашей – тоже птичка высокого полета. Да только и у нас силки на таких пташек есть. Она и не знает – вот удивится! Думает, если Матушка ей благоволит, так тут и всё? А сами вы, Иван Андреевич, много знаете про Агату? Что она за девица?
– Н-нет, не могу вот так сказать…
– Очень интересная! Давайте договоримся – вы мне все рассказываете, что знаете, а я вам – про Агату?
Вдруг в голове у Крылова как будто зажгли люстру в сто свеч. Он спокойно откинулся на спинку кресла и, глядя прямо в глаза Архарову, произнес:
– С чего бы мне это вам все рассказывать? Повторяю, я выполняю прямое указание Матушки. А вы хватаете меня, бьете, удерживаете связанным. И допрашиваете. Но разве вы мне можете предъявить хоть какое обвинение, Николай Петрович? На фу-фу берете? Не буду я с вами разговаривать – хоть убейте. Да убить не сможете – если я пропаду, Матушка дознание устроит. А вдруг на вас выйдет дело? Вдруг раскроется?
Архаров побагровел.
– Ты мне не грози. Не грози. Не такие напротив сидели – и ничего.
Санкт-Петербург. 1844 г.
– В ином месте и в иное время я, может, и испугался бы, – сказал Крылов. – Но не теперь. Тогда как будто сам черт в меня вселился. Нет, подумал я, врешь! Не ты меня согнешь, а я тебя, мил человек. И сказал всесильному Архарову:
– Вы, Николай Петрович, чем ругаться, лучше помогите мне. Вам от этого двойная польза будет.
Николай Петрович так и осекся:
– Что?
– Если я свое задание выполню, то обязательно передам Матушке, что сделал это только благодаря вам. Мне и вправду нужна помощь. Я ведь сюда за ней и явился – к мартинистам. Но раз уж вы тут заместо мартинистов живете, то обращаюсь к вам. Кроме того, сдается, что попутно можно и убийства раскрыть.
– Как это? – заинтересовался Архаров.
Я ступил на скользкую дорожку. Всей правды раскрывать было нельзя. Несмотря на то что Архаров заявил, мол, он не интересуется моим заданием, старик явно хотел сунуть свой нос в дела, которые его не касаются. Общая беда всех, кто при власти.
– Сдается мне, – начал я осторожно, – убийца действительно среди тех, с кем я имел дело в последнее время. Хоть вы и считаете нас одной компанией, смею заверить – это не так. Меня тяготит их общество.
– Так-так, – подался вперед Николай Пет-рович.
Я помолчал, обдумывая, как продолжить.
– Видите ли… Моя цель – некий заброшенный дом, в котором могли сохраниться важные для государыни бумаги. Я и сам не знаю, чем они ей так дороги. Так вот, члены «моей компании» – это шпионы, приставленные разными придворными, которые очень хотели бы заполучить эти бумаги. И, похоже, ради этих бумаг они готовы убивать. Не исключено, что и моя жизнь в опасности.
– Так…
– Поскольку ваши люди прогнали Афанасия, думаю, он сразу поехал к Агате Карловне, чтобы посовещаться – как поступить. И думаю…
– Они приедут сюда, чтобы понаблюдать за домом, – перебил меня Архаров. Он повернулся к мужику в коричневом кафтане. – Беги вниз и проследи вокруг – не стоит ли кто там, понял? Если увидишь – мигом сюда.
Коренастый кивнул и бросился вниз по лестнице.
Паузой я воспользовался, чтобы лихорадочно обдумать мои дальнейшие слова:
– Полагаю, когда я добуду те документы, они попытаются у меня их отнять. Возможно, убийца проявит себя в этот момент.
– Возможно.
– Тем он себя и выдаст! – закончил я с несчастным видом жертвы.
Москва. 1794 г.
Архаров сначала молча смотрел на Ивана Андреевича, а потом вдруг улыбнулся.
– Ну ты и дурак, – сказал он. – Думаешь, я поверю во всю эту чушь?
– А что? – растерянно спросил Крылов.
– Болтун! – хохотнул Николай Петрович. – Какой огород нагородил, лишь бы ускользнуть отсюда, да еще и с моей помощью. Впрочем…
Он почесал подбородок:
– Впрочем, во всей твоей болтовне есть один толк. Я действительно готов тебя выпустить. Но только под охраной моих людей. Их у меня мало, не то что раньше было. Вполне допускаю, что Афонька сейчас вернулся и следит за домом. Вот и поедешь ты, куда тебе надо. Пусть они едут за тобой. А в конце мы всю шайку вместе и сцапаем, чтобы не гоняться за каждым по отдельности по всей Москве. А там уж будем разбираться – если ты к убийствам не причастен, поедешь к государыне. А если виновен… Я сам к ней поеду и все расскажу.
Крылов медленно кивнул.
Тут вернулся коренастый и кивком подтвердил: Афанасий вернулся к дому.
– Там баба с ним, – сказал он.
Санкт-Петербург. 1844 г.
Доктор Галер попросил перерыва – кисть руки почти занемела. Он принял от Саши большую кружку кофе со сливками, подошел к раскрытому окну и взглянул вниз – карета уже стояла на своем месте, кучер горбился на козлах, надвинув шапку на глаза – вероятно, дремал. Окна все так же были плотно зашторены.
– Что там? – спросил Иван Андреевич, почесывая дряблую белесую грудь. – Опять твоя карета?
– Да.
– Смерть меня поджидает, я гляжу, – повторил свою мысль Крылов.
– Может, просто кредитор? – ответил Галер.
– Смерть – наш главный кредитор.
– Боитесь? – спросил доктор, не оборачиваясь. – У вас есть стихи про смерть?
– Да. Про то, как крестьянин в лесу нес валежник, да так устал, что о смерти взмолился. Тут она и заявилась.
