Нет, доктор Галер в тот момент не подумал о том, как вернуть пациента к жизни. Единственная мысль ударила ему в голову – деньги. Крылов не расплатился за работу. Прощай ставшая уже привычной пусть бедная, но не нищенская жизнь. Прощай аппарат. Прощайте планы переезда на юг. Бедная Лиза! Теперь тебя не спасти. Он растерял всю клиентуру, доверившись толстому старику, а тот…
– Погоди, – вдруг сказал он себе. – У тебя в руках целое состояние. Рукопись. И личные письма царя. Это стоит…
Он не знал, сколько дадут за рукопись и письма, но чувствовал – речь идет не о сотне рублей, а о тысячах.
Галер мельком взглянул на дверь, потом лихорадочно сунул письма обратно в шкатулку, опасаясь, что вот сейчас войдет Саша. Шкатулка полетела в сумку доктора. Туда же он сунул рукопись. На цыпочках подошел к двери, оглянулся на кровать, где продолжал молча лежать Крылов, потом осторожно отворил, тихо прошел коридором, схватил пальто, шляпу и спустился в парадное. Холодный влажный ветер ударил доктору в лицо. Путаясь в рукавах, он натянул пальто и тут увидел черную карету. Дверца ее была открыта.
Первой мыслью доктора было – бежать. Бежать, спрятаться, отсидеться до завтрашнего утра. А тогда – найти издателя или букиниста. Но тут на его плечо легла тяжелая рука.
– Барин, – прогудел мужской голос.
Галер вздрогнул, попытался вырвать плечо, но рука держала цепко.
– Барин, пожалуйте на два слова в карету. Хозяйка зовет.
– Хозяйка? – взвизгнул доктор, но тут же осекся. – Не знаю никакой твоей хозяйки.
В ответ его толкнули вперед.
– Хорошо! – сказал доктор, холодея. – Отпусти, я сам дойду.
По пути к черному экипажу он чувствовал спиной, что кучер не отстает, готовый в любой момент снова вцепиться и отволочь к своей хозяйке.
Наконец доктор очутился перед дверью экипажа. Он снова вспомнил, как и Крылов, и его сестра Лиза говорили про смерть, которая ждет. И вправду – как только Иван Андреевич умер, дверь кареты оказалась открытой. Но только почему-то для него. Смерть хочет говорить с ним?
– Дай подсажу, – прогудели сзади, и доктор буквально влетел внутрь.
Там сидела старуха, одетая в черное. Один глаз ее был закрыт – провалившееся веко указывало на его отсутствие. Женщина была очень стара, но держалась прямо.
– Доктор Галер? – спросила она сипло.
– С кем имею честь?
– Баронесса де Вейль.
– Я вас не знаю, сударыня?
– Нет.
– Что вам от меня нужно? Я спешу к сестре. Но вы это знаете, поскольку навещали ее. Зачем?
– Столько вопросов, – сказала старуха сердито. – А у меня к вам тоже есть один. Как там Крылов?
Доктор хотел ответить, что Иван Андреевич болен, но что есть надежда… Однако решил не лгать – уж больно странным казалось поведение старухи.
– Он умер.
Баронесса спокойно кивнула. Это известие не было для нее неожиданностью.
– Вы несколько дней были у него очень подолгу, – продолжила она. – Врачи обычно уделяют пациентам намного меньше времени.
Галер пожал плечами и не ответил. Он смотрел на старуху, и с каждой минутой его робость проходила. Опытным взглядом он искал следы болезней и слабости на ее лице. Так было проще разговаривать – не со зловещей Смертью, а с пожилой и не очень здоровой дамой.
– Он рассказывал вам, – баронесса не спрашивала, ее тон был утвердительным.
– О чем?
– Не увиливайте, – строго сказала старуха. – У Крылова была тайна. Он рассказывал вам. Что у вас в сумке?
– Инструменты и лекарства.
– Вы прижали ее к груди, когда я спросила, – заметила баронесса. – Что там? Бумаги? Крылов отдал вам бумаги?
– Какие бумаги?
Единственный глаз старухи обреченно закатился.
– Не играйте со мной, – просипела она. – Эти игры не для вас, доктор Галер. Эти тайны – не ваши. Я сейчас велю кликнуть будочника. Вас задержат и обыщут. Если окажется, что бумаги у вас, вы будете обвинены в воровстве у покойника.
– Нет! – встревоженно крикнул Галер. – Вы не посмеете! Я врач.
– Плевать! – отрезала старуха. – Много лет назад Крылов нашел в Москве бумаги, которые должен был передать мне. Они при вас?
– Вы… – ошарашенно произнес Федор Никитович. – Вы Агата Карловна?
– Агата Карловна де Вейль, – кивнула баронесса. – Де Вейль по мужу. Итак, вы показываете мне бумаги, а я не зову будочника. И мы расстаемся.
– Но Крылов обещал мне заплатить. И не сделал этого.
– Сколько?
– Тысячу! – выпалил Галер.
– Вы получите деньги. А теперь – бумаги.
Доктор приоткрыл сумку и достал шкатулку. Про рукопись он решил не говорить – Федор Никитович твердо решил продать ее издателю и получить дополнительный навар. Старуха положила шкатулку к себе на колени, откинула крышку. Потом отодвинула занавеску на окне возле себя и быстро просмотрела письма. Сложив их обратно, она снова посмотрела на Галера.
– Что это?
– Бумаги, которые нашел Иван Андреевич.
– Где остальные?
– Остальные, как он сказал, сгорели во время пожара в обители.
– Какого пожара?
Галер недоуменно уставился на нее:
– Как какого? Ведь обитель разрушена пожарами, так он сказал.
– Ерунда! Она стоит цела и невредима. Даже французы не добрались до дома со статуями. А добрались бы – никогда не прошли бы лабиринт.
– Лабиринт?
Галер был потрясен.
Старуха вздохнула:
– Иван Андреевич – лжец. Вы знали, что он был агентом Архарова?
– Н-нет…
– Что он вам наболтал? Впрочем… главный вопрос – зачем он вам все это рассказал?
Галер не ответил.
Старуха тяжело вздохнула.
– Искусный лжец. Литератор! Агент! Маска, которую он приклеил к своему толстому лицу и не снял даже перед смертью. Многое ли он успел вам рассказать?
Доктор кивнул:
– Пожалуй, всю историю про обитель.
– То есть немногое. Но хуже другое. Вы теперь знаете все. И это знание – смертельно опасно.
– Чем? – удивился Галер. – Дело давно минувших дней. Все, кто в нем участвовали – уже либо умерли, либо… – Он осекся, посмотрев на одноглазую старуху. – Кому теперь интересно, как и когда умер царевич Алексей?
Баронесса вдруг усмехнулась.
– Может быть, Нептунову обществу? – спросила она.
– Но Нептуново общество давно прекратило свое существование!
