Одноярусных армейских коек, табуреток и «двухместных» солдатских тумбочек хватило на всех. Тут же провели некоторую перестановку коек, завершившуюся оборудованием поста дневального: у выхода из палатки поставили единственный оказавшийся в палатке стол и табуретку.
– Антонов! – скомандовал Доржиев. – На пост шагом марш! Временный наряд до восемнадцати часов: Антонов, Богодухов, Верхотуров. Старший – Богодухов. Смена через два часа.
– А чо… – попытался что-то спросить Вовка Антонов, но Доржиев опередил:
– Не «чо», а в соответствии с обязанностями дневального по роте. Сиди и вспоминай Устав внутренней службы Вооружённых сил. Для ускорения мыслительного процесса напоминаю: посторонних не впускать; обязательно фиксировать, кто и куда, во сколько отправился и когда вернулся; при появлении районного военного комиссара или иного воинского начальника принять строевую стойку, громко подать команду «Смирно!» и четко докладывать: «Товарищ майор! Десятый взвод учебных сборов. По списку двадцать четыре человека…» Далее – полный расклад: кто где. Например: «Двадцать человек находятся на занятиях, во внутреннем наряде – четыре человека. Дневальный Антонов». Усёк?
– Я сейчас на бумажку запишу.
– «На бумажку»! Меньше на уроках надо зубоскалить. Запиши и зазубри. Бумажку потом съешь, чтобы сведения не достались врагу. Это всех касается! Особенно старших внутреннего наряда, – повернулся Доржиев к притихшим остальным. – Если настроены на победу – никакой анархии и разболтанности. Только строго по уставу завоюешь честь и славу! Без разрешения, но чтобы дневальный знал, – только в туалет. И больше никуда не шлындрать! По территории лагеря передвигаемся исключительно строем. В неотложных случаях одиночного движения – только бегом! Все свои сумки и «сидора́» аккуратно сложить в углу, под пустой койкой. В тумбочках чтобы только мыльно-рыльное обиталось: щетка, зубная паста, мыло. Полотенце свернуть пополам вдоль и повесить на спинку койки в изголовье. Клавдия Петровна, – обратился уже к Сумкиной. – Картон, я надеюсь, не забыли? Значит, на каждое койко-место бирку с указанием имени и фамилии, на дверцу тумбочки – аналогично. Времени на это – час.
Шишкин хренел от команд Серёги Доржиева. Куда подевался любитель шуток-прибауток! Но этот мобилизационный настрой военрука ему нравился. Он органично вписывался в общую картину увиденного. Всё предполагал Шишкин, но чтобы так, по-военному… Даже уже по приезде в райцентр, представлялось, что сборы по НВП – это нечто среднее между былыми студенческими выездами на картошку и пионерским лагерем: поселят ребятню в спортзале местной школы или в клубе, в самом лучшем случае – в дощатых баракообразных летних корпусах местного пионерлагеря, ну и всё остальное – соответственно. А тут – сплошная почта полевая! Это кто же так расстарался? Районная власть? Какие-то военные шефы?
«Тепло! Ещё теплее!» – можно крикнуть в этом месте.
Районные власти, безусловно, свою лепту внесли, выделив территорию и обязав колхозы-совхозы обеспечить продснабжение сборов. Соорудило же образцовый лагерь подразделение инженерных войск самого здорового и могучего военного округа Страны Советов. Не ребятни ради, а для круглогодичного проведения сборов «партизан» – резервистов, говоря современным языком.
Теоретически на «партизанские» сборы может угодить любой военнообязанный до пятидесяти лет включительно. На срок от двух недель до двух месяцев. Раз в три года, не чаще. Хотя, кому как повезёт. Если ты, по военному билету, обычная пехота, то, может, за всю свою «запасную» жизнь разок и сподобишься «попартизанить», а вот если выпала тебе более редкая, так сказать, технически узкая военно-учётная специальность, типа связиста, артиллериста, танкиста и т. п., то на сборах возможно оказаться и почаще. А «партизанами» призванных на сборы кличут по вполне банальной причине. Эту публику сроду не экипируют в новенькую, не бывавшую в употреблении военную форму. В ход идёт «вторая категория» хранящегося на армейских складах вещевого имущества: застиранные чуть ли не до дыр гимнастёрки и бриджи «времён Очакова и покоренья Крыма», брезентовые, с оловянными пряжками солдатские ремни, выгоревшие пилотки летом и потёртые, якобы зимние, шапки зимой, кирзачи и видавшие виды шинели. К категории «бэу» не относятся порой разве что портянки, майки, трусы и нательные рубашки с кальсонами. И то – не факт. Мало ли что проходит в ведомостях войскового вещимущества как «вторая категория». Нетрудно, надеюсь, современному читателю представить внешний вид такого «воинства»? Вот отсюда и «партизаны».
Ребятне повезло «распечатать» сооруженный лагерь, новосёлами первой волны в нём оказаться. Когда здесь побывает пара-тройка «партизанских» команд, подумал Шишкин, уставная красота несколько поблекнет. Осведомлённости вполне хватало: взрослые дяденьки на таких сборах особенно не напрягаются. Обозначают жалкое подобие армейских порядков; занятия можно спутать с пародией на них; пьяные куражи тоже не редкость. Но всё вместе трактуется как важнейшая часть государственной программы по обеспечению мобилизационной готовности страны на случай войны. Как и гражданская оборона. По выражению Шишкина-старшего, сия и вовсе Шекспир голимый: много шума из ничего… в штабах ГО за бронированными дверями якобы противоатомных бункеров. В столицах, может, и так. А в иных местностях… Ежели грянет вражья «ядрёна бонба» – завернись в простыню и ползи. Головой к эпицентру взрыва. Ползи, естественно, по-рачьи назад, а можешь и вовсе никуда не ползти – результат один и тот же. Однако ликбез закроем и вернёмся на сборы по НВП.
День заезда ознаменовался всеобщим построением в семнадцать часов. Кстати говоря, когда объявили построение, Клавочка Петровна переспросила:
– В пять часов вечера?
– Забудь это хотя бы на пять дней! – тут же сделал ей замечание Доржиев. – И все забудьте! В армии такого хронометража нет. Двадцать четыре часа! Перевожу с русского на русский: чтобы слышал от каждого только так: семнадцать тридцать, двадцать ноль-ноль…
Клавочка надулась, но не надолго. Когда на построении чмаровцы увидели соперников – тут уж не губы дуть. Девятиклассники Новоподгорнинской школы, соседи из Нагаевского, две команды школ райцентра выгодно выделялись из общей массы некой военизированной экипировкой, типа механизаторских комбинезонов. Про девятый класс из военного гарнизона и вовсе говорить нечего – эти щеголяли в перешитой или специально пошитой хэбэшной форме армейского образца.
– Встречают по одёжке, провожают по уму, – напомнил приунывшей ребятне после построения Шишкин.
– А также по выучке и сноровке! – добавил Доржиев. – Мы в состоянии всех этих ряженых обуть. Не унывать! Собраться! Настроиться! Сжать зубы и – побеждать! Побеждать!..
Наутро грянуло первое испытание. Соревнования по огневой подготовке на знание материальной части автомата Калашникова, на скорость и правильность неполной разборки и обратной сборки АКМ.
Майор Каладжанов лично застыл с секундомером в руках у выставленных в линейку столов.
– Напоминаю всем участникам! Секунды – не главное! Главное последовательность разборки и сборки. И аккуратность! Оружие – оно как женщ… В общем, обращаться осторожно, не допускать резких ударов и излишней силы молодецкой. Если та или иная отделяемая часть легко не отделяется, значит, что-то делаете не так. То же самое при сборке – всё ставится на место без ощутимых усилий. Все части должны лежать на столе по порядку, упаси вас боже, расшвырять их по столу!
