– Ты бы меньше тут на всю улицу разорялся! – шикнула на супруга Татьяна и скрылась в доме.
Николай хмыкнул и закурил.
– Да-а… Кончается лето… Уборочная скоро, а хлеба-то чахлые в этом году. Жара иссушила…
Шишкин-младший понимающе кивнул, хотя, когда они с Колпакиди катили в Чмарово, а вокруг расстилались желтеющие поля, чего-то сверхординарного не разглядел. Господи, да что он мог разглядеть, слепота городская!
Пока Николай курил, постоял на крыльце, слушая дальнейшие сентенции Остапчука по поводу нынешнего урожая зерновых. Потом, по-соседски пожелав друг другу спокойной ночи, оба нырнули в свои норы.
…Не спалось. В голове снова и снова прокручивался разговор с Танюшкой. «Подожду… Пока ждать не надоест…» На сколько её хватит? «А ты не обольщайся, друг ситный, – буркнул в ухо внутренний голос. – Ты действительно определись. Или она тебе в сам-деле – сельское приключение, или что-то посерьёзнее… Уж я и то тебя не пойму…»
…Воскресенье Шишкин-младший провёл самым бестолковым образом. Была мыслишка подвязать Терентьича на распродажу добра, но потом Александр передумал. Если с бегством в город ни хрена не получится и придётся после рокового октября перебираться в райцентр, то всё, что «нажито непосильным трудом»… Шишкиных-старших, там сгодится. Да и в городе, если квартиру снимать, лишним не будет.
«Квартиру снимать?! – встрепенулся внутренний голос. – Так ты, дядя, всё-таки на Танюшку нацелился?..»
– Да ни на кого я не нацелился! – как всегда вслух, отрезал Александр. – Ты у меня хуже соседки-болтуши стал! Бубнишь и бубнишь в ухо! Кто бы наши диалоги послушал – только пальцем у виска покрутит: совсем у хлопца крыша съехала! «Тихо сам с собою, тихо сам с собою…» А я уже не тихо, а громко! Мечта психиатра! Антон Семёныч Шпак и управдом Бунша в одном флаконе! Пойду-ка я лучше за хлебушком схожу…
И Шишкин отправился в «сельпо».
За прилавком управлялась Алёна-Леночка. На Шишкина посмотрела спокойно, без смущения, но и без холодности. Других покупателей в магазине не было, и Александр, купив пышный кирпич пшеничного и кулёк «барбарисок», виновато улыбнулся:
– Алёна, вы простите меня…
У той разве что пилоточка с головки не упала!
– Простите и не обижайтесь на меня… Вы – красивая и очень хорошая девушка… Самым искренним образом желаю вам огромного счастья и хорошей большой любви. Даже уверен: так у вас в жизни и сложится… Простите, если где-то как-то по-обидному вышло… – На этом и покинул «сельпо», оставив бабыдусину дочку в полнейшем ступоре…
Утром в понедельник Шишкин-младший залез в рейсовый автобус и отправился в райцентр. Но чем меньше до него оставалось километров, тем более трепетала душонка. Червь сомнений так усердно её изгрыз, а возможное развитие событий, при любом раскладе, – от положительного исхода до катастрофы задуманного, – так всё перемешало в голове, что при въезде в райцентр Шишкину уже хотелось выпрыгнуть из автобуса и бежать в обратной направлении.
«А может, его на месте нет… А может, лучше сразу в сектор учёта?..» – мелькнула напоследок трусливая мыслишка, когда Шишкин-младший потянул на себя двери приёмной.
Не-ет! Первый секретарь райкома партии Захар Ильич Волков был на месте и доступен для народа.
– Проходите, – улыбчиво разрешила молодому сельскому учителю секретарша, круглолицая крашеная блондинка неопределённых лет – того так называемого критического возраста, когда женщина что-то из себя ещё пытается строить, но стройматериалы уже явно не те.
– Разрешите? – Шишкин-младший опасливо ступил в кабинет.
– А, Александр! Проходи! – Первый поднялся из-за стола, крепко, чуть ли не до хруста, пожал руку. – Что привело? Дела комсомольские или проблемы школьные? Как там у вас, в Чмарово?
– Там всё нормально… – выдавил из себя Александр. – Я, собственно… Захар Ильич, по личному вопросу…
Ком встал у Шишкина в горле, но отступать уже было некуда.
– С учёта сняться…
– Что? – благодушная улыбка тут же исчезла с лица Волкова. – С учёта?! А это куда ты?..
– Вот, – Шишкин-младший положил на стол повестку из облвоенкомата, которую пятнадцать минут назад забрал в райвоенкомате. – Партийный призыв в ряды Вооруженных сил…
– Партийный, говоришь? – саркастически переспросил Волков. – Ага. Только что-то партия не в курсе!.. – Первый показал пальцем на собственную грудную клетку. – Ну, народец! Хоть в армию, лишь бы из села сбежать! – Голос первого отчётливо наливался чугунной тяжестью. – Дезертировать, стало быть, вздумал?
«Ага, – вякнул внутренний голос. – Дезертир! С «гражданки» в армию решил дезертировать!»
– …Мы на тебя такие надежды возлагали, а ты – в кусты?!
«Во, уже хорошо, что в прошедшем времени – не «возлагаем», а «возлагали», – спасительно цапнул ручонкой Шишкин-младший первую проплывающую перед носом жалкую соломинку. – Бросайте же, бросайте меня в терновый куст!»
– Пал Николаич, зайди-ка ко мне! – зловеще проговорил Волков в телефонную трубку и, багровея, снова уставился на Шишкина. – Это что же за выкрутас? Это как понимать? Таким надёжным мужиком мне показался!.. И вот что прикажешь с тобой теперь делать? Не для того мы тебя кандидатом в партию приняли, внештатным секретарём райкома комсомола избрали, чтобы всё это – псу под хвост… Дезертир!
В кабинете материализовалась фигура заворготделом, «серого кардинала» Кабаргина.
– Вот, полюбуйся, Пал Николаич, на кадра! Из района бежит!
Кабаргин непонимающе уставился на Волкова.
– Ты не на меня, ты на него гляди! С учёта прибыл сниматься. В армию, видишь ли, его забирают! Тебе известно об этом?
– Про армию нет, но в целом… Сомнения в целесообразности партийного решения высказывал… – Кабаргин со злостью принялся пепелить Шишкина-младшего драконовским взглядом.
– А почему мне не доложили?! – подозрительно уставился на заворга Волков.
– Я подумал, что это не существенно, покобенится и перестанет…
– Я уже не раз говорил, Пал Николаич, что думать тебе вредно и совершенно ни к чему. Делай, что сказали, а думать у нас есть кому! Иди… пока…
Кабаргин исчез так же бесшумно, как и появился. Шишкин-младший готов был голову на отсечение дать, что канул «серый кардинал» в иное измерение не через двери. Но то, что канул – это было очень кстати, потому как дальнейшее общение с Волковым гарантировало успех лишь при разговоре в режиме тет-а-тет. И промедление было смерти подобно.
– Хорошо, – сказал Шишкин-младший, наполняясь отчаянной решимостью. – Пусть для вас я выгляжу дезертиром. Но сбегаю я не на тёпленькое местечко. Молод ещё для тёпленьких местечек.
– А зачем тебе вообще всё это, Шишкин? – с усмешкой посмотрел в глаза Волков. – Романтика, что ли, в одном месте заиграла? Да и потом… Ты кому-то про неизвестности армейские рассказывай, а мне не надо. Съездил в город, договорился, или помогли договориться, насчёт военного трудоустройства, так сказать. И не лукавь, знаешь ведь, где служить будешь. Уж не в Тикси и не в Кушку зашлют. В областном центре, конечно… Всё обговорено, вот и повесточка организовалась. Даже подозреваю, что наш бывший райвоенком тоже посодействовал, нет? И не он ли надул тебе в уши после вашего майского успеха на сборах…
