– Позвольте, я куплю ее у вас? – вдруг предложил Сулакадзев. – Я знаю, вы стеснены в средствах. А у меня деньги есть. От отца остались. Он бережливым был. Ни на что я бы их не стал тратить, но книги… На ваши книги…
– Я подумаю, – кивнул Дубровский. – Хоть человек и знает, что должен умереть, а все равно не верится. Если я вам продам книги теперь, то умру тотчас же. Честное слово. Но… но…
– Говорите же…
Александр Иванович буквально умолял его. Дубровский протянул руку и накрыл ею кисть Сулакадзева, и тот даже вздрогнул оттого, какой холодной была рука коллекционера. Почти безжизненной…
– Но если бы кого я и выбрал хранителем своего сокровища, Александр Иванович, то именно вас. Подождем, пока… подождем…
– Хорошо. Как только скажете, я готов…
– Скажу, дорогой вы мой человек, – печально улыбнулся Дубровский. – Обязательно скажу…
Люди, которых судьба связала навеки одним знанием, одной тайной, уходили в вечность…
Из великого бунтаря Павел Строганов превратился в образцового военного. В 1812 году за героизм был произведен его императорским величеством в генерал-лейтенанты. Не раз был ранен. После Бородина возглавлял третий пехотный корпус, дрался под Тарутином, Малоярославцем и селом Красное. Был участником Битвы народов под Лейпцигом в середине октября 1813 года. Кровавая битва закончилась поражением Наполеона. За это сражение Павел Строганов получил орден Александра Невского. С ним повсюду следовал его сын Александр Павлович, из которого он решил сделать истинного защитника отечества. В 1814 году русские уже будут воевать во Франции. До падения диктатора оставалось всего ничего. Но революционная Франция отомстит Павлу Строганову сторицей! В битве при Краоне на глазах у Павла Александровича погибнет его сын. И смерть будет страшной – от артиллерийского выстрела. Сына и единственного наследника, которого Строганов любил больше жизни, буквально разорвет на части. Такого удара сердце великого бунтаря не вынесет. Он умрет от горя через три года в возрасте сорока пяти лет…
Годом раньше, в 1916-м, в Санкт-Петербурге уходил из жизни статский советник Петр Петрович Дубровский. К концу жизни он был совсем плох и беден. Сердце его походило на желтый листок, что трепещет на осеннем ветру, еще вот-вот, и сорвется.
Александр Иванович Сулакадзев навещал его часто, поддерживал до последних дней. Великая тайна скрепила эти две судьбы на веки вечные.
Незадолго до смерти Дубровский сказал своему товарищу и единомышленнику:
– Я ведь Александр Иванович, надеялся в соотечественниках наших зародить благородное соревнование! Да-да! Привозить из чужих краев вместо богатых гардеробов, кружев, фарфоровых сервизов и прочей дребедени разные предметы учености, обогащающие науки и художества. Но таких, как мы с вами, мало! И мы все равно, хоть лбы себе расшибем, останемся не поняты.
Сулакадзев плакал, плакал и старый слуга Дубровского, до конца оставшийся с хозяином.
– Нехорошо они с вами, очень нехорошо, – качал головой Сулакадзев, и когда Петр Петрович утомленно закрыл глаза, добавил: – Такого человека не оценили по достоинству…
Слуга принес пилюли для хозяина, а гостю чай.
– А вы тоже, Александр Иванович, больно не думайте… что вам повезет… – слабо обронил Дубровский. – Древние говорили: надейся на лучшее, но будь готов к худшему… Одно утешает, одно…
– Что же? – потянулся к умирающему Сулакадзев.
Петр Петрович Дубровский улыбнулся:
– Жизнь наша коротка, все условия, все награды с нею кончаются, Александр Иванович, но полезное для ума человеческого служит до окончания мира. Этим и живем, такие как мы, этим и дышим…
[35]
Нельзя сказать, что судьба Александра Ивановича Сулакадзева только била. Он собрал одну из самых лучших коллекций древностей в Санкт-Петербурге, был известным человеком, но позже допустил ошибку. Иногда он практиковал исправление древних рукописей, этакую редактору, дело открылось, и его обвинили в фальсификации источников. А врагов, завистников и конкурентов у него было много. По столице пошел слух, что вся рукописная коллекция Сулакадзева – им же мастерски и создана. Да только не хватило бы Александру Ивановичу Сулакадзеву мастерства сотворить то, что он имел! Ни мастерства, ни учености, ни времени! Особенно ухватились за эту ниточку о подделке норманисты, вот кто пытался оклеветать его пуще других!
Гавриил Романович Державин был последним энтузиастом славянской руники, после его смерти в 1816 году эта тема стала все меньше волновать и академическую мысль, и русских писателей. Все более обращались к современности. Да и церковь не приветствовала поиск истин в русском язычестве, тем более, что в России шло возрождение старообрядчества. О каких тут древностях могла идти речь!
Что до Александра Ивановича Сулакадзева, то он не был фигурой того масштаба, к которой бы прислушались, как это было с таким титаном отечественной культуры, как Державин.
Александр Иванович умер в 1830 году, и тогда же вся его коллекция полетела, как подхваченная ветром, в разные стороны. Достойного ученика и преемника у него не оказалось. А его вдове Софии, немке по рождению, в девичестве Шредер, не было дела до сокровища покойного мужа. Она продавала его книги и рукописи разным людям и без большого разбору. Распылилась библиотека! Даже через полвека книги из собрания Сулакадзева будут встречаться на различных книжных торгах столицы.
Но у одной из реликвий Александра Ивановича будет особая судьба…
В начале девятнадцатого века в Санкт-Петербурге было создано русофильское общество. Называлось оно «Беседа любителей русского слова», или между своих просто «Беседа». Основали его Гавриил Державин и Александр Шишков: два интеллектуала и кита-государственника. Членов «Беседы» называли «архаистами», у них были и противники, сторонники Карамзина, западники из общества «Арзамас», именовавшиеся «карамзинистами». В «Беседу» входили Иван Крылов и Николай Гнедич, им сочувствовали Александр Грибоедов, Петр Катенин, Владимир Раевский. Собирались в доме Державина. После смерти Гавриила Романовича общество распалось, но не погибло. Потом было восстание декабристов, а многие из бунтовщиков симпатизировали «Беседе», и общество ушло в тень. Но некоторые члены его продолжали встречаться и поддерживать друг с другом отношения. Среди этих людей был и Александр Иванович Сулакадзев, и генерал в отставке Николай Васильевич Неклюдов.
Он и пришел одним из первых после смерти Сулакадзева к его вдове Софии. Они заговорили о «сокровище» ее мужа. Так она иронично называла тут гигантскую библиотеку, собранную мужем.
– Если вы будете что-то продавать из коллекции покойного супруга, то не забудьте уведомить меня в первую очередь. Мы были дружны с Александром Ивановичем, о многом говорили, и я бы не отказался иметь о нем на память что-то из его «сокровища».
