«Но каким странным был тот голос!» – думал Ягайло Ган. Прежде он ни разу не слышал его…
В следующие недели Бравлин Второй по прозвищу Буревой, что означало Водитель бурь, собирал в северных землях огромное войско из подвластных ему славян, а также ильмеров и жмуди. Ручейками стекались к Ильменю воители разных племен!
– Смотри, Ягайло, сколь велико мое войско! – сказал Бравлин своему жрецу. – С таким войском можно идти на сам Константинополь! А мы еще послали гонцов к венедам и словенам! Когда мы будем в граде Киеве, и они подойдут сюда!
Спустя месяц войско Бравлина Буревого маршем вошло в Киев. На коне, рядом с князем и его телохранителями, ехал и верховный жрец Ягайло Ган. Жрец держался не хуже самого князя. Ведь он, а не Бравлин, был проводников воли богов! Он вдохновил и князя, и все его окружение на этот поход!
В ближайшие недели стали подходить с запада и полки венедов. Бравлин Буревой готов был выдвинуться в сторону Черного моря и Азова, в сторону легендарной древней Русколани…
– Это будет великий поход! – кивнул Ягайло Ган. – Боги всегда помогали тебе, Бравлин! В этот же раз они отдадут тебе всю Тавриду! А потом… потом…
– Говори, мое сердце пылает и ждет твоего ответа! – вновь потребовал князь славян. – Я жду этого слова! Ну?!
– А потом мы пойдем на Царь-град! – молвил Ягайло Ган.
Но что-то томительно сжимало его сердце и заставляло тяготиться сомнением. Но что это было? Откуда пришло это чувство к нему? Что таким образом ему хотели сказать боги?! Ведь они, чувствовал Ягайло Ган, пытались достучаться до него!..
В те судьбоносные дни войско из многих десятков тысяч славян – северных, западных и южных – вышло из града Киева и двинулось на юг – к Тавриде и Понту Эвксинскому.
Так начинался великий поход князя Бравлина Второго на ненавистную славянам Грецколань… Это был освободительный поход против греков и готов, договорившихся с хазарами. Но не только! Это был поход старых славянских богов на греческого Бога, о котором они много слышали, но силу которого не понимали и не желали понимать.
Уже через пару месяцев стало ясно, за кем сила. Бравлин победным маршем прошелся по окраинным землям Византии. Весь полуостров, который позже назовут Крымом, был занят воинственными славянами. Только южное побережье Тавриды оставалось последним оплотом греков! И то не все! Были уже захвачены и Херсонес, и Керчь! Око за око, зуб за зуб! Славяне сторицей платили за прежние унижения. Кто не хотел сдаваться, те уничтожались. Города дымились в развалинах, кругом лежали трупы. Десятки тысяч плененных греков – мужчин, женщин и детей – готовились быть проданными в рабство.
Греки укрепились на последнем своем рубеже – на прибрежной линии, в городе Суроже
[6].
К нему князь Бравлин и подкатил осадные машины. День и ночь камни и горшки с горящей смолой летели через крепостные стены. Огромные камни били и в сами стены города. И те дрожали, сыпались! Но стояли! Как стояли и сами защитники на стенах. Христианский город оказывал достойное сопротивление Бравлину. Но князь был неукротим! Теряя людей, штурмующие все ближе подбирались к воротам. Кипяток и смола выливались из медных ковшей на головы славян. Тучи стрел летели в обоих направлениях. Но ближе, ближе подходили атакующие! И вот уже бревно-таран с языческой бараньей головой разносило ворота. Трещали дубовые бревна, окованные железом!
– Скоро мы прорвемся в город! – сидя на белом коне, на вершине холма, говорил Бравлин Буревой своим полководцам. – Скоро мы покараем непокорных греков и покараем жестоко! А затем нам будет открыта дорога на Царь-град! Никого не окажется за нашей спиной! Наши боги верят в нас, как мы верим в них!
Рядом с Бравлином сидел на коне и Ягайло Ган – он смотрел, как погибает греческий город. Но почему его сердце не трепетало от восторга? Не ликовало? Не пылало радостью? Как пылали сейчас подожженные смолой дома в Суроже. Весело и ярко! Почему его сердце – против воли! – сжималось от отчаяния!
– Сварожич и Перун помогают нам! – восхищенно говорил Бравлин. – Я вижу их над моим войском! Они точно сами посылают стрелы на головы непокорных греков! Скажи, Ягайло, ты тоже видишь это?
– Может быть, может быть, – глядя на город, охваченный пламенем и дымом, шептал тот. – Мне так хочется верить в это!
Десять дней бомбардировки города сделали свое дело. Гарнизон и жители были на две трети истреблены. Сурож ослаб и дрогнул. Баранья голова тарана разнесла ворота. И князь Бравлин, уже поджидавший с гвардией неподалеку, ворвался в греческий город.
Началась уличная резня. Кругом пылали дома. Многие горожане забились в храме, надеясь, что Господь не позволит осквернить свой дом!
В тот день волна неутолимой ярости и слепой ненависти, которая обуревает любого захватчика, получившего достойный отпор, тащила воинов князя Бравлина по городу. Люди прятались в домах, но уже знали, что конец близок. Двери разлетались в щепы. Мужчины, защищавшие свои дома, умирали сразу же. Умирали и те, кто прятался в разных уголках дома. Отряды ревущих солдат волчьими стаями прокатывались по домам, ища матерей, жен и дочерей. Измученные во время похода и осады, они желали взять свое! Их не трогали мольбы о пощаде! Иссеченные камнями, которые летели на них со стен, десятки раз ошпаренные кипятком и маслом, искалеченные, но сохранившие звериную силу, они требовали отплаты! Возмездия! Воины Бравлина убивали стариков, часто – детей! Их интересовали только две вещи: золото и женщины. Но ведь именно поэтому христианские города оборонялись до последнего, когда варвары подходили к их стенам.
Звериная жажда разрушения, желание истребить все чужое, а потому непонятное и враждебное, сама вынесла гвардию Бравлина в центр города Сурожа, который уже пылал с разных концов. В центре города стоял прекрасный белого камня храм святой Софии.
Князь Бравлин, его военачальники и телохранители взбежали по ступеням.
– Откройте мне двери! – крикнул Бравлин. – Слышите, греки?! Открывайте же!.. Нет?! – Бравлин обернулся с паперти к своим солдатам. – Страх завладел их душами! Но что с них взять – они же греки!
Вокруг храма уже стояло сотни две лучших воинов Бравлина, которые никогда не оставляли своего князя. Несколько ординарцев Бравлина заколотили рукоятями в двери.
– Открывайте, христиане! – кричал его первый воевода и друг Медведь. – Хозяин пришел к вам! Ваш господин! – Рыжебородый, он обернулся к князю. – Да они плюют на тебя, князь!
Свирепая гримаса исказила лицо князя Бравлина. Он вытянул руку с мечом:
– Я хочу, чтобы кровь христиан была повсюду! Я хочу стоять по колено в крови! Я хочу, чтобы этот храм стал одной кровавой бадьей! Гоните сюда таран!
Именно тогда Бравлин, как и его воины, непроизвольно посмотрел вверх. Над Сурожем собирались тучи, и так быстро, точно кто-то своей волей сводил их сюда…
