При такой жаре бедная Марта могла умереть раз сто. Сестра и Мария сохранили ей жизнь благодаря какому-то чуду, ниспосланному свыше. Они отказывали себе во всем ради нее, стараясь отыскать ей место на каменных плитах, где было бы посвежее. Сокамерники считали их героинями. Их историю, ставшую легендой, пересказывали друг другу. Над ними простералась, как спасительный покров, красно-золотая тень Роланда. И, в конце концов, пошел дождь, и условия в башне стали не такими ужасными. Можно было, наконец, утолить жажду, помыться и восстановить силы…
Но маршал де Виллар знал цену символам в стране, раздираемой войной. В ноябре он приказал освободить сестер де Корнели из тюрьмы при условии, что они уедут в Швейцарию, где их уже ждала семья.
Однажды утром, под покровом тумана, принимавшего самые причудливые очертания над зелеными прудами, Катрин, еще до конца не оправившаяся Марта и Мария покинули Эг-Морт. Их сопровождала стража, которая должна была сопровождать женщин до границы. И они ушли в туман и безвестность. История закрыла перед ними свои двери, об их дальнейшей судьбе ничего не известно.
А старая башня, построенная Людовиком Святым, когда тот основал порт Эг-Морт, сначала выполняла функции сторожевого здания, а потом из нее сделали тюрьму. После этих событий в ней содержалась настоящая героиня, известная во всем регионе, как знамя протестантского движения: Мария Дюран, которая вместе со своей семьей была заключена в темнице еще девочкой и пробыла там тридцать семь долгих лет. Времени не удалось заставить ее отречься от веры, не потеряла она и надежды, и щедрости, ибо постоянно помогала своим соседкам и вселяла в них уверенность, когда те были на грани отчаяния. На краю колодца, окаймленного железом, там и теперь можно увидеть слова: «Ради Бога. Сопротивляйтесь!»
Ее и тринадцать оставшихся узниц освободил принц де Бово, ставший губернатором Лангедока в 1767 году…
Часы работы
С 1 мая по 31 августа с 10.00 до 19.00.
С 1 сентября по 30 апреля с 10.00 до 13.00 и с 14.00 до 16.30.
Кропьер (Cropières)
Дом Анжелики
Кто легкомысленная самая из них?
Ужель то королева Монтеспан?
Или Гортензия с извечной своей книгой,
Иль с требником церковным Ментенон,
Или Фонтанж с известной всем подвязкой?
Альфред де Мюссе
Едва ли Кропьер можно назвать замком. Скорее это большой дом в горах, наполовину ферма, наполовину усадьба. Его гордость и украшение – лестница с перилами в духе Версальского дворца. Она служит памятью об утонченном вкусе красивой женщины. Вокруг простирается прекрасный пейзаж: небольшая долина в кантальском плато, журчание реки и тишина, тяжело переносимая зимой, но которая позволяет свободно цвести диким цветам с наступлением весны. Хозяйка была очень на них похожа.
Она была очень красива, и поэтому к семнадцатилетней юной Анжелике де Скорай де Руссилль в отчий дом осенью 1678 года приехала тетушка-канонисса. Небольшое круглое лицо девушки, скрытое под копной золотистых волос, было очень свежим, освещенным сиянием серых глаз, белоснежных зубов и изящного розового ротика. Вместе с тем высокая и гибкая, обладающая природным очарованием девушка не отдавала себе отчета в своей красоте, зато ее семья видела ее достоинства и вполне могла оценить их.
В доме набожную даму встретили с радостью и почтением, потому что она привезла важную новость: Анжелику собирались сделать фрейлиной герцогини Орлеанской, невестки короля Людовика XIV.
Эту завидную привилегию для своей юной племянницы тетушка смогла получить благодаря поддержке всемогущей аббатисы де Фонтевро, Марии-Мадлены де Мортемар, сестры маркизы де Монтеспан, которая не гнушалась пристраивать своих знакомых в различных кругах королевского двора. Можно себе представить радость семьи, окрашенную корыстными мыслями о финансовой выгоде от этой затеи. Чтобы показаться при дворе, даже и у герцогини Орлеанской, нужны были платья и остальное приданое, а семья де Скорай не была богата. Однако все ее члены решили собрать деньги, чтобы одеть ребенка, потому что их девочке выпал просто уникальный шанс. Ведь ее красота – это весьма выгодное вложение финансов.
Благодаря совместным усилиям Анжелика, сопровождаемая тетушкой, в один прекрасный день пересекла порог Пале-Рояля в Париже и сделала реверанс перед герцогиней.
Теперешняя ее хозяйка – это не та хрупкая и порой жестокая Генриетта. Это была вторая супруга Месье
[31]: княгиня Палатинская, крепкая немка, бранящаяся, как извозчик, и пьющая пиво в свободное время, когда ее охватывала ностальгия по родной Германии. Однако она была умна, добра и умела радоваться жизни.
Мадам благожелательно приняла юную провинциалку, но задала ей несколько вопросов: как так получилось, что ее порекомендовала сестра главной фаворитки, этой сорокалетней Монтеспан, которую та ненавидела и которая, уже изрядно пополнев, пыталась не допустить к Королю-Солнцу любого, кто вызывал у нее беспокойство?
При первой же возможности Мадам обратилась к аббатисе де Фонтевро, которая ответила ей без малейшего смущения: малышка прекрасна, но глупа, как пробка. Нет ничего полезнее дурака, которым умеешь управлять. Именно так размышляла мадам де Монтеспан.
Тут-то княгиня Палатинская и поняла: мадам де Монтеспан предпочитала сама поставлять королю-любовнику развлечения, чем оставлять это на волю случая. Чуть позже эту жительницу Оверни практически отняли у герцогини: Анжелику пригласили в личный круг общения фаворитки в замок Кланьи, роскошное строение на севере от Версаля, не дошедшее до наших дней.
Знакомство удалось на славу: молодая девушка была достаточно ослепительна, чтобы привлечь внимание короля, но глупа. Мадам де Монтеспан думала, что в опытных руках простушка будет податлива, как тесто, и не представит никакой опасности. Тут-то коварная маркиза и ошибалась!
Анжелика вовсе не была глупа. Просто ее шокировала перемена обстановки. Ее выдернули из овернской усадьбы, чтобы без всякой подготовки привести в самый красивый дворец мира, кинув в самую гущу одновременно блистательного и опасного королевского двора. Женщины тут были так же дерзки, как и мужчины, поэтому «крестьянка» услышала о себе достаточно неприятных вещей. Понадобился железный кулак мадам де Монтеспан, чтобы заткнуть рты болтунам и поддерживать видимость спокойствия вокруг своей протеже.
Казалось, все шло точно по плану. Во время первого же визита в Кланьи мадемуазель де Скорай представили королю. Девушка была так испугана, что ей понадобилось некоторое время для исполнения реверанса. Она оказалась лицом к лицу с королем: это позволило ему хорошенько ее разглядеть. Ошибка в этикете лишь вызвала его улыбку, тогда как, по мнению остальных, Анжелика заслуживала замечания. Но какой мужчина рассердился бы, увидев столько восхищения в глазах юной девушки?
