Взрослых тоже влекло к фантазиям. Булгаковский профессор превратил собаку в человека и человека в собаку, в рассказе Бориса Пильняка «Иван Москва» оживала египетская мумия. Жизнь и литература как сообщающиеся сосуды смешивали реальность и фантазию, факты и вымысел. Как-то, на исходе XIX века, Антон Павлович Чехов занес в свою записную книжку такой малозначительный факт: «маленький, крошечный школьник по фамилии Трахтенбауэр». Ему, Чехову, наверное, показалось занятным сочетание крошечного человечка с тяжеловесной и трескучей фамилией. Прошли годы. Крошечный школьник, наверное, вырос и превратился в дядю с бородой, но вот в повести Вениамина Александровича Каверина «Черновик человека», которую он начал писать в 1931 году, появился «крошечный гимназистик» Трахтенбауэр, тот самый, из чеховской записной книжки, ничуть не подросший.
Говорят, что М. А. Булгаков вывел в образе Филиппа Филипповича Преображенского своего дядю, гинеколога. И жил Филипп Филиппович в доме 24 по Кропоткинской улице, как дядя, и, как дядя, был профессором. Но были в то время и другие профессора, похожие на Преображенского. Они делали операции, подобные тем, которые делал булгаковский профессор. Конечно, собак в людей они не переделывали, но омолаживание с помощью пересадки половых желез животных производили. Начали заниматься омолаживанием хирургическим путем профессора Штейнах в Вене и Воронов в Париже. Штейнах перевязывал мужчинам семенные канатики для того, чтобы гормоны не растрачивались, а шли на питание организма. Воронов же занимался пересадками. Это был высокий красивый человек с яркими голубыми глазами. На груди его красовалась ленточка ордена Почетного легиона. В молодости он прослужил несколько лет домашним врачом шейха в Каире. Там он обратил внимание на раннее старение евнухов и стал заниматься проблемой зависимости старения от состояния половых желез. В своих занятиях он добился таких успехов, что в Париже сочли возможным назначить его руководителем хирургического отдела «Коллеж де франс». Правительство предоставило ему для опытов овец. Сначала он экспериментировал на них. Овцы стали лучше обрастать шерстью. Тогда Воронов перешел к операциям на людях. Он пересаживал им половые железы обезьян. Первая операция была сделана им 12 июня 1920 года. Его клиентами стали знаменитые врачи, художники, артисты, ученые. Известный драматург и редактор газеты «Котидьен» Шарль Малонто благодаря сделанной ему операции сохранил в свои семьдесят лет свежесть чувств и изрядно надоел парижским дамам своими ухаживаниями. Утверждали даже, что Воронов пересадил яички французскому министру Клемансо и английскому Ллойд Джорджу. Потом он выпустил книгу под непонятным названием «Греффес Лестисукулер», в которой описал свою научную деятельность, отказался от опытов над людьми, слишком много, видно, было к нему претензий, и вернулся к баранам в африканских колониях Франции. С ними было спокойнее.
Его коллеги в России также занимались омолаживанием людей — это профессора Немилов, Халатов, Бехтерев, доцент Гораш в Ленинграде, профессора Мартынов, Кольцов, Завадовский в Москве. В клинике профессора Мартынова, в частности, людям пересаживались эндокринные железы макак, котов и овец. Результаты получались противоречивые, но все же были случаи, когда операции способствовали омоложению.
Семидесятидвухлетний профессор медицины Викторов, подвергшийся операции (ему были пересажены яички макаки в клинике профессора Мартынова), спустя год после нее записал в своем дневнике, что у него повысилась работоспособность, он стал легко подниматься по лестнице, не держась за перила, стал ходить большими шагами, спокойно пользоваться трамваем, его волосы потемнели, улучшилось зрение, повысился аппетит, улучшился сон, «начали появляться эротические сновидения и, тоже во сне, довольно энергичные эрекции». Что ж, профессора можно было бы поздравить с такой удачей, правда, если это все ему не приснилось.
Достижения медицины не обошли стороной и зоопарк. Вход в него был тогда с Грузинской улицы. Так вот, пройдя слоновник, в котором томился слон, подаренный Москве бухарским эмиром, а потом клетку с попугаем, который на слова посетителей «попка дурак» совершенно справедливо отвечал: «Сам дурак», можно было подойти к вольеру, в котором находились, судя по табличкам, омоложенный козел, петух, превращенный в курицу, и курица, превращенная в петуха. Некоторые скептики утверждали, что козла подменили, а на клетках с домашней птицей просто перевесили таблички. Возразить против этого было трудно: никто, как назло, не помнил, как выглядел этот козел в молодости.
Все эти опыты будоражили фантазию писателей и научных деятелей.
Немало внимания ученые уделяли крови человека. В 1926 году доктор Манойлов в полукустарной лаборатории, с помощью изобретенного им реактива, определял половую принадлежность крови. Мужская кровь после введения реактива обесцвечивалась, женская — нет. Ученый пошел дальше. Он стал проводить опыты по установлению национальной принадлежности по крови. По его мнению, кровь разных народов окисляется по-разному. В 187 случаях из 222 он определил национальность правильно.
Творческое беспокойство было присуще и доктору из Химико-фармацевтического института при ВСНХ С. И. Чечулину. Он стремился к оживлению удаленных из организма органов. В институте им демонстрировался опыт по оживлению отрезанной собачьей головы. Голова была соединена со специальным аппаратом трубочками, через которые в нее подавалось «орошение». Доктор долго бился над изобретением раствора, способного обеспечить жизнедеятельность отрезанного органа. Необходима была жидкость, которая несла бы в себе кислород. Ничего не придумав, он стал использовать в своих опытах кровь собаки. Чтобы кровь не сворачивалась, применял немецкий препарат «Бауэр-205», или «Германик». Собачья голова в его лаборатории жила три с половиной — четыре часа. Рефлексы ей были не чужды, но преданных взглядов на Чечулина она не бросала. Не заслужил, значит.
Да, немало собак стало жертвой экспериментов. Но жизни их не пропали даром. Заработали на «искусственном питании» сердце, почки, легкие и другие органы человека. Так вносили свой скромный вклад в спасение человеческой жизни никому не известные Шарики и Жучки.
В 1930 году Москву потрясла история, произошедшая в Ташкенте с профессором Михайловским. Было известно, что еще в 1928 году этот профессор переливал людям кровь обезьян. Теперь же он заявлял, что мертвого человека можно оживить, надо лишь промыть ему кровь. Профессор сообщал также, что пока он производит опыты на животных, но скоро, по получении из Франции специального препарата для промывания крови, он проведет опыт на человеке. В Париже в то время действительно рекламировался кровеочиститель «авранин», его-то, по всей вероятности, и имел в виду профессор из Ташкента. Этот «авранин» реклама представляла как индийский бальзам, излечивающий от всех болезней.
Тот это был бальзам или не тот, не знаю, но известно, что 30 июля 1929 года профессор умертвил морфием бродячую собаку, выпущенную из нее кровь промыл и должен был уже приступить к оживлению животного, как вдруг в этот самый момент его позвали принимать зачеты у студентов. Он оставил собаку на попечение своей жены, являвшейся его же ассистенткой, и вышел из операционной. Когда он вернулся, собака так же тихо лежала на столе, солнце заигрывало с водой в стеклянном графине, но ни жены, ни собачьей крови не было. Оказалось, что жена вылила ее в раковину. Опыт не удался. Труп бедного животного выбросили на помойку, а профессор назначил новый опыт на 5 августа. Утром этого дня его нашли убитым, с огнестрельной раной на левом виске. Рядом лежал пистолет. В предсмертной записке Михайловский обращался к жене и теще, которые, как он считал, его не оценили. Он писал, в частности: «Повсюду темнота и удушье. Везде этика, тактика и политика обильно сдобрены многоэтажным слоем лжи. Я запутался в лабиринте разнообразной по форме и по строению лжи и превратился в какого-то самому себе немилого бездельника…» Вдову подозревали в убийстве профессора. Считали, что она, как верующая, сорвала опыт и убила мужа, стремясь не допустить воскрешения из мертвых бездомного кобеля. Москвичам оставалось по этому поводу только гадать.
