– Черных книг? – Я напрягся, пытаясь почувствовать исходящие от нищего волны силы, но вновь ощутил нездешний холодок, словно напротив меня сидел ни человек, а находилась открытая в зиму дверь.
– Черных, белых, что ты можешь об этом знать? – попрошайка снова принялся за еду, но теперь уже с достоинством авгура. – Я не сочиняю, а рассказываю то, что запомнил там…
– В грядущем? – На всякий случай уточнил я.
– В нем. Какую должность ты занимаешь при Ироде?
– Писарь, помощник, – я замялся.
– Секретарем Ирода был, то есть будет, Николай Дамасский, а не Квинт Публий. – он ехидно усмехнулся, подавившись пищей. – Ученый и писатель Николай Дамасский, который сохранит мысли царя, события его жизни, передав их потомкам.
– Николай Дамасский? – Мысли путались. – Никогда раньше не слышал этого имени.
– Скоро услышишь, – нищий снова захихикал, быстро подбирая кусочки мяса с тарелки перстами и запихивая в рот.
– Ты жевать-то не забывай, – попытался я образумить сотрапезника.
– Николай придет из Египта. Да, да, отсюда. Читал, будто бы он служит при дворе. Твой господин ведь туда пошел, или пойдет. Вот и повстречаются.
– А о Клеопатре что-нибудь знаешь?
– Фигура видная, и твоему господину кровушки еще подпортит. Но ты не горюй, в Риме держись Антония, он мужик правильный. И подальше от Октавиана – мерзкий ублюдок. В Риме вам в помощь Мессала
[72] покровитель искусств, оратор. Ирод его должен был запомнить по прошлому приезду, когда Антоний его тетрархом сделал. Я еще бы вспомнил, но только не сегодня, господин, потому как после сытной трапезы глаза слипаются. Ты лучше вот что, дай мне денежку, а я тебе умный совет. Благодарить будешь.
Я извлек из-за пояса пару монет и подал их нищему.
– Ну?
– Когда твой благодетель сядет в Иерусалиме, подскажи ему отстроить заново Иерусалимский храм. – Нищеброд блаженно закатил глаза, – это деяние – лучшее из тех, что Ирод может сделать в своей жизни. Он зевнул, – Знаешь, что господин хороший, а приходи сюда же завтра, покормишь меня, денежек еще принесешь, из одежды что-нибудь, моя-то гляди как истрепалась… Я посплю немного и еще что-нибудь ценное вспомню. Главное, ты мне денег еще принеси, чтобы я прожить мог какое-то время, чтобы память не утратил, и…
– Чтобы сохранить твою драгоценную память в наилучшем виде, ты теперь же пойдешь со мной, пред царственные очи моего повелителя Ирода идумея. Пока еще не царя Ирода, но, думаю, ему будет весьма интересно поговорить со столь знающем человеком.
– К Ироду? Ни… – заверещал было нищий, попытавшись улизнуть из-за стола, но Клавдий знал свое дело, моментально поднырнув под наш стол, и остановив всяческие попытки не то что к побегу, а почесаться или позвать на помощь. Люблю идумеев – ни тебе лишних слов или объяснений, а прихватят, Прозерпина подземная так не прихватывала.
– Не надо меня к Ироду, он же чокнутый – твой Ирод! Я читал, что он будто бы держал мертвую танцовщицу в меду и занимался с нею любовью. – Заверещал прорицатель.
– Так слиплось бы все?! – Не поверил услышанному Клавдий.
– Вот именно. И чтобы ты, мил человек, о нашем господине больше такой пакости не распространял, нынче же пойдешь с нами. А там уже дело за тобой. Понравиться господину, сумеешь быть ему полезным – озолотит, не сумеешь…
Мы вышли из кабака, вновь оказавшись в солнечном пекле. Должно быть, прекрасно понимая капризы местной погоды, народ на улице в это время не хаживал. Впрочем, нам это как раз было на руку и ни кем не остановленные мы вернулись к дожидавшемуся уже меня Ироду.
Глава 33
Ироду было назначено посетить царицу во время обеда в личных покоях владычицы Египта, данного в его честь, отчего он сразу же набычился, заставив рабынь натирать себя благовониями. Жара стояла совершенно невыносимая, и одежда моментально пропитывалась потом. Должно быть, рассчитывал на более тесный контакт с Клеопатрой, что же, близкие отношения на то и близкие, чтобы сближать людей, хотя… не думаю, что правильно спать с подружкой своего непосредственного начальника, и затем искать его расположения. Впрочем, сильные мира сего могут и не придерживаться этого правила.
Короче, меня во дворец никто не приглашал, и мне не для кого было наряжаться, но и валяться весь день в ваннах, в ожидании, когда на голову моего везучего господина все-таки свалится что-нибудь тяжеленькое, тоже не было резону. Поэтому я все уговаривал себя не лениться, а проявить радение, вылезти и погулять по городу, поискать римлян или иудеев, коих здесь по свидетельству многих знающих людей должно было оказаться в изобилии, да подсобрать слухов и сплетен.
Наверное, следовало незамедлительно отправляться в город, доказывая свое вернаподданичество, но… уж слишком интересно, что поведал моему господину сумасшедший гадатель, или как он сам назвал себя странник из будущего. Вряд ли Ирод удержался от беседы с человеком, знающем его будущее. Да и до званого обеда с царицей еще полно времени. Сам я понятное дело, в такую ерунду не верю, так что решил считать отныне и до веку подвернувшегося мне нищеброда в прошлом жрецом какого-нибудь храма.
Жил-был такой человек, ребенком поступил он в храм какого-нибудь местного бога, учился, постигал науку предсказания, причем, судя по всему, предсказывать его учили, по меньшей мере, князьям, так как моего будущего он в упор не видел. Да… получается, что не просто жрец, а жрец из самой высшей касты. Настоящая жреческая элита – первая центурия! А потом… – размышляя я было вышел на крылечко, но тут же был принужден вернуться в атриум, где была тень и посверкивал небольшой продолговатый резервуар с водой. Рядом с ним было легче дышать, в то время как за пределами дома… Я не видел еще местных птиц, но полагаю, что они жарятся в процессе полета.
Что же произошло с нашим жрецом? Из внутренних покоев доносились крики и стоны, должно быть, наказывали провинившегося раба.
Что же произошло со жрецом умеющим предсказывать будущее владык этого мира? Возможно, в стране была война, пришли враги, не почитающие местных богов, и… храм разрушен, а чудом выбравшийся из заварушки жрец вынужден теперь жить точно бездомный пес, гадая на рынках за миску красной чечевичной похлебки.
Нет, ерунда какая-то. Не может он предсказывать судьбу виноделам и каменщикам, он же обучался только говорить о судьбе князей и царей. Вот поэтому и голодает! Потому что не может качественно выполнять свою работу. Стоп. А как связать это с бреднями о том, что он из грядущего? Да никак не связывать, рехнулся человек от страданий. Может, его пытали, может… да, какая разница.
Крики и стоны неожиданно прекратились, так что я невольно отвлекся от своих мыслей, некоторое время, слушая тишину.
Понимаю, что в чужом доме лучше не пытаться провозглашать свои правила, но для римлян это же в порядке вещей. А здесь – явное неуважение. В гостях можно сказать, будущий этнарх Иудеи, а они устроили порку с пытками. Ни сосредоточиться тебе, ни мысли в порядок привести, а ведь Ироду еще и с царицей встречаться, а это значит, один неверный штришок, малейшая небрежность в одежде, неприятный запах… и все дела летят к черту в задницу. Не будет египетского флота, мы не доберемся в Рим, не выступать тогда Ироду в сенате, не сидеть на Иерусалимском престоле.
