Не зная, чего ждать от встречающих, занимающийся охраной повелителя, Тигран приказал остановиться, соорудив вокруг царя стену из щитов, но Ирод остановил его, приметив в стоящих на подступах к городу женскую фигурку, в ярких желтых одеждах.
Саломея! А это была именно она, растолкала своих воинов, и теперь нет, не шла, бежала на встречу брату, охраняемая всего двумя телохранителями. Желтое как в день празднования первого дня Кущей, когда мы столь неосмотрительно занялись любовью в одной из комнат дворца, платье. Рыжие, вырывающиеся из под платка волосы – она была похожа на факел.
Должно быть, письмо было от нее, и в нем же она назначила встречу под стенами великого города. Я спешился, и протиснулся к Ироду, желая одним из первых увидеть свою возлюбленную. Что произошло с ней за время моего отсутствия? Возможно, Иосиф избил или пытался убить ее. Единственный шанс – подслушать ее разговор с братом. Впрочем, Саломея не выглядела побитой или подавленной. Ее хорошенькое личико раскраснелось, пухленькие губки были необыкновенно алы, так как если бы она красила их, большие золотистые глаза в опушках рыжих ресниц казалось, метали пламя. Хорошенький чуть больше обычного округлый животик был уже заметен под просторным одеянием.
За ней, стеная, точно платная плакальщица, ковыляла верная ей арабка Бат-шева с ребенком на руках.
– Как я ждала тебя, брат! Как боялась, что этот ужасный человек, эти люди, арестуют меня за то, что я… – она заплакала, безвольно повисая на могучей шее Ирода.
– Ну, полно тебе, полно! Я здесь, я рядом. Я с тобой.
– Не знаю, что было бы, задержись ты хоть на день, – Саломея по-девчоночьи хлюпала припухшим от слез носиком, доверчиво прижимаясь к груди старшего брата, – малыш Антипатр… я не могла оставить его заложником. Иосиф непременно убил бы ребенка! Ах, какие ужасные люди! Сколько я пережила из-за них.
– Все позади, дорогая моя. Все уже позади, – Ирод нежно гладил Саломею по спине, большой и сильный – не просто брат, а защита, человек, посланный самим богом.
– Вот их переписка – письма Клеопатры к Иосифу и Александре. Я украла их, чтобы ты не посчитал меня лгуньей. Но ты ведь не считаешь так? Скажи честно?! – Слезы мгновенно высохли, раскрасневшееся личико было полно решимости.
– Что ты, что ты! – Попытался утешить ее Ирод, одновременно обнимая поданного кормилицей племянника.
– Ни кого не слушай, брат! Я хочу тебе добра, а они могут только предавать и обманывать! Они нечестные, нечестивые, предатели. Они… они не верили в твою победу. В то, что ты вернешься невредимым. Они начали делить твое достояние, твою жену и ребенка, твое царство! Была бы моя воля, я вынесла бы из крепости и маленького Александра. Чему научат эти египетские прихвостни твоего маленького сына?!!
Не в силах более сдерживать эмоций, Ирод подсадил Саломею на коня и сам вскочил сзади, бережно прижимая сестренку к груди. Насколько я успел разглядеть стену, никто не стремился обрушивать оттуда камни или поливать нас кипящим маслом, тем не менее, более расторопный, нежели я, сотник Тигран, взмахнул рукой, и перед царем через открытые врата прошли несколько десятков легионеров. Так что Ирод, хотел он того или нет, оказался в плотном кольце вооруженных людей. Я не видел, кто вез моего сына, но был уверен, что люди Ирода позаботились о безопасности ребенка, как уже Саломея успела позаботиться о старом ревнивце, путавшем все наши планы.
Забегая вперед, замечу, что: в отсутствие Ирода, Иосиф получил письмо, подписанное именем идумея, род которого находился в тесной дружбе с царской семьей. В этом письме «доброжелатель» сообщал о произошедшем суде и казни Ирода Антонием. Должно быть, моя «черная жрица» рассчитывала на то, что после таких известий, честный Иосиф будет вынужден собственноручно убить любимую жену царя Мариамну, как это и приказывал Ирод, и тем самым навлечет на себя его справедливый гнев. Неплохой план.
На самом же деле, Иосиф и не подумал исполнять приказ, так как имел собственную переписку с царицей Клеопатрой, а так же не чурался общения с тещей царя Александрой. Которая в конце-концов, убедила его помочь ей и Мариамне скрыться от злобного деспота в римском легионе, где царица Египта обещала беглецам всяческую защиту и покровительство.
Иными словами, Клеопатра хоть и приняла в качестве взятки Газу, и отказалась высказывать справедливые претензии Ироду, отнюдь не закрыла эту тему. Более того, склоняя Александру и Мариамну к побегу, тем самым она предоставляла им возможность защитить себя самим, представ перед Антонием.
Было бы достаточно и того, что дядя царя Иосиф I поверил в подложное известие о смерти Ирода, а значит, поставил под сомнение его силу и богоизбранность, но Саломея пошла дальше, обвинив мужа в любовной связи с Мариамной, свидетельства которой она находила повсюду. Были допрошены домашние слуги, каждый из которых отмечал какой-нибудь новый знак внимания: встречу в беседке в саду, продолжительную аудиенцию при закрытых дверях, которую Мариамна давала Иосифу I. Но самым главным обвинением, безусловно, был тот факт, что царица знала о приказе Ирода умертвить ее в случае его смерти. Где Иосиф мог проболтаться царице, как не в постели, разомлев от нежных ласк, и потеряв бдительность?!
Уверен, что на самом деле, рассказывая Мариамне о приказе царя, Иосиф единственно желал поведать госпоже, о той безмерной любви, которую царь испытывает к ней, ибо не всякий мужчина настолько любит свою жену, что не в силах расстаться с ней даже после смерти.
Впрочем, учитывая чудовищную подозрительность и ревность Ирода, не сложно предположить, что он и сам мог бы найти десятки косвенных свидетельств измены. После чего благополучно отправить родственничка к праотцам, но, как выяснилось довольно скоро, Ирод желал не просто казнить Иосифа, а сделать этот процесс публичным. Дабы показать подданным, что ради справедливости и следуя букве закона, их царь пойдет на крайние меры, и если понадобится, не пожалеет даже члена своей семьи. Целую неделю городские глашатаи втолковывали народу о предстоящем суде над государственным преступником – дядей царя. Сам Ирод считал, что страже придется собирать народ вытаскивая их из домов и лавок, отвлекая от работы. Но, в результате на площадь, на которой должен был проходить суд, с утра была запружена народом. Все лавки в Иерусалиме были закрыты, люди шли к хасмонейскому дворцу, по дороге обсуждая предстоящее событие. Еще бы – идумей идумея бьет! На это, грех не поглазеть.
С каждой минутой народу становилось все больше и больше, солнце припекало, разгораясь и пыша жаром. Люди стояли кучно, не отрываясь, глядели на дворец, суд был назначен на полдень, но солнце уже давно стояло в зените, и даже сдвинулось со своего места, а Ирода с Иосифом все не было.
Наконец по толпе пробежало волнение, двери распахнулись и, расталкивая людей, выбежали стражники. Дородный глашатай возвестил, что поскольку народа пришло много, сейчас солдаты рассредоточатся на площади, с тем, чтобы слушать, что скажет царь, и тут же передавать его слова дальше, пока до последних рядов не дойдет что к чему.
И вот, наконец, в окружении пышной свиты пред своим народом предстал Царь иудейский. Лицо Ирода было мрачно, одежду он выбрал простую и весьма скромную, почти что траур. И то понятно, не каждый день приходится судить брата отца! Тут уж не до нарядов. Горе!
