Глава 20
Ирод не соврал, и вскоре действительно женился на самаритянке Малфаки, отвесив, таким образом, звонкую и памятную пощечину своему народу. Малфака была, наверное, одной из самых красивых женщин, из виденных мной. Впрочем, это и не удивительно, царь может выбирать из лучшего. Но, как было сообщено на свадебном пиру, куда я был приглашен, сопровождая сестру царя Саломею с детьми, сей брак сулил новые невиданные доселе преобразования. Первым, из которых был перенос столицы из Иерусалима в Самарию, которую Ирод тут же остроумно переименовал в Себастию, в честь Августа. Я уже говорил, что Август по-гречески Себастос. Оказалось, что он уже провел переговоры с Самарией, которая была добра к нему после неудачи в Галилее, и которую Рим некоторое время назад присоединил к еврейскому царству. Теперь самаритяне, с которыми Ирод, в свое время разделял тяготы правления, были счастливы вновь принять его в свои объятия. Так что, Ирод уже выделил деньги на строительство храма Риму и Августу, распорядившись утвердить перед храмом статуи этих двух божеств, которым он отныне и до веку поклялся поклоняться, почитая чуть ли не вровень со своим единым богом. Заявленьеце прямо скажу, невероятное. Мало этого, Ирод повелел одновременно со строительством храма в Самарии-Себастии начать закладку храмов посвященных Риму и Августу по всем городам эллинского толка.
Разумеется, в Самарии было полно правоверных или относительно правоверных иудеев, в Иерусалиме же самаритян традиционно за людей не считали, но зато их всегда было легче обуздать, нежели жителей Иудеи.
Господи! Иудейский царь ставит идолов и поклоняется им! Ничего себе выйдет донесение для Марциалия Нунны. За столами гости бурно обсуждали происходящее, кто-то выказывал свое недовольство. Глупцы! Как можно вести себя столь опрометчиво находясь в логове льва? К концу пира мы действительно недосчитались нескольких гостей, которых вытащили из-за столов, якобы в сильном подпитии, на самом деле, отравленных. Антипатр сидел по левую руку от Ирода напротив своих двоюродных братьев Александра и Аристобула, рядом с ним лакомился засахаренными грушами сын Фасаила Фазаель. Как водится, женщины праздновали отдельно, и я не имел возможности поделиться новостями с Саломеей.
– Я построю новый город в стране самаритян, город в котором будет самое лучшее, самое справедливое общественное управление. – Делился своими планами Ирод, поощряемый одобрительными выкриками и ежеминутно поднимаемыми чашами. Пили в этот день неправдоподобно много. Слуги едва успевали убирать тарелки с объедками и тотчас же водружать на стол новые еще более вкусные блюда, танцевали несколько полуобнаженных египтянок, их тела соблазнительно извивались, пальцы сжимали чаши с огнем.
–… Я построю город и обнесу его самой красивой стеной, какую только, когда-либо видели в мире, – продолжал веселиться царь – стена в двадцать саженей в окружности. В этом городе, будут жить шесть тысяч жителей, которым я пожалую плодородные земли, дабы они ни в чем не нуждались!
Я заметил, что некоторые гости на пиру демонстративно отказывались от изумительных фруктов, которых было в изобилии. Ага, догадался, фрукты из Самарии! В Самарии, лучшие фруктовые сады, торговля со всеми городами Иудеи и за ее пределами…
– …В Себастии будет поставлен храм в честь Цезаря весь из белого мрамора, вокруг храма зазеленеет роща. Перед входом я воздвигну статую Августу, дабы все могли поклоняться этому живому божеству!
– Господин Квинт Публий, царь просит тебя не налегать на хмельные напитки, а лучше утолять жажду водой. Она сладкая, прямо с гор. – шепнул мне подающий на стол юноша. – После пира, он желает обсудить с тобой важное дело.
Я взглянул на Ирода, тот легко кивнул мне, подтверждая важность происходящего. Я подставил слуге свой кратер, и он наполнил его холодной водой, сделав это так искусно, что случись мне специально наблюдать за его руками, даже я, пожалуй, не заметил бы, когда амфора была подменена кувшином. А может вода изначально находилась в одной из амфор?..
– Со мной одним? Или ожидается совет?
– Мне велено предупредить только тебя, но я тут не единственный слуга царя, – уклончиво ответил парень.
– Все мы царские слуги.
Чаши в руках танцовщиц описывали круги и спирали, творили свой собственный замысловатый рисунок, факелы на стенах слепили глаза, я с интересом наблюдал за происходящим, когда вдруг уловил странное за царским столом. Мой сын, мой Антипатр, вдруг поник головой, и вот уже подоспевшие слуги подняли его безвольное тело и понесли… забыв обо всем, я бросил на стол наполовину опорожненный кратер и поспешил на помощь сыну.
Что с ним? Отравлен? Заколот? Убит? У меня за поясом кроме чернильницы и костяного пера были несколько противоядий. Но подойдут ли? Успею ли? Дадут ли подойти к мальчику раньше придворных лекарей?!
Нет, ложная тревога, приказ не пить вина не относился к племянникам царя, и они надрались с непривычки. О, славься Дионисий, удар твоей десницы сразил моего первенца, а не предательское зелье. Теперь слуги сдадут его мамкам-нянькам, и завтра он будет всего лишь маяться головной болью.
– Займи его место, честный Квинт, – услышал я громогласное приглашение Ирода, и сел рядом с Фазаелем. Тот тоже уже порядком накушался, и устав, от застольных битв, спал теперь уткнувшись щекой в поднос с еще теплыми хлебами.
– Благодарю тебя, великий царь.
– Я вижу, ты неразлучен с моими племянниками? – он усмехнулся, самостоятельно наливая мне в кубок Антипатра.
– Я отвечаю за них, – я пожал плечами, стараясь выглядеть непринужденнее, – пришлось покататься с царевичами по жаре, а твои племянники своевольны и себе на уме. Велел им прикрывать головы и не расходовать лишние силы, так они не только не отдохнули на привале, а еще и скачки устроили. Чуть коней не загубили. И это в местности, где до ближайшего колодца пол дня идти. Вот и подумал, не напекло ли буйну голову.
– С таким наставником как ты, ничего с ними не случится, – отмахнулся Ирод.
– С таким дядей как ты, им определенно ни чего не грозит, – ответил я ему в такт.
– Не станем дожидаться окончания пира, уединимся в более тихом и прохладном помещении.
Я поклонился царю, попросив слугу унести Фазаеля куда-нибудь, где о нем позаботятся. Не дело мальчишке спать за царским столом, давая повод придворным зубоскалам после глумиться над младостью и неопытностью царского племянника.
С чего это я решил, будто Ирод собирается отравить детей своей сестры? Странные иногда мне приходят мысли.
Вскоре Ирод действительно поднялся, и я пошел за ним. Просторный зал, куда вел меня по черным лестницам царь был сделан в виде полукруга и находился на самом верхнем этаже башни. Должно быть, здесь Ирод любил придаваться созерцанию или беседовал с Николаем Дамасским. Кстати, последнего я видел на пиру, но вот явится ли жополиз сюда, было еще одной загадкой.
Что это? Ирод не доверяет своему официальному другу и царскому собеседнику? Или вопрос, который мы будем с ним обсуждать, не для его ушей?
