Доведя его до свободного кресла, я, все еще удерживая руку за спиной, развернула мальчика, намереваясь усадить. Но в этот момент, воспользовавшись небольшим послаблением, он со всей силы толкнул меня, и, выпустив его руку, я отлетела назад метра на три.
— Ах ты, нахалка такая! — снова входя в раж, наступал пьяный толстяк. — Смотри-ка, совсем бабы страх потеряли! Руки распускают не хуже мужи…
Но договорить ему не удалось.
Поняв, что по-хорошему не получится, я решила прибегнуть к болевым и, может быть, даже запрещенным приемам. Впрочем, учитывая разницу в массе и объемах, думаю, на сей раз это было простительно.
Несколько коротких ударов быстро сосредоточили пациента на самом себе, в результате чего пилоты получили возможность спокойно выполнять свою работу, а пассажиры были избавлены от назойливых приставаний. Восстановленную тишину и покой лишь время от времени нарушали доносившиеся с последнего сиденья протяжные «охи» и «ахи».
Минут через двадцать мы благополучно сели. Судя по тому, как долго пассажирам не разрешали выйти из салона, я предположила, что экипаж сообщил наземным службам о беспорядках во время полета и с минуты на минуту сюда прибудет полиция.
Так и произошло. В салон поднялись люди в форме и, не тратя времени на длинные комментарии, надели беспокойному пассажиру наручники.
— Я буду жаловаться! Это беспредел! — возмущенно вопил тот. — Я вас самих… в кутузку вас… я вас…
Но эти страшные угрозы беспокоили полицейских так же мало, как недавние угрозы членов экипажа — самого дебошира. Когда его вывели из салона, покинуть самолет наконец-то смогли и все остальные.
Из окна автобуса, перемещавшего нас по летному полю, я видела, что у здания аэровокзала пристроилось некое средство передвижения, совсем не похожее на летательный аппарат, — не самой старой модели черный «мерс» явно ожидал кого-то.
Когда автобус остановился, первыми из него вышли полицейские, ведя под руки воздушного хулигана.
Одновременно с этим открылась задняя дверь «Мерседеса», и оттуда появился мужчина.
— Коля! — рванувшись к нему, вновь во всю глотку заорал неуемный толстяк. — Ты посмотри… смотри, что делается! Ни за что, ни про что в кандалы заковали. Беспредельщики, блин… Совсем страх потеряли. Скажи им, Коля.
По-видимому, Коля, приехавший на летное поле в «Мерседесе», действительно имел что сказать. Последним, что я увидела, на мгновение обернувшись перед тем, как войти в здание вокзала, была живописная группа из четырех мужчин, о чем-то увлеченно беседовавших возле машины.
Уверенная, что все закончилось и про эту историю можно забыть, я прошла через аэровокзал и вышла с другой стороны на привокзальную площадь. Здесь останавливались маршрутки, курсирующие между городом и аэропортом, дежурили таксисты, а неподалеку на платной автостоянке терпеливо дожидался моего возвращения верный «фольк».
Почти одновременно со мной вышла и девушка, которую так самоотверженно спасала я от хулигана в самолете.
И тут выяснилось, что история совсем не закончена и что подвыпивший донжуан оказался более упорным, чем можно было предположить.
Едва лишь девушка успела сделать пару шагов, как прямо перед ней, преградив путь, лихо тормознул знакомый черный «мерс».
— Слышь ты, недотрога. Хочешь — прокачу с ветерком? А? — вываливаясь из задней двери, проговорил наш старый знакомый.
На нем уже не было наручников, и, судя по всему, чувствовал он себя превосходно.
— Что, удивилась? — ухмыляясь, говорил он оторопевшей девушке. — А ты небось думала, что меня так-таки сразу в тюрьму посадят? Прямо из самолета на нары, да? Хе! Да я, если хочешь знать… Я сам кого угодно… Нам менты не указ. Мы сами… Да, Коля? Подтверди!
Последние слова настойчивый ухажер, слегка пригнувшись, адресовал кому-то, сидящему в машине. После этого он развернулся и направился к девушке, а она инстинктивно перешла поближе ко мне.
— Хе! Нет, ты посмотри! Да чего ты к ней жмешься-то? Думаешь, если она мне, пьяному, подножку подставила, так теперь и управы на нее нет? Так это я в самолете пьяный был, а теперь другая история. А ты смотри у меня! — погрозил в мою сторону кулаком бравый вояка, очень напугав. — Смотри, не лезь на рожон! Будешь нарываться — получишь по полной. Даже не сомневайся!
Не уточняя, что именно я должна буду получить, мужик подошел к девушке и, подхватив ее под руку, повлек к машине.
— Пустите! Пустите меня! — неловко отбивалась та, беспомощно оглядываясь вокруг.
Но мужик явно не собирался менять свои намерения и продолжал тащить несчастную жертву своих симпатий к машине. Я подошла ближе, думая, что, за неимением других желающих, приводить его в чувство снова придется мне. Но в это время открылась вторая задняя дверца, и из «Мерседеса» показался еще один мой новый знакомый, тот самый всемогущий Коля, которому каким-то образом удалось освободить своего эмоционального друга от «кандалов», а заодно, кажется, и от претензий полиции.
— Да ладно тебе, Паша. Ладно, оставь, — улыбаясь, говорил он бесцеремонному наглецу. — Ты видишь — девушка не хочет с нами ехать. Оставь. Ее, может быть, жених ждет. Дома.
Косо усмехнувшись, он как-то странно выделил интонацией последнее слово. Потом приобнял друга за плечи и, оторвав, наконец, от готовой уже разрыдаться девушки, пошел вместе с ним к машине.
Дорогой они обменивались какими-то фразами, то и дело прерывая их взрывами хохота.
Освобожденная от домогательств, девушка направилась дальше, украдкой вытирая слезу.
Невольно оказавшись в роли опекуна, я посчитала правильным поддержать человека в такой ситуации и, подойдя к ней, сказала:
— Да плюнь ты! Было бы из-за чего расстраиваться. Если из-за каждого придурка рыдать, так это никаких слез не хватит. Плюнь и забудь!
Но вместо того чтобы ободриться, после этих слов девушка и впрямь заплакала навзрыд.
— Забудь, — прерывисто доносилось сквозь неутешные рыдания. — Вам хорошо говорить! Вы же не знаете! А у меня уже сил никаких нет.
Больше ничего членораздельного я не услышала и следующие десять минут занималась только тем, что одну за одной вытаскивала из упаковки салфетки, моментально промокавшие насквозь, стоило лишь приблизить их к залитому слезами лицу моей собеседницы.
Сосредоточившись на этом занятии, я лишь в последнюю минуту заметила, что к нам быстрым шагом приближается пожилой мужчина. Озабоченно и тревожно взглядывая на мою подопечную, он отрывисто кидал:
— Что? Что еще? А? Валя, что?
— Да ничего, — сквозь слезы отвечала девушка. — Там кто-то, не знаю, знакомый, что ли, его был. В самолете. Никакого покоя. Весь рейс мучил. Он его там, на поле встречал. Я только потом поняла. А так — даже и не думала. Что он, специально, что ли? И в Москву, что ли, они за мной летали?
