Взглянув на скорбное выражение лица Нины Петровны, отворившей мне дверь, и на выбежавшую в коридор чуть не плачущую Валю, я сразу поняла, что предчувствия меня снова не обманули.
— Что? Что опять? — торопливо спрашивала я, уже готовая повернуть обратно и снова мчаться в военную часть на выручку к своему подопечному.
— Снова! Снова он! — начиная подозрительно всхлипывать, говорила Валя. — Там произошло что-то, во время учений, бензин, что ли, не туда налили, или еще что-то, и он опять обвиняет нас. Ну, точнее, Константина Ивановича обвиняет!
— В чем? — недоумевала я, не совсем понимая, о чем речь и давно ли современные истребители летают на бензине.
— Ну вот, в случае в этом самом. В ошибке.
Поняв, что от Вали в подобных вопросах трудно будет добиться толку, я дождалась, пока закончит свой эмоциональный разговор Игорь, и обратилась к нему.
— Что опять? — лаконично произнесла я, заранее зная, что ничего хорошего не услышу.
— Дозаправка! — нервно вышагивая туда-сюда по комнате, отрывисто говорил Игорь. — Неудачная дозаправка, не смогли герметично подсоединиться, вытекло горючее, и теперь во всем обвиняют отца.
— А есть причины?
— Да какие там могут быть причины?! — взвился Игорь. — Точнее — да! Конечно! Причина — налицо! Всегда одна и та же.
— Но ведь, даже если Свиридов и очень сильно ненавидит вашу семью, он не может предъявить обвинения совсем уж голословно, — пыталась я вычленить в потоке этих эмоций хоть какое-то рациональное зерно.
— Ну да! Не может! — все так же резко и взволнованно продолжал выкрикивать Игорь. — Но — какие проблемы?! Ведь сбой произошел. А уж обвинить в этом того, кого надо, — дело техники. Он сводит все к тому, что некачественно была проведена техническая подготовка полета, и во всем обвиняет отца.
— А подготовку проводил он?
— Да, но… Какая разница?! Дело ведь совершенно не в этом! Герметичность соединения контролируется приборами, это сбой аппаратуры, электроника, такие нюансы не зависят от работы техников. И он знает прекрасно! Сволочь!
Закончив свою прочувствованную речь этим победным возгласом, Игорь с тревогой взглянул на Валю и, по-видимому, чтобы несколько смягчить грубость, добавил:
— Не успокоится, пока со свету не сживет.
Мне же во всем этом пока было понятно только одно: несмотря на экстренность и чрезвычайную неприятность сложившейся ситуации, жизни и здоровью клиента в данный момент ничего не угрожает. А значит, у меня еще есть некоторое время для анализа, корректировки стратегии и определения ответных мер.
— Чем это может грозить? — снова лаконично и по-деловому поинтересовалась я.
— Не знаю. Взыскание наложат, лишат выплат каких-нибудь, — говорил Игорь, нервно расхаживая по комнате. — Главное — за что? Он ведь здесь ни при чем совершенно. Просто абсолютно ни при чем!
— Поэтому он задержался? — спрашивала я, припоминая сердитые разговоры в курилке и теперь уже догадываясь об их причине.
— Наверняка, — сокрушенно отвечал Игорь. — Теперь не скоро придет. Пока там определятся, пока все выяснят. Пока этот Свиридов всю желчь свою выпустит.
— Тогда мы, наверное, как раз успеем съездить на перевязку, — проговорила я, бросив взгляд на часы. — Тебе ведь к двенадцати? Как раз доберемся.
— Ах да, я уж и забыл, — рассеянно проговорил Игорь. — С этим гадом все на свете позабудешь.
Оставив мать и дочь делиться друг с другом переживаниями по поводу новой подлой пакости, подстроенной неуемным врагом, я усадила Игоря в «фольк» и выдвинулась по направлению к Тарасову.
Эмоциональный всплеск, несколько минут назад целиком и полностью захвативший Игоря, сменился приступом черной меланхолии, и за все время, пока мы ехали к больнице, он не произнес ни слова.
Из внешней среды тоже не поступало никаких сигналов, ни тревожных, ни просто подозрительных, которые свидетельствовали бы о ненужном внимании к нашим персонам. Поэтому я сделала вывод, что враг, целиком и полностью поглощенный сейчас воплощением очередной задуманной им каверзы, ни на что другое просто не желает отвлекаться, и наше путешествие в город и обратно имеет все шансы пройти спокойно и без приключений.
Так оно и вышло. Не задержанные ни автоподставщиками, ни недобросовестными гаишниками, ни невнимательными пешеходами, добрались мы до больницы.
Сменив бинты и проделав все необходимые терапевтические процедуры, Игорь вскоре вернулся в машину, целый и невредимый, не обеспокоенный и не потревоженный никем.
Из Тарасова до летного городка мы доехали в том же спокойном и безопасном режиме.
Валя и Нина Петровна, вероятно, уже исчерпав все возмущенные реплики, в грустном молчании колдовали на кухне, занимаясь приготовлением каких-то супов и салатов. Зорина до сих пор не было, и на мой вопрос о новостях мне сообщили, что он больше не звонил.
Вернулся он только к четырем часам вечера, вновь вызвав шквал эмоциональных заявлений и гневных замечаний в адрес Свиридова.
Выслушивая подробности и глубже вникая в суть происшедшего, я и сама начала проникаться возмущением по поводу наглости и беспринципности оппонента. Похоже, он безо всяких церемоний «притягивал за уши» самые невероятные факты и доводы, лишь бы они послужили во вред ненавидимому им семейству и отдельным его представителям.
— Главное, я такого случая и не припомню даже! — эмоционально восклицал на всю квартиру уже сам «виновник торжества». — Негерметичная стыковка! Это когда было-то такое! Это значит, всю начинку электронную просто выбросить нужно!
— А может, он сам это все специально подстроил? — скромно, в качестве неспециалиста, предположила Валя.
— Да тут уже все, что угодно, может быть! — отчаянно отвечал Зорин. — Тут уж я ничему не удивлюсь! И главное, кричит — вот, цистерну топлива в никуда слили! Перерасход! Вот пожар! А там и было-то тонны полторы всего. А то, что сам этих цистерн уже целый состав на личные нужды извел, это, значит, ничего, это нормально!
— То есть, если я правильно понимаю, из-за негерметичной стыковки с заправщиком топливо вместо бака вылилось в атмосферу? — спрашивала я, чтобы прояснить для себя ситуацию.
— Вылилось, — тяжко выдохнул в ответ Зорин.
— И в этом обвиняют вас?
— Обвиняют.
— Только он тут вообще ни при чем, этого даже быть не может, — горячо вступился Игорь. — Фантастика какая-то. Здесь вообще человеческий фактор почти не влияет. Человеческий фактор здесь — проверить исправность приборов, а они были исправны. Уж мне ли не знать, как он проверяет! Каждую мелочь по десять раз протестирует.
— Так чем же все это закончилось? Каков результат?
— А что результат? Результат — что надо, — саркастически улыбался Зорин. — Взыскание наложили, да еще и штраф. В размере ушедшего не по назначению горючего. Вина ведь — моя! Мне и выплачивать. Будут теперь из зарплаты вычитать полгода.
