К тому же на сей раз я имела дело с весьма достойным, хитрым и ловким противником, и дальнейшие события показали, что осторожность моя была не напрасной.
Проводив Зорина, я вернулась «домой» и, пройдя в свою комнату, стала терпеливо дожидаться, когда опекаемое мною семейство погрузится в сладкие объятия Морфея. Мне не хотелось, чтобы кто бы то ни было знал о моей ночной вылазке. Самая лучшая гарантия того, что человек не выдаст твою тайну, это если он ничего не будет о ней знать.
В ожидании я не оставалась пассивной. Ум мой был занят отработкой деталей предстоящей операции, а тело — реальной подготовкой к ней. Я выбрала самые неброские и, по возможности, темные вещи из привезенного с собой гардероба, а также продумала оптимальный набор технических средств.
Из «вооружений» я решила взять только «холодные», в очередной раз припрятав револьвер в укромном местечке так, чтобы его не обнаружили невзначай Валя или Нина Петровна. Несколько метательных звездочек за поясом джинсов и укрепленные эластичными повязками на щиколотках ножи — этого, на мой взгляд, было вполне достаточно, чтобы обеспечить себе эффективную оборону в ближнем бою.
Хотя в глубине души я уже решила для себя, что ближний бой в данном случае будет возможен лишь как самая крайняя мера. Гораздо больше надежд в этот раз я возлагала на спортивную подготовку и быстроту ног, хотя причиной тому была вовсе не боязнь встретиться с врагом лицом к лицу.
Просто задуманные мной действия отчасти относились к разряду противоправных, и мне ничуть не хотелось, чтобы кто-нибудь застал меня, как говорится, на месте преступления. Конечно, я, скорее всего, без труда смогу как следует отделать того, кто рискнет проявить подобное неуместное любопытство, но убить человека просто за то, что он меня застал за нехорошим делом, я, пожалуй, не готова. Слишком уж дорого достанется тогда разоблачение Свиридова.
Нет, все-таки наилучший вариант в данном случае — постараться вовремя удрать.
Определившись с экипировкой и вооружением, я извлекла из закромов свои шпионские штучки. Для надежности и видеокамера, и диктофон были у меня продублированы вторым экземпляром, но чтобы узнать, что происходит в курилке, вполне хватало и одного.
Тщательно уложив микроскопическую камеру и диктофон на самое дно потайного жилетного кармана, я решила, что теперь полностью готова «к бою».
Заряда аккумуляторов, которыми была снабжена моя шпионская аппаратура, должно было хватить приблизительно на сутки. С учетом того, что все главное произойдет уже сегодня ночью, я не сомневалась, что к завтрашнему вечеру и камера, и диктофон зафиксируют соответствующие комментарии.
«А уж с этими комментариями я смогу развернуться во всю ширь, — думала я. — Если не «сыграет» шантаж, тупо сдам записи в полицию. Записи, да еще заявление Зориных в придачу… особенно, если коллективное — да это такая «доказательная база», которая ему стопроцентную отсидку гарантирует. Даже при самом гуманном суде. Тут одна провокация производственной травмы чего стоит. Парень до сих пор весь в бинтах. А то, что она была именно намеренно спровоцирована, имея записи из курилки, доказать будет совсем несложно».
Подобные мысли создавали оптимистичный и деятельный настрой. Увидев, что стрелки приближаются к двум часам, я решила, что пора выдвигаться на старт.
Осторожно приоткрыв дверь из своей комнаты, я прислушалась. Но в квартире не раздавалось ни звука. Тишина была настолько полной, что через открытые форточки можно было расслышать пение ночных цикад.
На цыпочках, стараясь не внести диссонанс в эту нерушимую гармонию, я пробралась к входной двери и бесшумно открыла замок.
Ночной воздух был свеж и пьяняще-сладок, и, проходя знакомыми аллеями, я совсем не думала о том, что предстоящее мне дело связано с риском и, возможно, даже опасностью для жизни. Ведь, несмотря на все безлюдье военного аэродрома, такой объект не мог оставаться совсем уж без охраны. Если меня обнаружат…
Но думать хотелось совсем не об этом. Легкий ночной ветерок и мысли навевал легкие и даже отчасти романтические. Вспомнились вдруг школьные годы, веселое, беззаботное время и стеснительный веснушчатый мальчик, неизменно красневший всякий раз, когда я обращалась к нему с каким-нибудь вопросом.
В общем, если бы мои мысли могла сейчас прочитать тетя Мила, она была бы просто в восторге.
Тем временем аллеи летного городка закончились, и я оказалась на пятачке, с которого Зорина и прочих технических специалистов увозила служебная «Газель».
Дальше дорога шла вдоль посадки, и я продолжила путь, стараясь держаться в тени деревьев и не выходить на открытые места. Романтическая ночь в довершение ко всему была еще и лунной, так что абсолютно пустая дорога отлично просматривалась в оба конца. А мне совсем не хотелось, чтобы кто-то еще, кроме луны, знал о моем присутствии здесь.
Проказница-луна была, конечно, мастерицей сбивать с толку доверчивых юных особей женского пола. Но, подходя к летному полю, я все-таки нашла в себе силы отбросить легкомыслие и сосредоточиться на предстоящей мне задаче.
Чем ближе видела я перед собой стройные шеренги военной техники, расположившиеся на бесконечном пространстве аэродрома, тем больше склонялась к мысли, что намеченную последовательность действий, пожалуй, нужно поменять.
Изначально я планировала в первую очередь заняться вертолетом, а потом уже пробираться в курилку, чтобы поставить камеру и диктофон. Но теперь я смотрела на вещи по-другому.
Курилка находилась на задворках административного здания, а путь, которым я обычно проникала на базу, шел через аэродром. Таким образом, вертолет находился гораздо ближе к возможным маршрутам экстренного отступления, а следовательно, и заниматься им нужно было в последнюю очередь. Сначала необходимо было сделать главное.
Если мне не удастся установить камеры, затея с вертолетом просто не будет иметь смысла. Что толку вызывать бешенство Свиридова и провоцировать его на неосторожные высказывания, если эти высказывания нигде не будут зафиксированы?
Установить камеры — задача одновременно и более важная, и связанная с более высоким риском. Несомненно, этой задачей и нужно заниматься в первую очередь.
Миновав ряды истребителей и вертолетную площадку, я приблизилась к пятиэтажному кирпичному зданию, где располагалась администрация и технические службы.
Большинство окон было ярко освещено, и эта иллюминация, как ни странно, вселила в меня спокойствие и непоколебимую уверенность в успехе.
«Из комнаты, где горит лампочка, смотреть на ночную улицу бесполезно, все равно ничего не увидишь, — логично рассуждала я, пробираясь к курилке. — Значит, насчет здания можно не беспокоиться, оттуда меня точно не заметят. Главное внимание — тому, что вокруг».
Вокруг тоже было не особенно людно.
Возле одного из самолетов возились какие-то люди, возможно, коллеги Зорина-старшего, но они находились метрах в двухстах от меня и даже при желании навряд ли смогли бы заметить. Не говоря уже о том, что у них, целиком и полностью погруженных в свое дело, желания такого, скорее всего, и не было.
