— Но ведь, если я правильно поняла, у Вали есть жених, — посчитала нужным уточнить я. — Этот Свиридов, он что, не знает об этом?
— В том-то и дело, что знает, — тяжко вздохнул Константин Иванович. — Пока не знал-то, оно как-то полегче было. А уж как узнал — просто с цепи сорвался.
— Мы с Игорем со школы знакомы, — вступила в разговор Валя. — В параллельных классах учились. Общались, дружили. У нас здесь «поселок»-то небольшой, военный городок — все всех знают. Потом на учебу разъехались, а когда вернулись, снова встретились, и…
— И в результате подали заявление в загс, — бодро закончил Константин Иванович.
— В общем да, как-то так, — смущенно улыбнулась Валя. — А Свиридов, когда узнал об этом, так просто озверел совсем. Игорю начал каверзы всякие подстраивать, аварии эти производственные, ситуации двусмысленные. И всегда получается так, что он виноват. Человек, можно сказать, только-только работать начал, а ему так и норовят или нарушение устава предъявить, или обвинение в халатности, или вообще некомпетентность. А у него высшее образование, между прочим. И он не просто так поступал, лишь бы куда, сознательно хотел по стопам отца пойти, вот, дело Константина Ивановича продолжить. А если тебе на каждом шагу подножки ставят, какое уж тут дело?!
— Вот-вот, — взволнованно перебил ее Зорин. — С тех пор, как он про эту свадьбу узнал, совсем житья нам не стало. Мало того что Валюшку с Игорем донимает, еще и меня, старого, раз за разом дергать начал. То у него техника к полетам не надлежащим образом подготовлена, то ремонт срочный нужен, там, где его еще сто лет не потребуется. В общем, было бы желание, а причина всегда найдется.
— Да, если на вас ополчился такой большой начальник, неприятности и правда придется хлебать полной ложкой, — заметила я. — Ведь у него для этого все возможности есть. И власть, и полномочия.
— Да какой он начальник? — с презрением проговорил Зорин. — Разве что из Москвы прислан, а так… В работе своей ничего не понимает, в технике не разбирается, подчиненных не уважает. И не умеет ничего, да и учиться не хочет. Единственное, что ему нравится, это крутость свою показывать. Созовет дружков, и давай перед ними хвастаться, какой он большой начальник, да сколько у него полномочий. Мол, захочу — любой истребитель по моему приказу поднимут, чтобы за пивом сгонять. Царь и бог!
— А почему же его здесь держат, если он в работе своей некомпетентен, да еще и так ведет себя? — наивно поинтересовалась я.
— А вот потому и держат, что протекция хорошая. Его сюда, похоже, по чьему-то «личному приказу» всунули. Родственников хороших имеет. Вот и терпим это сокровище. Командир-то неплохой у нас, понимающий. Грех жаловаться. Но ведь он тоже человек подневольный, над ним тоже командиры есть. Назначили тебе зама — хочешь, не хочешь, а приходится с ним работать. С таким, каков есть. Особенно зарываться он этому Свиридову не дает, но со всех сторон опекать тоже не может. У каждого своя, как говорится, сфера. Так что в тех вопросах, где Николай Юрьевич наш по статусу своему полновластный господин, изгаляется он, как душа захочет.
— Николай Юрьевич — это Свиридова так зовут? — уточнила я.
— Да, его.
— Что, и правда заставляет на истребителях за пивом для себя летать? — усмехнулась я.
— До такого, конечно, не доходило, — улыбнулся в ответ Зорин. — Но то, что он в личных целях летную технику использует, об этом уж все знают. Вертолет у нас есть, Ми-8 старенький. Так он у него вроде такси. На природу, к дружбанам своим на «фазенды» — только так он на этом вертолете «катается». А это, между прочим, и горючее, и износ. Потворствуют вот таким вот «хозяевам», а потом удивляются, откуда недостачи берутся. Да и общее состояние тоже. Техника, она ухода требует, подготовки, профилактики. За вертолетом этим тоже следить надо, тем более такое начальство «высокое» на нем летает. Вот и дергают людей каждый раз. Вместо того чтобы боевыми самолетами заниматься или тренировочные полеты готовить, ребята должны с этим его «личным автотранспортом» возиться. И разумеется, никакой дополнительной заработной платы за это не полагается, не говоря уже о благодарности. В общем, я уж говорил — к людям никакого уважения, эксплуатирует, можно сказать, как рабов.
— Да, интересный кадр. Такой если разозлится, хорошего не жди. Думаю, не сладко вам приходится.
— Еще как несладко! — с чувством произнес Константин Иванович. — Вот хоть этот случай взять, с Игорьком. Самовозгорание, говорят, произошло, изоляция на проводах повреждена была. Только когда это у нас изоляция бывала повреждена? У нас что — кухня коммунальная? У нас, между прочим, военный объект. У нас каждая мелочь, каждая деталь так отработана, что комар носа не подточит.
— Так вы думаете, что этот случай, в результате которого пострадал Игорь, был подстроен?
— Да, думаю, — с нажимом проговорил Зорин. — Конечно, точно утверждать я не могу и доказательств, как всегда, нет. Он ведь тоже хитрый, этот Свиридов. Подлый, гад, правильно Валя сказала. Чужими руками все делает, сам будто и ни при чем. Не придерешься. Но у меня уж нюх на эти его делишки выработался. Нутром чую — его работа.
— Не успокоится, пока со свету не сживет, — сокрушенно резюмировала Валя.
— Вот-вот. Мало ему, что мужиков достает, нет, он еще и к Валюшке подсылает всяких, — чтоб приставали.
— Да, — подтвердила Валя. — И в этом вся его подлая натура проявляется. Сам же подговаривает их, чтобы ко мне придирались, сам же потом, как бы невзначай, на выручку является. Робин Гуд незваный. Это ведь наверняка снова он подстроил!
— Что «это»? — не понял Зорин.
— Да вот, случай этот сегодняшний, в самолете. С мужиком пьяным, от которого Женя меня спасла.
— Да брось, — недоверчиво проговорил Зорин. — Как они могли узнать, что ты будешь лететь именно этим рейсом? Ты же в Москве была. Неужели и там у него такая же широкая сеть осведомителей? Быть такого не может!
— Не знаю, — надула губки Валя. — Только этот мужик, который приставал ко мне в самолете, — это знакомый его был. Да вот, Женя может подтвердить. Вы ведь видели, Женя, там машина его стояла? Прямо на летном поле?
— Кого «его»? — в тон Зорину спросила я.
— Ну как же! Свиридова. Тот высокий, с прямыми волосами, который возле «Мерседеса» стоял, это ведь он и был. Свиридов. Еще глаза у него такие нехорошие. Холодные, жесткие. Даже смотреть неприятно.
Вспомнив мужчину, стоявшего возле черного «Мерседеса», я нашла, что он вполне подходит под описание Вали. Так вот оно что! Значит, это и был тот самый высокопоставленный негодяй, не дающий покоя целому семейству.
Что ж, тактика, которую описала Валентина, вполне подтверждалась. Ведь приставания пьяного хама действительно прервал его друг, приехавший на своей машине прямо на летное поле. Вполне достоверное впечатление Робин Гуда, спасающего беззащитную девушку от разбойника.
Только вряд ли все это и впрямь было задумано заранее. Скорее всего, о том, что Валентина летит этим рейсом, друг Свиридова действительно узнал случайно и нашел возможность передать эту интересную информацию своему патрону.
