Мой взгляд медленно соскользнул с лица Кэтрин на вырез ее кружевной майки.
— Ой, простите! Я в таком виде… — поняла меня по-своему эта идиотка. Запахнув халат, едва достающий ей до середины бедер, она довольно кивнула и добила меня наивным: — Вот так будет гораздо лучше. Не переживайте, я скоро уйду, раз вы очнулись.
Успокоила, ага. Хотя мысли о том, чтобы спать именно с ней, я отверг на корню, представив, как во время “сеанса” моего оздоровления, она разрыдается и начнет каяться — ведь это будет измена мужу. Да, Кэтрин явно была из таких…
— О какой уборщице вы говорили? И где мои сахили? — выдав эти вопросы, я откинул одеяло и… охренел окончательно. Она меня раздела до нижнего белья. Почему-то до этого я не обратил внимание на сей факт, а вот теперь…
— Уборщица приходила несколько раз, — с невероятным спокойствием принялась объяснять миссис Поук, поднимаясь и направляясь к встроенному в стену каюты шкафу. Открыв створки, она вынула оттуда мои брюки и вернулась. — Мне пришлось вас раздеть, а то она начинала подозревать, что вы умерли. Даже принюхивалась, моя полы вокруг кровати. Я вас еще и крутила с боку на бок, а то, знаете, правда было похоже…
— Сколько я спал? — перебив Кэтрин, я вырвал из ее рук брюки и поднялся, спешно натягивая их на себя и постоянно чувствуя ее странный взгляд. Это нервировало.
— Почти три дня, — донеслось сзади. — Вернее, двое суток и несколько часов. Сейчас раннее утро третьего дня.
— Тогда почему вы не спите?
— Потому что кто-то начал жутко храпеть пару часов назад, и я поняла, что дело пошло на поправку. Но уснуть больше не смогла.
Застегнув ширинку, я обернулся и внимательнее посмотрел в лицо Кэтрин Поук. Она выглядела изнуренной, но довольной. Под глазами залегли темные круги, на лице ни капли косметики, волосы небрежно зачесаны назад… Диван, на который я перевел взгляд, был застелен постельным бельем.
— Все двое суток вы жили здесь? — уточнил я, хотя это было и так очевидно.
— Я иногда уходила. Ела в местном ресторане и плавала в бассейне, вы ведь категорично заявили, что лекарь не нужен, вот я и караулила сама. Хотела в первую же ночь снять с ваших запястий тряпки, но почувствовала магический отклик. Они работали, эти бинты. А недавно услышала зов и поняла, что пришло время убрать их с вас, иначе вам бы стало хуже.
— Я никогда не ношу их больше суток, — сказал задумчиво, скорее, для себя. — Видно, исчерпал силу до дна.
— Так и есть, мне едва удалось их восстановить, хотя работа еще не закончена, — поджав губы, Кэтрин подошла к дивану и подняла с него то, над чем мурлыкала пару минут назад — магические перевязи. Сахили внезапно сильно посветлели, посвежели, и на них появилась более четкая вязь рисунка, хотя местами она прерывалась на старую, более блеклую.
Я неверяще уставился на артефакты, доставшиеся мне лет шесть назад по великому блату от одного из сородичей по несчастью. То есть от мужика с даром, подобным моему. Тот умер, а я забрал и без того уже потрепанные сахили. Как их заполучил сам Сандерс знал только я: спер в одной из гробниц, привезенных с раскопок на южном континенте. Парень вообще был не самым порядочным человеком и зарабатывал на жизнь воровством и стукачеством на ближних. Крысятничал одним словом. А я тогда служил на страже закона и платил Сандерсу за информацию. Я же его и пристрелил, когда понял, что это он сдал меня и напарника преступной группировке за более весомую сумму. Сахили стали приятным бонусом для моей сильно расшатанной нервной системы. Они умели не только успокаивать лучше любых синтетических лекарств, но и помогали намного быстрее восстановить растраченный потенциал.
— У этих бинтов очень богатое прошлое, — словно подслушав мои мысли, сообщила Кэтрин Поук. — Никогда не работала с такой древностью. Но они подсказали, как и что нужно сделать, чтобы помочь. Дайте нам еще три дня, и получите их назад в полное распоряжение.
Я неохотно кивнул, внезапно осознав, что у девицы и правда редкий дар: не только донимать людей своим занудством, но и чинить души вещей.
— Так и быть, — бросил вместо “спасибо”, а то еще зазнается. — А теперь идемте, разорим какой-нибудь ресторан и позавтракаем. С ног валюсь от голода. Только сначала в ванную комнату забегу на минутку.
— Хорошо. Я пока оденусь. У меня все здесь, — миссис Поук неловко ткнула пальцем на спинку стула, и ее щеки тут же стали пунцовыми. Я посмотрел, что стало причиной стеснения, и увидел не только ее платье, но и кружевной бюстгальтер примерно третьего размера, хотя, скорее, второго с половиной.
“Мой любимый размер, — подумал с тоской, чувствуя, как заныло в паху. — Где бы найти жрицу любви на полчасика?.. Или хотя бы десерт. И побыстрее.”
Спустя пару десятков минут мы вошли в огромный холл второго уровня и остановились у огромного таблоида, крутящего рекламу с ресторанами и кафе, существующими на дирижабле.
— Куда вы предпочитали ходить, пока я… отдыхал? — спросил я миссис Поук, хотя уже сделал выбор в пользу кафе быстрого питания “Райстик”, повсеместно распространенного на севере.
— В “Кенингплейс” — ответила клиентка, пальцем показывая вверх.
Разумеется, куда же еще? Ресторан на этаже первого класса. И в бассейн она могла ходить только туда. Причем за дополнительную плату, иначе со второго уровня туда не пускают.
— А деньги? Я ведь не отдал вам ни кредита из того, что получил от продажи драгоценностей.
— Я ведь говорила, что нашла в сейфе мужа южные банкноты. А здесь обнаружился обменник, — миссис Поук выглядела чрезвычайно довольной собой.
— Тот самый, что вдвое уменьшает реальный курс, существующий на континентах? — не удержался от шпильки я.
— Вы считаете, мне нужно было голодать все это время? — вскинулась Кэтрин.
— Ни в коем случае! Пока вы моя клиентка, никакой голодовки, вы нужны мне здоровой, невредимой и платежеспособной. Кстати, расскажите, неужели тяжело избавиться от привычки жить в роскоши? — уточнил, все еще изучая табло и предложенный на дирижабле выбор.
— Что? — она вспыхнула, я видел этот даже боковым зрением. Лицо залилось краской, губы возмущенно сжались в тонкую нить. — О какой роскоши речь?
— Вы, по всей видимости, отказались от обедов и завтраков в номер, входивших в стоимость билетов. Я прав? Они ведь не приносят еду на дорогих фарфоровых тарелках. Я понимаю.
— Дело не в привычках, мистер Боннер! И тарелки здесь ни при чем!
— Тогда что? — я повернул голову и выжидающе замер. — Что заставило вас тащиться каждый раз наверх?
— Необходимость блюсти репутацию! — выпалила Кэтрин и тут же понизила голос, пугаясь, что ее услышит проходящая мимо парочка пожилых людей. — Мы люди не последнего сорта…
— А кто, по-вашему, живет на втором уровне? — Я усмехнулся, заметив тень непонимания на ее лице, и добавил: — Билеты сюда покупают люди последнего сорта, правильно я понимаю?
