— Ту, что я сделал, — терпеливо сказал он, словно и не понимая, какой раздрай вызвал в душе. — Кэтрин, ты слишком небрежно относишься к подаркам.
Голос у Боннера был серьезный, но мне почудилась улыбка в его голосе. И тут пришло раздражение. Он ведь все понимает! Мой адвокат хоть и паршивец по характеру, но далеко не дурак, и точно понял, почему у инкуба, пытавшегося меня соблазнить, образ поехал, приобретая черты этого самодовольного гада.
И издевается теперь!
— Взяла! — рявкнула я, разворачиваясь и гордо возвращаясь в авто, громко хлопнув дверью.
— Пожалей машину, — эта сволочь уселась рядом и, не глядя в мою сторону, тронулся с места, одновременно включая магнитолу и мурлыкая под нос незамысловатый мотивчик.
А я вся кипела, ожидая, что вот-вот пар из ушей повалит. Потому что все мужики гады, и им надо от нас только одно! Но это всегда не то, чего нам хочется…
Так мы ехали достаточно долго. Какое-то время я еще очень злилась, сама не понимая, что меня бесит больше: его безразличие или мое желание обратить на себя внимание? Кроме того, я себя не узнавала, понимая, что с каждым днем все больше превращаюсь в другую женщину: с необъяснимыми поступками, странной логикой, вспыльчивую и даже взрывоопасную.
Стараясь усмирить себя видами из окна, я смотрела на открывающиеся там пейзажи. Мы мчались по широкой шумной трассе, минуя порт, пригород и добравшись до центра. Что меня поразило — даже в самом сердце Афула-аль-Бад был зелен, свеж и шумен в отличие от серых холодных городов севера, переполненных безликими высотками.
В конце концов мне удалось победить в себе сумасшествие гормонов, я задышала ровнее и даже улыбаться стала, наслаждаясь видами. Но в тот же самый момент, когда я, казалось, пришла в себя, Боннер, гад, снова замурлыкал что-то, подпевая незнакомой группе, качая головой в такт музыке и поводя широкими плечами.
“Ар-р”, — подумала я, бросая на некроманта испытывающий взгляд и мечтая испортить ему настроение. Сама не знаю, зачем. Наверное, от него же и заразилась этой ерундой — желанием вредить.
Раскрепощенный до неприличия, Адам пробуждал во мне такие эмоции, о которых я давно позабыла. С самой первой нашей встречи он заставлял меня чувствовать себя неуютно, сомневаться в себе и… чего уж там, много думать о нем. Потому что второго такого прямолинейного, наглого, напористого и харизматичного некроманта я никогда не встречала. И он манил меня, притягивал, как магнит. А я сопротивлялась изо всех сил, при этом мечтая, чтобы он постоянно усиливал напор…
— Красота, — вдруг сказал предмет моих нехороших мыслей.
Моргнув, я было решила, что это обо мне, но он показал в сторону обочины. Едва не шипя, отчетливо чувствуя, как превращаюсь в змею обыкновенную, подколодную, повернулась. И обомлела.
Теперь мы снова мчались где-то по пригороду мимо величественных гор, забираясь все выше и отъезжая все дальше от Афула-аль-Бад. И именно сейчас проезжали укромную бухту, буквально врезавшуюся в скальный массив. Море цвета лазури, гонимое усиливающимся ветром, нападало на высокие берега, чтобы, встретившись с ними, тут же успокоиться, набраться сил и повторить все сначала. Я замерла от восторга, а Боннер слегка сбавил скорость, понимая мое состояние. Он по-прежнему не говорил со мной, но иногда косился и краешек его губ слегка дергался, будто некромант прятал улыбку.
— И правда невероятно, — переборов гордость, сказала я, вдыхая полной грудью знойный живительный воздух юга. — Спасибо.
— За что? — некромант сделал музыку чуть тише и удивленно вскинул светлые брови.
— За это, — я показала на море и искренне улыбнулась, забыв про обиды. — Знаешь, моя мама очень расстроилась из-за нашего переезда на север, но для карьеры отца это было очень важно. И для семьи, соответственно, тоже. А потом, уже после обустройства на новом месте, через пару-тройку лет они несколько раз летали в родные места, но меня уговорить не смогли. Мне так нравился наш новый дом, обставленный по последнему слову техники… и новый электрокар, и стильная одежда…
— Все любят комфорт, — философски заметил Боннер.
— Да, но то, что радует тело, часто является отравой для души. Вот же оно море, лекарство от любой болезни! Как я могла забыть его и променять на возможность носить шмотки подороже?
— Это как раз вполне нормально, — Адам внезапно свернул к обочине и остановился, нажав на кнопочку, отчего машина тихо затикала. — Раньше я и сам ездил сюда очень часто. Не ради моря, а по делам. А потом нужда во мне отпала, и я осел на севере. Там для меня самое место.
— Почему?
— Потому что я живу работой. Потому что мне нравится мой офис в отдалении от чужих глаз. Да и люди там спокойнее. Другого такому, как я, не дано. Море для романтиков.
Я засмеялась и, легко пожав плечами, ответила:
— По-моему, ты гораздо более романтичный мужчина, чем думаешь.
Ляпнув эту фразу, едва не откусила кончик языка, мечтая, чтобы Адам на минутку оглох и прослушал сказанное. А то еще напридумывает себе бог весть что… В смысле поймет правду.
Он не сказал ничего, только посмотрел на меня сквозь стекла темных очков. Глаз его я не видела, но взгляд чувствовала всем своим существом до мурашек на коже. Чтобы избежать неловкости и не сказать еще что-то, даже отвернулась, глядя на голубую гладь, убегающую далеко-далеко, до самого горизонта.
— Я взял с собой все документы для оформления вашего развода, — вдруг сказал Боннер. — Они в чемодане. Мне нужны твои подписи и кое-какие уточнения, после чего мы сможем послать их по адресу его постоянного проживания и в суд Хорсеса.
Я посмотрела на Адама. Он уже избавился от очков и теперь осторожно поглаживал дужки длинными пальцами, положив их на гладкую панель авто. Невольно залюбовавшись этим зрелищем, я оттягивала момент, когда нужно было посмотреть в черные омуты глаз некроманта.
— Кэтрин, — он чуть склонил голову, — ты передумала?
Я встрепенулась, удивленно уставилась на него.
— Разводиться? Нет, что ты! Быть женой этого чудовища — это ужасно. Где бы он ни был, нас все еще связывает брачное свидетельство, и я хотела бы расторгнуть эту фикцию как можно скорее.
— Скорее вряд ли получится, если он не объявится. Главное, чтобы ты понимала, что фактически уже свободна от него.
— Я понимаю, — кивнула, как болванчик, слушая Боннера и невольно соскальзывая взглядом к его губам.
И вот вроде не маленькая уже, тридцать лет недавно стукнуло, а сижу перед мужчиной, к которому тянет со страшной силой, и не могу ничего поделать, кроме как злиться на тупиковость ситуации. Мне бы потянуться вперед, замереть в миллиметре от него, дождаться ответа и… А если не ответит?
Я рвано выдохнула, чувствуя, что вот-вот лопну от досады и бессилия. И тут он сам притянул меня к себе. Обхватил ладонью затылок и шею, чуть сжав. На миг замер, глядя глаза в глаза… Наверное, ждал от меня сопротивления или хотя бы кокетливого “не надо”. Но… не в этот раз.
