Подумав, я отказался, и нанялся помощником к одному из самых скандальных адвокатов севера. Он выигрывал почти все дела и его уважали в криминальном мире… В том, где умели обходить закон не хуже Роджера. Я снова стал учиться, и продолжал копать.
Марта, которую удалось устроить в дом к Поукам, регулярно докладывала новости, и однажды сообщила, что Роджер бросил жену. Я велел передать, что займусь ее делом, если она придет. Мне было любопытно пообщаться с женщиной, способной прожить с ментальным насильником восемь лет и при этом его боготворить. Все вокруг твердили, что она его любила, да и он сам первые годы не мог на нее надышаться. Поэтому я не только не отвергал той версии, что они действовали в паре, но и считал ее основной.
Пока не поговорил с ней.
Она напомнила мне сестру по манере поведения: внешне спокойная, но стоило чуть надавить, и прорезались зубы. Недовольство, пылающие яростью глаза и вера в непогрешимость супруга. А у самой руки трясутся не то от нервов, не то от слабости. У меня почти не осталось сомнений — он обрабатывал ее, но намного осторожнее, чем Донну когда-то. И поэтому с ней нужно было вести себя аккуратно.
В ту ночь, когда пропал Поук, я заканчивал одно дело на обратной стороне, в вотчине Смерти. Пришлось лично встречаться с покойным отцом моего клиента и задавать вопросы, расставляя точки над “и”. Это отняло много сил, поэтому звонки от нескольких информаторов сразу стали неприятной неожиданностью. Роджер ввязался в очередную авантюру, которая оказалась тяжелее, чем он думал. Сам гаденыш решил затаиться, но я понимал, чем это грозит его жене, которая потеряет ментальную подпитку.
Кэтрин нуждалась в лечении и была самым явным доказательством насилия над разумом. Теперь я знал, как поймать Роджера, понимал, зачем он охотится и предвкушал встречу. И все бы хорошо, но появилась другая проблема: я не мог сосредоточиться на поимке мерзавца, мои мысли то и дело вращались вокруг одной взбалмошной брюнетки, жизнью которой я не хотел рисковать ни за что на свете.
Вспыльчивая, искренняя и честная, она смотрела на мир со смесью радости и удивления, неустанно поражаясь его красоте, впитывая все лучшее и делясь положительной энергией с окружающими. И теперь я хотел подтвердить родившуюся в голове теорию в отношении Кэтрин, хотя убеждение в собственной правоте было почти стопроцентным. Всего несколько раз за свою жизнь я встречал вампов — тех, кто буквально питается чужими эмоциями, оставляя после себя пустоту и недомогание. Эти люди не были виноваты в том, что делают, такими их создала природа. И, как я предполагал, она же создала антидот. Потому что у любого правила чаще всего есть исключения, как есть лекарство от любого вируса.
И, кажется, я нашел эту редкость. Вернее, она сама пришла когда-то, гневно сверкая глазами.
Всего сутки Кэтрин находилась в моем доме, а сад под окнами спальни стал оживать. Да и я сам чувствовал себя иначе — рядом с ней банально было легче дышать. Будто раньше что-то давило на грудь, и я привык к этому, считая, что так и должно быть. Но она показала, что может быть по-другому, привнеся неведомые удовольствие в мою жизнь.
Энергетическая батарейка — вот кем была эта обыкновенная на первый взгляд девушка. Редчайший дар, который проявляется далеко не сразу и может вовсе никогда не проявиться.
Ее раскрыл Поук — в этом я был убежден.
Пережив стресс от ментального нападения мозг начал выявлять все имеющиеся ресурсы и активировать любую возможную помощь… Представляю, как мерзавец удивился, когда наткнулся на этот кладезь. И, конечно, он сразу оценил потенциал…
— Адам… — Тихий голос, полный сомнения. Кэтрин приблизилась со спины, остановилась в двух шагах и нерешительно тронула мое предплечье: — Как ты?
Она безошибочно нашла меня в саду, скорее всего даже не задумавшись, откуда знает, куда идти. Теперь я верил — дом ей благоволил, вел, подсказывал и принимал, как хозяйку.
Обернувшись, сделал над собой усилие и подарил ей улыбку. Не то чтобы мне не хотелось этого, но привычка — страшная вещь. Нарушать свои же правила и не расточать лишние эмоции оказалось тяжело.
— Хотел у тебя спросить о том же. Как ты, Кэтрин?
Она посмотрела на меня огромными доверчивыми глазами, полными затаившихся в их глубине страхов и сомнений и нервно вцепилась в кончик наспех заплетенной косы, решая, что сказать. Мне всегда казалось, что она слишком много думает, куда как интереснее было слышать спонтанные ответы — в них и заключалась вся правда.
Спустя десяток секунд Кэти все-таки заговорила, устало вздохнув:
— Донна многое мне рассказала. Думаю, и умолчала о многом тоже… Я даже не представляю, каково ей было тогда.
— И тогда, и сейчас — нелегко, — согласился я. — Болезнь, которую оставляет после себя Поук, не так просто вылечить, особенно если жертва и без того подвержена депрессиям и частой смене настроения.
— Но ей подобрали хорошего специалиста, — запротестовала Кэти. — Разве он не исправил сделанное Роджером?
— Нет, — я усмехнулся и, не вытерпев, коснулся нежной кожи ее лица, очертив его контур с одной стороны. — Ее муж — вот основное лекарство. До него у нее не было определенной цели и понимания, что и зачем она делает. А когда человек совершает какие-то манипуляции пусть и усердно, но бездумно — от этого мало толку.
— А как же дочка? — Кэти чуть склонила голову, поддаваясь моей ласке и требуя продолжения.
— Она ненавидела Марианну в первые годы после ее рождения. — Сказав это, увидел осуждение в глазах цвета горячего шоколада и покачал головой: — Ты не понимаешь. Ее нужно увидеть, чтобы понять. Мою племянницу. Копия Роджера в женском обличии. А ведь он почти раздавил Донну, бросив ее тогда. Обрек на сумасшествие. Она будет избегать его любой ценой и сейчас не потому, что он может убить, а потому что бедняга боится своей реакции. Щелкнет та мразь пальцами и вернется болезненная дикая привязанность. Что делать тогда?
— Но… можно же сделать и ей такую пуговицу, как у меня, — Кэти, безотчетно коснулась шва на своей футболке, куда прицепила с изнаночной стороны булавку с ограничителем…
— Дело не в ментальном даре. А в том, насколько Донна себя контролирует. Она не может его отпустить, сама накручивая себя все сильнее. Но Коул помогает ей, и однажды, я надеюсь, все придет в норму.
— Ее муж менталист? — сделала вывод Кэтрин.
— Не угадала. Археолог.
Глядя на удивленную собеседницу, я засмеялся. Мне все же очень нравилось видеть ее такой — немного растерянной и сбитой с толку. А в следующий миг собранной и серьезной, и, я уже знал, готовящейся сказать некую ответную колкость.
— Ты невыносимый тип, Адам, — Кэтрин тряхнула волосами, и ее хлипкая косичка окончательно рассыпалась. — Нет бы сразу говорить, как есть. Нравится заставлять меня гадать?
Я только пожал плечами, не в силах отвести глаз от этой потрясающей девушки, размышляя о недавнем прошлом. Еще совсем недавно она раздражала меня своими действиями и словами, иногда даже рука сама тянулась придушить несчастное создание, чтобы не мучилась на этом свете… А теперь стою и не могу понять, как можно было сразу не обратить внимание, насколько соблазнительной формы ее губы? еще некстати вспомнилась округлая грудь моего любимого размера… Хотя дело, конечно, было не в губах, фигуре, голосе или романтической фигне, вроде притяжения… Нет, я пропал из-за другого. Меня соблазнили ее поступки: безрассудные, импульсивные и отважные одновременно. То что Кэти делала было непроизвольно и абсолютно бескорыстно, она не искала выгоды, просто выполняла то, что считала наиболее правильным.
