– А вот это сейчас будет наименьшим из зол, – ответила я и вышла в комнату, закрыв за собой дверь.
Настя ответила мне неожиданно быстро, причем бодрым, совсем не сонным голосом.
– Похоже, что уже все знаешь, – поняла я.
– Ты о смерти Николая и Натальи? – уточнила она и, не дожидаясь моего ответа, сказала: – Да, мне позвонили сегодня утром – больше-то некому.
– Мужу сообщила?
– С ума сошла? – воскликнула она. – Нет, конечно.
– А ведь если бы я у него смартфон не забрала, то он тоже был бы в курсе, – заметила я.
– Ты хочешь сказать, что?.. – Она даже задохнулась от возмущения и не сдержалась: – Ну, сволочь! Своими руками убью!
– Правильно поняла, – подтвердила я. – Ему прислали SMS с того же номера, что и MMS раньше. Кстати, еще один снимок тоже пришел.
– Таня! Ну, сделай же ты хоть что-нибудь! – взвилась Настя.
– А я уже все сделала, – спокойно ответила я. – Разве Ушаковы тебе и Дарье Михайловне не сказали?
– Они еще только едут сюда – с дороги позвонили, – ответила она, но тут до нее дошло, и она воскликнула: – Ты все выяснила? Ты знаешь, кто это?
– Да! Знаю! А вот мотивов не вижу! Не понимаю я, зачем этот подонок все затеял! Но по телефону мы ничего обсуждать не будем. Я сейчас вызову такси и приеду к тебе, будем все вместе думать, что делать.
– Ты с ума сошла? – возмутилась Настя. – Ночью! Одна! В такси! На край города! Я сейчас позвоню Дмитрию Васильевичу, и они за тобой вернутся.
– Не надо. Неудобно это. Они и так устали. Да и долго это будет, – попыталась отбиться я, но она и слушать ничего не хотела и тогда я, смирившись, сказала: – Ну хорошо. Я там, где они меня высадили. Как подъедут, пусть позвонят, и я выйду.
Отключив телефон, я вернулась в кухню, где Венчик (а не слышать меня он не мог) предложил:
– Ты бы поела, матушка, а то ведь закрутишься опять с делами, и времени у тебя на это не будет. На тебя же смотреть больно, скоро ветром шатать начнет. А у меня все готовое есть, только разогреть. И супчик, и котлетки с кашей гречневой. Поешь по-человечески! – Расстроенная, я только отмахнулась. – Ох, до язвы ты доработаешься! – начал причитать Венчик. – Ну, давай я тебе хоть бутерброд сделаю?
– О, кстати! У меня же в сумке они есть, – вспомнила я.
Достав сверток с бутербродами, я развернула его и… Да уж! Жалкое было зрелище!
– Матушка, ты на них сидела, что ли? – удивился Венчик.
– Лежала! – буркнула я. – Но на их качествах это вряд ли отразилось.
Я собралась откусить от бутерброда, но Венчик у меня его только что из рук не вырвал:
– Да что ж ты всухомятку-то? Подожди, я сейчас чай заварю!
– Лучше кофе, – попросила я.
– Да кто же бутерброды с кофе-то ест? С чаем оно вкуснее будет! А кофе – это отдельное блюдо. Его и пить надо отдельно. Бутерброды будут с чаем, а кофе потом! – настаивал он.
Спорить с ним сил у меня не было, и так исключительно на морально-волевых держалась, поэтому я просто махнула рукой – делай, мол, как знаешь. Обрадованный тем, что настоял на своем, Венчик кинулся хозяйничать, и тут зазвонил мой сотовый.
– Татьяна Александровна, мы внизу, – сказал Егор.
– Так быстро? – удивилась я.
– А мы тут в городе кое-чем заняты были, вот и не успели далеко уехать, – объяснил он.
– Хорошо, я выхожу, – сказала я.
Поднявшись, я начала складывать в сумку то, что раньше из нее вынула, и бутерброды тоже.
– Ты хоть стыдобу-то эту оставь, – попросил Венчик, отбирая у меня пакет. – Солидная женщина, бизнесвуменша, а тут такое! Я тебе сейчас новых наделаю.
– Некогда! Тороплюсь я, – покачала головой я.
В результате я вышла из дома вообще без бутербродов, как старых, так и новых, но обнаружила это, только сев в машину, когда решила потихоньку сжевать хоть один, потому что прочитанные мной в уголовном деле ужасы как-то уже притупились и проснулся аппетит. Не сказать, чтобы зверский, но есть хотелось очень. Хоть и неудобно мне было, но я спросила:
– А пирожков не осталось?
Дмитрий Васильевич повернулся ко мне и заботливо поинтересовался:
– Есть хотите? – Я со вздохом кивнула. – Извините, но мы все пензенским отдали – у них же с собой вообще ничего не было, а где они чего ночью купят? Да и сказал я им, чтобы особо не светились.
– Татьяна Александровна! Потерпите немного! – попросил сидевший за рулем Егор. – Сейчас мама вас накормит. Мы быстро доедем – дорога-то пустая. А что ж вы не поели там, где были?
– Не до этого было, – объяснила я и спросила: – Про Николая и Наталью уже знаете?
– Да, жена сказала, – вздохнул Ушаков-старший. – Думаете, он?
– Точно он, – твердо заявила я. – Во-первых, его там видели, а во-вторых, он Ильичу с того же номера, что и раньше, SMS прислал об их смерти. Хорошо, что оно до него не дошло.
В мгновенно наступившей тишине было слышно только тяжелое дыхание до предела взбешенного Дмитрия Васильевича, скрип зубов Егора и оглушительное бурчание моего пустого живота, бунтовавшего против такого безобразного к себе отношения. Чтобы прервать это тягостное молчание, я сказала:
– Не будем изменять устоявшимся традициям. А прилягу-ка я, тем более что сон, говорят, еду заменяет.
И я действительно прилегла на заднем сиденье. Ни спать, ни дремать я не собиралась, анализировать сложившуюся ситуацию – тоже, потому что без новой информации это было делом заведомо бесполезным. Егор гнал машину так, словно в гонках участвовал, но в такую погоду, да еще ночью, люди ездят только от великой нужды, поэтому нам никто не встретился. А гаишники, вероятно, решили, что всех денег все равно не заработаешь, и в такой мороз лучше в теплой машине отсидеться, чем на улице рядом с ней казачка плясать.
Доехали мы действительно быстро и сразу через открытые с пульта ворота во двор. Алабай оказался тут как тут, опять вертелся вокруг мужчин, но им было совсем не до него, так, погладили, потрепали за ухо, и мы прошли в дом. Прямо у двери нас встречали Настя и Дарья Михайловна.
– Таня! Что у тебя с лицом? – в ужасе воскликнула Настя.
Я в ответ только отмахнулась – не до того мне было. А вот домработница взялась за меня всерьез. Внимательно посмотрев на меня, она уперла руки в бока и гневно спросила:
– Татьяна Александровна! А почему мне кажется, что вы за целый день ничего не ели? И круги темные под глазами! И лицо осунулось! И взгляд голодный!
– Мама! Татьяна Александровна действительно за весь день ничего не съела, только несколько пирожков утром, а потом все кофе да кофе, – тут же заложил меня Егор. – Покорми ее, пожалуйста.
