– А папик кем оказался? – полюбопытствовала я.
– Бывший мент, подполковник, а потом депутат областной думы. Он первым пропал. А потом все остальные. И никого не нашли, а ведь искали! Очень старательно искали!
– Подождите! – спохватившись, воскликнула я. – Я же в больницу к Алексею Ильичу собиралась еще и для того, чтобы сообщить о смерти Николая с Натальей. Для этого и врачи поблизости нужны были.
– А он уже все знает – по телевизору в криминальных новостях было.
– Надеюсь, там не сказали, что это умышленное убийство? – вскинулась я.
– Нет, просто, что произошло то-то и то-то, рассматриваются все версии. А с остальным лучше подождать, когда он домой вернется. Вокруг родные люди будут, и он легче это перенесет – врачи же не станут возле него, если потребуется, всю ночь сидеть, утешать и по руке гладить. Да и вряд ли их сочувствие искренним будет. А дома любящая жена с детьми, кошки с собаками. Обстановка совсем другая.
– В общем-то, тоже правильно, – подумав, согласилась я и очень удивилась – оказывается, этот молчаливый человек, когда надо, может быть довольно разговорчивым.
В коттедже нас встретили горящие от нетерпения глаза, причем не только Насти, но и Дарьи Михайловны.
– Ну? – почти в один голос спросили они.
– Все! – торжественно произнесла я.
– Мыть руки и ужинать! – командирским тоном сказала домработница.
– Да нет, давайте сначала Егора послушаем – вдруг какие-то вводные появились, – предложила я.
– Тогда идите в кабинет, а то дети могут случайно что-то услышать, а это не для их ушей, – вздохнула Настя.
– То есть вам Егор уже все рассказал? – уточнила я, и она кивнула. – Ну и?..
– Ты была права – это умышленное убийство, – тихо ответила Настя.
– Ох, Татьяна Александровна! Цены вам нет! Просто бабка-угадка! – с восхищением произнесла Дарья Михайловна.
– Надеюсь, что еще не бабка, – сквалыжным тоном заметила я.
– Ай, а то вы не поняли! – отмахнулась она.
Вот и получилось, что в кабинете мы оказались втроем. Я села за хозяйский стол, а Ушаковы – в кресла, и Егор начал:
– В общем, так. Это было умышленное убийство, замаскированное под самоубийство. А началось все с того, что в «Службу спасения» был вызов об утечке газа. Газовщики быстро приехали и тут же нашли квартиру, где утечка произошла. Тут и оказалось, что наружная, металлическая дверь и не заперта вовсе, а только прикрыта, то есть ручку поверни – и входи. А на внутренней двери, старой, деревянной, обычный «английский» замок, который сам закрывается. Вот они внутреннюю дверь и выбили, потому что «болгаркой» – то резать нельзя. Вошли они в квартиру, а там в кухне два трупа. Сидят-то они на стульях, а морды на столе. Ну, тут газовщики ментов и вызвали. То есть полицию. Сами окна пооткрывали, газовый вентиль на плиту перекрыли, а больше ничего не трогали и вышли. У них, оказывается, такие случаи уже не раз были, вот им и объяснили, как действовать надо, чтобы улики не повредить. Опера с криминалистами быстро приехали, а среди них и мой товарищ был, так что я все из первых рук знаю. Стали они квартиру осматривать, а на столе… Ну, на котором трупы. Листок бумаги лежит. Думали, это прощальная записка, а оказалось не пойми что. Никаких «простите» и «прощайте», а сплошь самые грязные ругательства в адрес Ильича и Анастасии Кирилловны. Тут опера смикитили, что неспроста это, стали документы искать, ну и нашли. И увидели, что это дети Ильича. Ну, раз такое дело, они Гришину позвонили – это начальник райотдела. Он, как услышал, о ком речь, мухой примчался. И ну ребят стращать, чтобы они никому ни звука, ни ползвука! Чтобы молчали в тряпочку! Чтобы даже женам ничего не говорили! А бумажку эту даже в глаза не видели! Потому что если скандал поднимется, то Ильич им всем такую веселую жизнь устроит, что мама не горюй! Собрали они там все улики, и Гришин приказал немедленно все экспертизы провести, чтобы к тому времени, как Ильич из больницы выйдет, уже полная ясность была. Эксперты всю ночь работали и определили, что брат с сестрой писали эту записку по очереди, причем минимум четыре месяца назад, но скорее еще раньше. А кто же так загодя прощальные записки пишет? Тем более такие непонятные. На плите в кухне стоял полный чуть не до крышки чайник, на конфорке под ним был открыт газ, но вот вода в чайнике оказалась сырая, она не то что не кипела, она даже не нагревалась – как-то эксперты это там определили. Содержание алкоголя в крови у обоих около трех промилле, а вот психотропных или наркотических веществ нет. То есть кто-то…
– Не «кто-то», а Кошкин, – вставила я. – У него был очень серьезный мотив это сделать.
– Хорошо, Кошкин, – не стал возражать Егор, – вусмерть напоил детей Ильича, дождался, когда они уснут прямо мордой на столе, а потом положил на стол припрятанную записку, наглухо закрыл все окна в квартире, поставил на плиту полный чайник, открыл под ним газ и ушел.
– Да, ситуация двойного толкования не имеет, – заметила я. – Что еще?
– Так, хозяина квартиры на допрос дернули. Оказалось, что он – бывший одноклассник Николая, ему эта квартира от бабки досталась. Он решил ее не продавать – рынок недвижимости стоит как вкопанный и реальной цены за нее никто не даст. Ремонтировать ее, чтобы потом сдавать, денег нет. Вот он и пустил туда пока пожить Николая с Натальей. Причем бесплатно, но не по дружбе и не из сострадания, а из злорадства. Оказывается, Николай в школе так кичился тем, кто у него отец, что всех остальных за людей не считал. Да и сестрица от него не отставала. А тут такой облом у них в жизни случился. Вот он их и пустил, и предупредил, что выгнать может в любой момент, и тогда пусть хоть на вокзале ночуют, о чем постоянно напоминал и упивался тем, как они его уговаривают не губить их.
– Месть, прямо скажем, не по Гоголю, то есть не страшная, но душу греет, потому что детские обиды очень долго помнятся. Его можно понять, – сказала я. – Ну хорошо. Полицейские поняли, что это умышленное убийство, но что они дальше делать собираются?
– Пока репку чешут, понять не могут, кому смерть Николая и Натальи может быть выгодна, – развел руками Егор. – Из тех, кому они должны, никто так не поступил бы. Ну, встретить на улице и отпинать – это понять можно. Но ведь если убить, то с них уже совсем ничего не получишь. Оба официально разведены, так что на их супругов долг не повесишь. А тут ведь именно убить хотели, да еще так, чтобы потом следов не осталось – какие же следы после пожара? Ведь вскрылось все чисто случайно. Если бы девчонка, что тревогу подняла, домой раньше не вернулась, точно рвануло бы.
– По пальчикам… То есть по отпечаткам пальцев что-нибудь есть? – спросила я.
– Говорят, что чертова прорва, криминалисты проверять замучились, но по базам они не проходят. Только я так думаю, что подстраховался убийца, нет там его отпечатков. Видимо, он не до конца был уверен, что квартира точно взорвется – зачем бы он тогда эту писульку оставлял, если она все равно сгорит? Да и записка какая-то странная.
