– Гарантировать не могу, но вполне возможно, – с видом Волшебника Изумрудного Города проговорил Беляев.
«Чертов придурок, если бы не я, ты бы еще неделю об этом заключении не вспомнил», – с раздражением думала я.
Парень явно был не в моем вкусе и с каждой новой встречей нравился мне все меньше.
Однако эмоции эмоциями, а дело нужно было продолжать. В сопровождении скользящих по мне плотоядных взоров я вошла в унылое здание. Специфический запах красноречивее всяких табличек на стене говорил о том, где мы оказались.
Обязательный турникет удалось преодолеть без особых проблем. Беляев просто показал свои документы и, слегка кивнув в мою сторону, небрежно бросил:
– Это со мной.
По длинному коридору мы направлялись к холодильнику, когда открылась одна из дверей и из нее вышел молодой парень.
– О! Эдик! – воскликнул Беляев. – Очень кстати. Мы как раз идем на осмотр. Познакомьтесь, Татьяна, это тот самый эксперт, который обещал нам в сжатые сроки подготовить заключение.
– Эдуард, – слегка склонив голову, солидно представился эксперт.
– Очень приятно, Татьяна, – улыбнулась я.
– Так что, готов у тебя анализ? – явно не желая, чтобы этот разговор получил дальнейшее развитие, встрял Беляев.
– В целом да, – спокойно ответил Эдик. – Причина смерти понятна, осталось только оформить бумаги. К вечеру, думаю, смогу сдать официальное заключение.
– Ну причина смерти – она и без того была понятна, – пренебрежительно проговорил Беляев. – Ребята из опергруппы говорили мне, что там живого места нет.
– Да, отделали его хорошо, но, когда закапывали, он был еще жив. Причина смерти – удушье.
После этого сообщения в разговоре образовалась пауза, ибо не только Беляев, но и я на мгновение потеряла дар речи.
«Закопали живым? – в изумлении думала я. – Вот это номер! Нет, дело тут явно не в уходе от налогов. Тут, несомненно, что-то личное. Избить, закопать, да еще закопать недобитым, чтобы подольше мучился, чтобы пойти на такое, нужно ненавидеть лично. С кем же Хикметов так жестко что-то не поделил?»
Вопрос оставался открытым.
В полном молчании мы прошли в холодильник, и Эдик открыл одну из секций, предоставив для осмотра труп.
Упитанное волосатое тело, представшее нашим взорам, действительно было сплошь покрыто синяками и ссадинами. Но по характерным пятнам на лице и шее даже я, не являясь судмедэкспертом, могла бы сделать предположение, что смерть наступила не от ударов.
– Сломаны ребра, переносица, – будничным тоном перечислял Эдик. – Множественные гематомы на лице и теле. Смерть наступила от асфиксии.
– Н-да-а, – обескураженно тянул Беляев. – Поработали с парнем конкретно. А может быть, они, когда закапывали, просто не знали, что он еще жив?
– Все может быть, – философски заметил Эдик. – Но по ранениям несовместимого с жизнью ничего нет. В принципе, можно было догадаться.
– А что-то еще достойное внимания в этом случае имеется? – на правах «практикантки» скромно поинтересовалась я. – Какие-то особенности, что-то необычное?
– А то, что его похоронили живым, это обычно? – саркастически усмехнулся Эдик.
– Нет. Но я, собственно, спрашивала о деталях, а не о случае в целом. Понятно, что эпизод из ряда вон выходящий, но ведь для расследования гораздо важнее, кто это сделал, а не как. Нам нужно найти преступника, труп – это ваша епархия. Поэтому я и спрашиваю, не было ли обнаружено при осмотре чего-нибудь такого, что могло бы дать некую наводку. Какие-то характерные детали, специфический «почерк»?
– Почерк? – слегка задумался Эдик. – Нет, кажется, специфического ничего не было. Правда вот… Переносица у него сломана довольно своеобразно. Перегородку почти сплющило, но все-таки можно предположить, что удар был нанесен справа.
– То есть бил левша?
– Вполне возможно. Ребра тоже сломаны с обеих сторон. Хотя здесь могли бить и ногами, в этом случае понятно, что удары могут попасть куда угодно. Если его повалили на землю и мутузили со всех сторон…
– Да уж, тут прицеливались вряд ли, – согласилась я.
– Так значит, левша? – деловито включился в разговор Беляев.
– Возможно, – вновь не стал конкретизировать Эдик.
– Ну а кроме этого есть какие-то особенности, характерные детали? – с глубокомысленным видом повторял мои слова следователь, не придумавший ничего лучшего, чем за чужой счет проявить свою «компетентность».
– Больше ничего, – со скучающим видом ответил Эдик, в третий раз выслушивавший один и тот же вопрос.
– Ладно, хорошо. Значит, когда оформишь заключение, сразу пришлешь мне, – распорядился Беляев и, повернувшись в мою сторону, совсем другим тоном добавил: – Идемте, Татьяна.
Очередную саркастическую усмешку на лице Эдика и едва слышное: «Слушаюсь», сказанное вслед Беляеву, заметила только я.
Оказавшись на улице, следователь дал волю чувствам.
– Ну и дельце! – отдуваясь, будто пробежал стометровку, говорил он. – А как невинно все начиналось! Муж ушел на работу и третий день не появляется. Классический «левак». А в результате – зверское убийство. Это ж надо – живым мужика закопали!
Не акцентируя то, что «леваком» это «дельце» представлялось лишь в его собственном больном воображении, я постаралась направить разговор в более продуктивное русло.
– Примета довольно характерная, – многозначительно заметила я. – В таком стиле обычно разбираются между собой криминальные группировки. Хикметов начинал в те времена, когда «эхо девяностых» было еще хорошо слышно. Может быть, причина всего произошедшего в том, что он не поделил что-то со старыми друзьями?
– Хм, – с умным видом наморщил лоб Беляев. – А что, вполне возможно.
– Вот именно. Ведь нам не известно, что стояло у истоков его бизнеса. Может быть, кто-то из тогдашних «авторитетов» ссудил ему некую сумму на раскрутку, а сейчас захотел получить причитающееся.
– А Хикметов не захотел отдавать?
– Да. Ведь такое вполне могло случиться.
– Могло, не спорю.
– Осталось только выяснить, случилось ли это в действительности. А у вас как раз имеются для этого все возможности. Тут мне с вами конкурировать даже не приходится. Сразу обставите. Ведь у меня, в отличие от вас, нет официальных полномочий. А перед вами, можно сказать, все двери открыты. Можете затребовать любую информацию, навести любые справки. Выяснить, как начинал Хикметов, для вас пара пустяков.
– Ну, Татьяна, это вы преувеличиваете, – зардевшись от этих дифирамбов, проговорил Беляев. – Я простой следователь…
– Не скромничайте. Во всем, что касается официальной части расследования, мне до вас далеко. Остается лишь надеяться, что, когда все выяснится, вы не откажетесь поделиться со мной хотя бы частью полученной информации.
