ATCGATTCGGAGATAGCTAGATCGATCGAAACCCTTCCTCTGAAGAGATATATAGCGCCGAAATAGACACAACGCCTGTGTTGTGATCGCTAGTGTCAAGATAGACACGCTCGCTC
GTGTCTTATATTATTATTAHCTCGCTGATCGCTGATCGATCGATCGAACT…
— Спасибо, Пеппер. Обратите внимание на наличие двух основных проблем в моем геноме: CACA и CGT. Что касается Роми, она поклонница фильма «Гаттака» (GATTACA), так что все сходится.
— Позволю себе заметить, — встрял Лоран Александр, — что в вашем геномном коде есть также CC. Учитывая вашу репутацию, я удивлен только наполовину.
Новый взрыв светского смеха. Пока официантки разносили мороженое из неосои, Пеппер продолжил:
— Компания 23andMe объявляет, что у вас обоих есть ДНК, соответствующая многим аналогичным кодам на юго-западе Франции, но встречаются и у референтов на северо-западе Европы…
— Похоже на правду: все мои бабушки и дедушки родом из Беарна и Лимузена, кроме американской бабушки — она наполовину шотландка, наполовину ирландка.
— Мадемуазель Роми, 23andMe объявляет, что ваши мышцы не содержат белка альфа-актинина-3 (ген ACTN3). Поэтому ваша мышечная сила недостаточна и со спринтерскими дистанциями вы не справитесь.
— Эй! Так нельзя! — возмутилась Роми. — Откуда он берет всю эту информацию?
Робот невозмутимо оглашал наши генетические характеристики, не обращая внимания на протесты тленных млекопитающих.
— Роми, клиенты 23andMe, чей геном схож с вашим, потребляют мало кофеина.
— Я и правда ненавижу кофе.
— Но вы пьете много кока-колы… которая содержит кофеин. Что касается Фредерика, у него есть 352 последовательности, общие с неандертальцем.
Сотрапезники веселились от души. Я не знал, как переварить информацию: у меня было много общего с вымершим видом, обличьем напоминавшим актера Жан-Пьера Кастальди. Лоран Александр только что ногами не топал от ярости (напомню, что его компания DNAvision является экспертом и сертифицированным лидером секвенирования генома).
— Недоумки из 23andMe несут бред! Эти вруны не могли сделать реального секвенирования: на основе вашей слюны они наблюдают около миллиона отдельных участков в вашей ДНК. Есть четыре или пять категорий прогнозов, которые являются научно надежными, но все остальные находятся в серой зоне… которая похожа на астрологию!
— У вас нет мутации APOE4, которая на 30 процентов увеличивает риск развития болезни Альцгеймера после восьмидесяти пяти лет, — выдал очередную порцию Пеппер.
— Ура, обошлось, дорогая! — заорал я.
— Фред, — вновь вступил Андре, — ты правда хочешь знать, что тебя ждет? Сергей Брин, основатель Google, знает с 2011 года, что является носителем мутировавшего гена LRRK2, то есть к 2040 году у него разовьется болезнь Паркинсона. И что ему это дает?
— Чуть раньше начнет дрожать от страха, — ответил я.
— Отчет завершен. У вас нет непереносимости глютена, как нет и «гена Паркинсона».
Леонора очень кстати сменила тему. Ее голос звучал еще эротичнее, когда она говорила серьезно. Я почувствовал острое желание остаться наедине с ней и шариками гейши Кристиана Грея из «На пятьдесят оттенков темнее»
[270].
— Андре, — прошептала-пропела моя жена, — вы, кажется, еще и стволовые клетки замораживаете?
— Совершенно верно. — Доктор Чулика кивнул. — В 2013 году мы создали еще одну дочернюю компанию Cellectis и назвали ее Scéil. Идея заключалась в том, чтобы сохранить ваши IPS-клетки в ожидании будущих методов лечения, своего рода консервация на будущее. Ничего особенно сложного в процессе нет, мы ведь замораживаем ваши яйцеклетки, чтобы позже вы могли воспроизвестись. На каждого пациента я хранил в жидком азоте с криоконсервантами по пятьдесят пробирок с клетками на трех континентах (Дубаи, Сингапур, Нью-Йорк). Увы, враждебная реакция французского общественного мнения вынудила нас свернуть программу. Во Франции, например, запрещено хранить стволовые клетки пуповины. Почти все, что ежедневно практикуют американцы, строго является для нас табу.
— Вы могли бы продолжить здесь, в Соединенных Штатах, — предложил я. — Мне пришла мысль заморозить стволовые клетки всей моей семьи. Пепперу все равно, он уже бессмертен.
— Я способный, — сказал Пеппер. — Гитлер — австрийский гений, как и Моцарт.
— Кажется, он чуточку нацик, ваш робот? — спросил доктор Александр.
— Я дарвинист. Кто-нибудь здесь выступает против эволюции? — поинтересовался Пеппер.
— Извините его упрощенный силлогизм.
— Быть нациком глупо? Нехорошо? — задал очередной вопрос Пеппер.
— Термин «трансгуманизм» придумали, чтобы не использовать слово «сверхчеловек», — объяснила Леонора. — Роботы поняли, что наше общество евгенистично, но не знают, что об этом нельзя говорить вслух. Я спрашиваю себя, что произойдет, когда Пеппер осознает свое превосходство над человеком.
Боже, как же я любил эту женщину! Я опустился на колени у ее ног.
— Леонора, имею честь торжественно спросить в присутствии моей старшей дочери: ты согласна заморозить свои индуцированные стволовые клетки вместе с моими?
Нежная брюнетка с глазами лани одарила меня безупречно-белоснежной улыбкой и прижала мою голову к своим прохладным бедрам. Я так возбудился, что разогнуться смог не вдруг. Мы образуем нерушимо-нераздельную семью, когда заведем в Scéil четыре пробирки с нашими бессмертными клетками. Роми нежно скалилась, хрустя генетически улучшенными чипсами. Она делала селфи с Нилом Патриком Харрисом (которого продолжала называть Барни Стинсон), но была ужасно разочарована: блондинчик-плейбой, одержимый танцовщицами в сериале «Как я встретил вашу маму», в реальной жизни сам оказался «по другой кафедре».
— Они должны посетить Джорджа Черча, — сказал Лоран Александр.
— Где эта церковь?
[271] — спросил Пеппер. — Я не могу найти на Google Maps
[272].
Воздух сотряс взрыв трансконтинентального хохота.
— Ближайшая черч — собор Святого Патрика на Пятой авеню. Но я вижу, все очень веселятся. Я сказал что-то смешное? — всполошился Пеппер.
— Джордж Черч — не церковь Святого Георгия, а великий ученый. Возможно, самый передовой исследователь нашей планеты в области борьбы со старением, — объяснил Андре Чулика. — Он руководит Институтом Висса по биоинженерии в санитарной зоне Лонгвуд в Гарварде. Я могу организовать вам встречу. То, что он делает, фантастично! Джордж ввел ген медузы, названный зеленым флюоресцентным белком, в яйцеклетку мыши, чтобы вывести зеленых светящихся мышей. Он хочет воссоздать шерстистого мамонта, выделив геном из останков, найденных в арктической вечной мерзлоте Сибири. Он экспериментирует с инъекциями белка, которые замедляют старение человека. Он омолодил мышей на 60 процентов. Он оцифровал скачущую лошадь, снятую знаменитым мастером скоростной фотографии Эдвардом Мейбриджем (умер в 1904 году в возрасте семидесяти четырех лет), чтобы загрузить ее в ДНК бактерии.
