Положив на тарелки оливье и шпроты, они переглянулись, оставили вилки и через секунду уже были в постели. Кажется, первый раз в жизни они занимались любовью, никуда не торопясь и ни на что не оглядываясь, но Ирина так была поглощена грезами о скором счастье, что ласки Валерия не вызывали в теле никакого отклика. Теперь, когда до исполнения мечты остаются считаные дни, когда цель почти достигнута, Ирина страшно боялась допустить какую-нибудь оплошность и все испортить. Одно слово, один неловкий жест в постели, одно неряшество на кухне, и все! Валерий решит, что она недостойна быть его женой.
Внутренне замирая от страха, Ирина все силы бросила, чтобы показать, как беззаботна и счастлива, поэтому любовник остался очень доволен. Они немного полежали обнявшись, Валерий выкурил традиционную сигарету, и тогда можно было вновь вернуться к столу.
Любовник ел с аппетитом, а Ирине от напряжения кусок в горло не шел, но Валерий заговорил о том, где положить плитку, а где лучше специальные моющиеся обои, как в прихожей освободить побольше места, и эти слова бальзамом пролились на душу Ирины.
Пока она мыла посуду, он сидел рядом, запивал сигаретку крепким кофе, и это было так уютно, так по-домашнему, что Ирина расслабилась.
Убрав со стола, она приготовила ванну с пеной. Вдвоем туда влезть не получилось, поэтому Валерий погрузился, а она села на бортик. Потягивали вино, болтали о разных пустяках, так что у Ирины появилось странное чувство, будто она провалилась в какую-то параллельную вселенную, где они с Валерием поженились много лет назад, и живут, и у них общие дети, которых раз в кои-то веки удалось сплавить бабушке, и теперь они наслаждаются редкими минутами отдыха от работы и семейных хлопот.
После ванной вернулись в постель и снова занимались любовью, в этот раз больше нежно, чем страстно, потом включили телевизор и стали смотреть «Международную панораму», не обсуждая, но подмигивая друг другу, когда ведущий, особенно усердствуя в обличении западного образа жизни, терял всякую связь с реальностью.
Тут Ирина и совершила тот непростительный промах, которого так боялась. Крепко прижавшись к Валерию, она сказала:
– Оставайся прямо сейчас.
– Что?
– Просто останься, и все. Раз мы все равно будем вместе, то почему не сегодня?
Валерий сел и озадаченно потер лоб ладонью:
– Ирочка, солнышко, но мы сто раз говорили, что пока рано.
– Послушай, но мы провели сегодня такой хороший день, что жалко портить его расставанием.
– У нас с тобой впереди еще много таких хороших дней, Иринушка.
Она улыбнулась:
– Так почему бы не начать их прямо сейчас?
Валерий встал, надел брюки с рубашкой и принялся застегивать манжеты. Пуговица никак не попадала в тугую петельку, и он бросил свое занятие, резко повернулся к Ирине и навис над ней, уперев ладони в бедра.
– Это ты портишь, а не я, – произнес он сквозь зубы, – я целое воскресенье для тебя высвободил, но тебе мало! Тебе всегда мало!
Ирине будто грязную тряпку в лицо бросили. Она встала и закуталась в халат, настоящее кружевное облачко, приобретенное у спекулянтов специально для услаждения глаз Валерия.
– Да, мне мало, – она очень старалась, чтобы голос звучал спокойно, – мне просто нужно другое.
– Ирочка, все будет.
– Почему не сейчас? – Она уже не могла остановиться.
– Да потому что я тысячу раз тебе объяснял: заканчиваем процесс, я получаю должность и покровительство очень важного человека…
– Какую должность и покровительство какого человека?
– Что?
– Ты мне не говорил, что за место тебе обещали.
– Зайчик, боюсь сглазить. Главное, оттуда меня не смогут сковырнуть, если разведусь.
– А что за человек?
– Ну Иринушка…
Она пожала плечами:
– Мне просто интересно, кто настолько заинтересован потопить жалкого молотобойца.
– Дорогая, не надо дедукции, просто знай, что Мостовой виновен, и все.
Валерий успокоился, улыбнулся и, легко застегнув манжеты на рубашке, притянул ее к себе. Ирина вдохнула его родной запах, растаяла и хотела извиниться за настырность, потому что Валерий прав. Если он сейчас уйдет от жены, то неизвестному покровителю придется двигать наверх не образец коммунистической нравственности, а морально неустойчивого субъекта. К таким усилиям он, кто бы ни был, вряд ли готов. Поможет сохранить ту должность, которая есть, и все. И будь доволен, что живешь с любимой женщиной. Ах, если бы их брак зависел от Ирины! Она не стала бы думать ни о карьере, ни о чем, развелась бы и вышла за Валерия, и будь что будет. Улицы мести пошла бы, воспитательницей в сад и была бы счастлива! С другой стороны, если бы она была замужем, то изменять ни за что не стала бы. Нет страсти такой силы, что заставила бы ее бегать налево, врать в семье и придумывать нелепые оправдания, чтобы смыться из дому в выходной. Поженились, так надо жить, а если чего не хватает, то ищи это в своем сердце, а не в гениталиях постороннего человека.
Ирина осторожно высвободилась из объятий и села на краешек кресла. Мысль эту надо было обдумать, но не получалось, что-то вязкое и склизкое, как медуза, упало на сердце, вот и все.
– Как я его признаю виновным, если в деле дыра на дыре?
– Милая, не думай об этом. Просто вынеси тот приговор, которого от тебя ждут. Не только, между прочим, я, но и такие люди!..
Валерий многозначительно закатил глаза.
– Я ж человека убью.
– Да ну брось ты! Подаст апелляцию, да и все. Если там доказательная база действительно такая жалкая, то приговор отменят, и совесть твоя чиста, а если не отменят, значит, нормальная база, ты все правильно решила и снова спи спокойно.
– Но это такое пятно будет на моей репутации…
– Ирочка, поверь, по сравнению с теми возможностями, которые откроются перед нами, это будет никакое не пятно, а просто микроскопическая точечка. Ну, милая, радость моя, что за упадническое настроение? Соберись и помни, что подводные лодки гибнут на подходе к базе.
– К чему это ты?
– Перед концом трудного дела всегда наступает упадок сил, поэтому надо собраться, стиснуть зубы и преодолеть самое последнее препятствие.
Ирина растянула губы в улыбке, хотя ей было совсем невесело:
– Кстати, подводные лодки… Надо пригласить командира экипажа, в котором Мостовой проходил службу.
– Господи, это еще зачем?
– Может, там, в условиях постоянной опасности, его маньяческие наклонности хоть как-то проявлялись, – буркнула она, – а то за что ни возьмись, везде пшик.
– Так потому что браться надо правильно, – засмеялся Валерий, – а не как ты. Вот лично у меня нет ни малейших сомнений, что Мостовой виновен. Ты посмотри, как он сидит! Не шелохнется.
