Нервничая, Голди подошла к двери часовни. Мать Голди должна была вести ее по проходу в церкви, но Глория решила идти позади дочери, чтобы не портить ей праздник внезапными слезами.
Гаел Агилар пронзил Голди жестким взглядом, когда она медленно пошла по проходу церкви. Он был в безупречном темно-синем костюме и белоснежной рубашке. Его волосы были зачесаны назад и блестели от пламени свечей в чугунных подсвечниках, свисающих с потолка. При виде его красоты Голди затаила дыхание.
Видя, как он осматривает ее с головы до ног, она радовалась тому, что выбрала подходящий наряд для свадьбы. Кремовое платье с короткими рукавами из натурального шелка и кружев удачно облегало ее фигуру; довольно длинный шлейф не позволял Голди шагать слишком широко. Она отказалась от фаты в пользу маленькой тиары, которая закрепляла ее прическу. Голди сделали легкий макияж, из украшений она надела простые жемчужные серьги, принадлежащие ее матери.
На полпути к алтарю она внимательнее присмотрелась к лицу Гаела, и у нее перехватило дыхание. Его взгляд был собственническим и почти осуждающим. Она споткнулась и остановилась.
Гаел раздул ноздри, решив, что она нарочно медлит. Голди начала качать головой, но он уже шагал по проходу.
Взяв за руку, он подвел Голди к алтарю и сразу кивнул священнику.
Двуязычная церемония прошла довольно быстро. Мать Голди шагнула вперед, чтобы взять у дочери маленький букет, зажатый в кулаке. Затем Голди слушала низкий голос Гаела, произносящего клятвы верности. Она широко раскрыла глаза, когда его водитель вышел вперед, неся два кольца на небольшой бархатной подушке. Для Гаела было приготовлено простое золотое кольцо, для Голди – двойное платиновое кольцо с желтыми бриллиантами.
У нее дрожали руки, когда она надевала кольцо на палец Гаела и повторяла обеты. Мельком взглянув на Гаела, она увидела, что он внимательно за ней наблюдает. Потом на его лице появилось непонятное ей выражение.
И в тот момент Голди осознала, что пересекла линию, вернуться за которую уже не сможет.
Гаел почувствовал удовлетворение, надев обручальное кольцо на палец Голди Беккет, и повторил слова, сделавшие его мужем этой женщины. Он обеспечил будущее своего ребенка. Гарантировал, что его ребенок никогда не пострадает от упреков и неприятия, которые он испытывал сам. Он никогда не почувствует себя препятствием или нежелательным объектом.
Он хотел оставаться бесстрастным, как при заключении деловых сделок. Но, поцеловав свою невесту, он понял, что избежать эмоций ему не удастся.
Он сильнее убедился в этом, когда их взгляды встретились и послышались аплодисменты небольшой группы гостей после окончания официальной церемонии.
Гаел женился на Голди, чтобы обеспечить благополучие своего ребенка. Так почему же он вдруг чувствует такой трепет?
– Гаел? – позвала она.
Он взглянул на свою невесту. Они вернулись из часовни домой, где был устроен свадебный обед на открытом воздухе под двумя апельсиновыми деревьями. Гаел пригласил на обед своих сотрудников и выслушивал бесконечные тосты с постоянно застывшей улыбкой на губах.
– Что? – спросил он.
– Ты в порядке?
Он скривил рот:
– Конечно. А что?
Она нахмурилась:
– Не говори со мной покровительственным тоном. Я сделала что-то не так?
Он стиснул зубы.
– Голди…
– Ты едва разговариваешь со мной после того, как мы ушли из церкви. На самом деле мы почти не разговаривали с тех пор, как приехали в Испанию. Я знаю, мы делаем это только ради ребенка…
– Я бы предпочел, чтобы ты не обсуждала наши дела на людях.
– Вот именно. Зачем мы притворяемся влюбленными? – тихо спросила она.
– По той же причине, по которой мы поженились, – ответил он. – Чтобы защитить нашего ребенка.
– Но…
– Хватит, Голди. Если ты хочешь, мы обсудим это позже.
Она умолкла, когда встал главный конюх обширных конюшен Гаела и начал произносить тост. Затем последовало больше речей, в основном на испанском языке, а это означало, что Голди не понимала ни слова. Она могла только догадываться, о чем говорится в тосте, слушая смешки гостей.
Она едва притронулась к еде и в какой-то момент заметила задумчивый взгляд своей матери, которая поглядывала то на нее, то на Гаела. Голди улыбнулась матери, но сомневалась, что ее улыбка была достаточно убедительной.
Подождав, когда Гаел заговорит с виноделами, она извинилась и отправилась на виллу. В сопровождении улыбающейся экономки, Терезы, которая настаивала на том, что поможет ей одеться для первой брачной ночи, и своей матери, продолжающей бросать на нее любопытствующие взгляды, Голди была вынуждена улыбаться.
Как только Тереза ушла, ее мать спросила:
– Ты беременна?
Голди густо покраснела.
– О, Голди, – мягко и почти с сожалением произнесла ее мать.
– Я не хотела говорить тебе сейчас.
Мать кивнула, но ее взгляд остался обеспокоенным.
– Поэтому вы так быстро поженились? – спросила она.
– Я поступила правильно, мама.
– Ради себя или ради ребенка?
По непонятной причине после тихого вопроса матери у Голди сжалось сердце. На глазах Глории выступили слезы, она присела на кровать.
– Это моя ошибка. Прости меня, Голди.
Она покачала головой:
– Нет, ты не права. Не плачь, пожалуйста.
Улыбка ее матери была грустной и неуверенной.
– Не пытайся казаться взрослой сейчас, моя дорогая. Я знаю, я для тебя не лучший образец для подражания. Мне следовало думать о тебе, а не о своих эгоистичных желаниях.
– Я приняла разумное решение, мама. Я не жалею об этом.
Это была ложь во спасение. Истина заключалась в том, что все казалось намного проще на вершине горы, когда Гаел прошептал ей на ухо, что брак – единственно возможный вариант. Произнося обеты в старинной часовне, Голди на секунду представила, что могла бы говорить их кому-то другому, в другое время и в другом месте. Но ее поразило то, что она не смогла представить себе на месте Гаела никого другого.
– Ты уверена, дорогая? Потому что…
– Я уверена, мама. – Она накрыла ладонями руки матери и посмотрела на нее, надеясь, что выглядит убедительной.
Мать кивнула и встала. Подумав, что она уходит, Голди затаила дыхание, когда мать крепко обняла ее и прижала щеку к ее голове.
– Мне следовало быть лучшей матерью, – сказала она. – Я должна была бороться за наше счастье. Прости меня, Голди. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня.
В глазах Голди стояли слезы.
