— Ростислав Матвеевич!
— Поезжай за нами, — бросил он, залезая в джип.
Выехали далеко за город, ведь стрелять вблизи людей нельзя, потом шли от трассы по невспаханному полю, Ростислав Матвеевич и Ганнибал освещали путь фонариками. Тем не менее Жанна попадала в ямы, подворачивая ноги, наконец она остановилась:
— Может, хватит? Мы далеко ушли.
— Держи. — Шеф протянул ей пистолет. — Как снимать с предохранителя, знаешь? Это немного другая модель, усовершенствованная.
— Соображу… — С горем пополам управилась. — А куда стрелять? Как я увижу, что попала? Здесь же темно.
— Дай мне, — выхватил пистолет Ганнибал и завертелся в поисках цели.
Ростислав Матвеевич достал из кейса лист бумаги, отошел на несколько шагов и выставил лист, вытянув руку:
— По листу стреляй.
— А ты не попадешь в?.. — запаниковала Жанна.
— Уйди, — бросил ей Ганнибал через плечо, затем выстрелил.
— Есть, — доложил Ростислав Матвеевич.
Жанна убедилась, что пистолет заряжен боевыми патронами, ну и что? К чему ей пистолет, если она не знает, как быть, если все рассыпается, а люди здесь — гнусные обманщики? Мерзавцы! Хитрецы и подлецы! Жанна уже никому не верит, чувствует себя одинокой и бессильной. Пора послать всех к черту и уехать домой к маме, мамочке, мамуле. Да? А Эмма? А деньги, которых ей никогда не вернуть?
Обратную дорогу она шла молча, только ойкала, попадая ногой в ямы. А когда пришли к машинам и засобирались в обратный путь, Жанна вдруг всхлипнула:
— Ростислав Матвеевич…
— Что такое? Ты ушиблась? — подошел он к ней.
— Нет… Я… у меня не получится.
— Ты боишься? Не узнаю тебя.
— Не знаю… Просто вижу, у меня ничего не получается. Я не умею… переоценила себя…
Ростислав Матвеевич бережно обнял ее за плечи, Жанна уткнулась ему в грудь и открыто расплакалась.
— Кто тебе сказал, что не умеешь? — по-отечески похлопывая ее по плечу ладонью, утешал он. — Вон как Ирму разоблачила.
— С Ирмой получилось случайно. Если бы она не позвонила…
— Но она же позвонила, а ты сообразила проконтролировать звонок, потому что до этого многое выяснила. Ты умница.
— Я всех подозреваю. Даже Эмму подозревала, что она Владу… а сейчас у меня вообще ничего нет. Одна гадость внутри, потому что всех подозреваю. А если Нину убил совершенно не тот, на кого я думаю? Если это был грабитель? Мне не найти его никогда…
— Успокойся, Жанна, каждый человек переживает минуты слабости, это временно. Завтра проснешься с новыми силами и посмеешься над сегодняшними слезами. Ты, девочка, устала после тяжелой ночи, вот и все. У тебя получится.
— Не знаю… Не уверена…
— Зато я знаю, убедился, ты очень умная девушка, сильная.
— И совсем не сильная, только хотела такой казаться…
— Уверен, ты выберешь из подозреваемых того, кого надо. Подумай хорошенько, а плакать не стоит. Ну, еще немного потрудись, если ничего не получится, поедешь домой.
— Извините, — отстранилась Жанна, утирая нос тыльной стороной ладони. — Я больше не буду… Это нечаянно, я действительно устала.
— Знаю, милая, знаю.
— Вы помните, если я звоню и ничего не говорю…
— Значит, ты в опасности. Помню, не волнуйся. Ганнибал, сядь за руль, повезешь Жанну. Я поеду за вами.
Ее привезли домой. Ростислав Матвеевич в который раз предложил оставить Ганнибала, но она махнула рукой:
— Мне пока некого бояться.
На самом деле появилось жгучее желание остаться одной, совсем одной. Когда Ростислав Матвеевич и Ганнибал уехали, Жанна заперлась на все замки, уселась на диван и ни о чем не думала, как в прострации находилась. Звонили телефоны: то мобильный, то обычный. Жанна не отвечала, даже не смотрела, кто звонил. Потом прилегла, чувствуя опустошение и слабость.
Она так и уснула в одежде на диване. Разбудил звонок мобильного, Жанна взяла трубку, это был Филипп. Не ответила. Потом позвонил Вениамин — не ответила, а достала две украденные фотографии, положила на столик и смотрела на них долго-долго. Проголодалась. На кухне взяла колбасу и хлеб, не удосужившись нарезать, вернулась в гостиную, шторы не раздергивала, осталась в полумраке. Снова уставилась на фотографии, поедая колбасу с хлебом. Телефоны звонили, Жанна словно оглохла.
На двух фото Нина. Но это очень необычные фотографии, хранившиеся почему-то у холостого мужчины. На одном снимке Нина стоит по пояс в воде, верхняя ее часть полностью обнажена. Да и нижняя часть в прозрачной воде хорошо просматривается. На втором снимке Нина уже во весь рост и стоит спиной, повернув назад голову, наверное, ее позвал фотограф, она обернулась, это мгновение зафиксировал фотоаппарат. Выпали и другие фотографии, Жанна их не взяла, в сущности, и этих довольно. Отсюда напрашиваются вопросы, даже нехорошие выводы.
Нина была женой Филиппа, а Филипп — друг Вениамина. Как же попали в его альбом пикантные снимки жены друга в обнаженном виде? Почему он хранит их до сих пор? Между ними были близкие отношения? А если он шантажировал Нину этими фотографиями? Кто тогда Вениамин? Вор, который тихонечко наставлял рога другу, потворствуя комплексам? Фу, гадость.
Жанна выпила воды и улеглась на диван, взяв фотографии в руки. Кстати, снимки сделаны хорошо, можно сказать, с художественным вкусом. Но что ей думать по поводу фотографий? Это ненормально — хранить изображение жены друга, да еще голой. Как теперь доверять Вениамину? Не он ли убил Нину? Если он, то его не раскусишь, Веня в курсе планов Эммы, будет начеку. И достаточно ли фотографий, чтобы подозревать его? Конечно, достаточно. Это же не просто фотографии, снимки голой Нины, голой, а не одетой!
Что касается — он или не он. Веня твердил: не стоит заниматься убийством Нины, прошло много времени, откажись. Он постоянно интересовался, что известно Жанне об убийстве Нины, а, переспав с Жанной, смотрел на Филиппа с чувством превосходства. Значит, Веня ненавидит друга? И еще: брось Филиппа, если твои страхи из-за него, то они мне не нравятся, у тебя есть шанс стать убитой. Еще бы! Ай, как влипла. Закрутила роман, спала с ним, целовалась, почти влюбилась… Нет, здорово — у нее роман с убийцей! Но… нет полной уверенности.
— Еще недельку такой нервотрепки, Жанночка, и психушка тебе обеспечена. Так, все это лирика, Жанночка, а ты лирику не очень любишь. Ну-ка, соберись, ты умная. У тебя пять подозреваемых, эти пять человек имеют мотивы, вычленить главного ты не можешь. Стоп… — Она позвонила Эмме: — Здравствуйте. Вы нашли компромат на мать зятя?
— Бывшего зятя, — внесла уточнение Эмма. — Ничего такого, за что ее с удовольствием упрятала бы в тюрьму, не нашла. Но ищу с усердием, поверь.
— Спасибо. — И отключилась. — Эмма не будет так добра, как Ростислав Матвеевич, она меня не отпустит. Пять подозреваемых, пять! Надо что-то придумать… какой-нибудь общий для всех экзамен… Пора покончить со всем этим разом, чтобы не попасть ни в дурдом, ни на кладбище.
