– Как жизнь, планктон? – усмехнулся он, обнажив розовые влажные десны и желтеющие зубы. В окрестных деревнях Мориса знали все. У него было темное прошлое, но, несмотря на это, он всегда легко находил себе женщин. Впрочем, и высокими требованиями он не отличался.
– Добрый вечер, – поздоровался Дэрил и с надеждой на зеленый свет взглянул на светофор. По-прежнему горел красный.
Тут в поле зрения Мориса попала парковка и две девушки. В тот момент брюнетка наклонилась, чтобы расплатиться с таксистом, и куртка задралась вверх, обнажив упругую красивую кожу и черную татуировку в виде китайского иероглифа на копчике. Блондинка терпеливо ждала в стороне. Она заметила, что их рассматривает Морис.
– Тебе что, автограф дать? – крикнула ему она.
– Не, я любовался татуировкой твоей подружки. Что она означает?
Такси отъехало, и брюнетка повернулась на голос Мориса. Оценивающе взглянув на него, она классифицировала его как неудачника.
– Это «мир» по-китайски, – ответила она.
– Это хорошо. Я люблю почитать что-нибудь в сортире, – выдал Морис и, высунув язык, совершил несколько возвратно-поступательных движений по направлению к рулю. Светофор загорелся зеленым, и он рванул вперед с диким хохотом и под визг шин.
Дэрил завороженно смотрел на девушек.
– А ты чего уставился? Лох несчастный, – вывела его из оцепенения брюнетка и направилась ко входу в паб. Блондинка показала ему средний палец и пошла за подругой.
К этому моменту Дэрил и так был готов сгореть от стыда, а когда сзади начали сигналить, он чуть не подпрыгнул на своем сиденье. Белый фургон вырулил за ним и унесся вперед, оставляя за собой затухающее эхо возмущенных криков водителя.
И светофор снова загорелся красным.
Перекресток погрузился во тьму. Нигде не было видно света фар, но Дэрил предпочел подождать. Взглянув на себя в зеркало заднего вида, он вынес приговор: бледный, опухший, с поросячьими глазами. Еще и волосы мышиного цвета – словно не его. Не его настоящего: интересного, мужественного молодого мужчины, который живет где-то глубоко внутри, под маской этого ничего из себя не представляющего человека. Он снова подумал о брюнетке: такой тип красоты он находил грубым, но фигура у нее очень сексуальная.
Как-то Дэрил спросил отца, почему он взял на работу Мориса. Это было несколько лет назад, Дэрил тогда и сам работал на ферме. У Мориса постоянно были проблемы с полицией, и его тогда только что выпустили под залог по подозрению в изнасиловании нескольких молодых полячек, занятых на сборе клубники.
– Он хороший человек, на самом деле, и отличный работник. А какой дояр! – как ни в чем не бывало ответил его отец. – Тебе бы брать с него пример.
– Но он же пытался изнасиловать тех девушек!
– Дэрил, все было совсем не так. Он просто вел себя как мужчина. А молодые мужчины совершают ошибки.
Дэрилу было обидно, что его собственный отец восхищается силой и мужественностью Мориса, а в сыне видит неудачника.
И парковка и дорога опустели. Светофор загорелся зеленым. Дэрил нажал на газ и поехал. Последняя часть пути пролегала по темным петляющим деревенским дорогам. Впервые за много дней небо было безоблачным, и луна, освещающая заснеженные поля, была потрясающе красива. Он выключил фары и замедлил ход, любуясь видом. Через два дома, в которых уже не горел свет, начался подъем на крутой холм, и дорога здесь уходила влево. Перед большими железными воротами он остановился, дожидаясь, когда они откроются. Снова пошел снег. Он медленно ехал мимо декоративного пруда к их большому дому. В окнах уютно горел теплый свет. Как и всегда, он остановил машину под пластиковым навесом.
Увидев рядом с «Ягуаром» матери и замызганным джипом отца машину Мориса, Дэрил застыл на месте. Он запер машину и пошел к задней двери, из-за которой раздался лай. Он вошел в прихожую, и огромная белая собака с черными пятнами выскочила ему навстречу.
– Привет, Грендель, – поздоровался он со своей любимицей, принявшейся лизать ему руку. Грендель была помесью далматинца и стаффордширского терьера и обладала соответствующими ростом, силой, мощной широкой мордой и челюстью. У нее были прозрачные голубые глаза, будто бы стеклянные.
За стеной кто-то спустил воду в бачке, и из туалета вышла его мать – приземистая пухлая женщина с короткой стрижкой и красными глазами. Цвет ее крашеных волос был слегка слишком темным для ее возраста.
– Все хорошо на работе? – защебетала она, пока Дэрил аккуратно ставил свою обувь у стены. Его чистые ботинки контрастировали с остальными парами, забрызганными грязью.
– Почему Морис здесь? – спросил он.
– По каким-то делам фермы, – сказала она, пожимая плечами, и, обогнув Грендель, устало отправилась в большую неубранную кухню. Из-за закрытой двери, ведущей из кухни в кабинет, раздался раскатистый хохот.
– Есть будешь? – спросила она, открывая ящик со столовыми приборами.
– Да, я проголодался, – ответил Дэрил. Грендель пошла к своей миске, гремя чипом на ошейнике, и начала пить. Дверь кабинета открылась, оттуда вышел отец Дэрила, Джон, и Морис. Оба смеялись.
– Мэри, дай-ка Морису остаток пирога, – скомандовал Джон, не обратив на Дэрила никакого внимания. Отец был высоким, крупным мужчиной с обветренным лицом и шапкой седых волос. Дэрил посмотрел на мать – она уже доставала из духовки блюдо с дымящимся пирогом с мясом и картошкой.
– Морису нужно хорошо поесть, он работал на земле у Колина Харпера весь день, – добавил Джон.
Морис недобро усмехнулся и повыше натянул джинсы на свои худые бедра.
– И миссис Харпер нас не угощает так, как вы.
– Но у нее есть другие достоинства, – подмигнул Джон, и они оба снова засмеялись.
– Это мой ужин, – тихо сказал Дэрил.
– Ты весь день сидишь на своей толстой заднице, а Морис пашет на четырех фермах, – заявил Джон, пригвождая его холодным взглядом голубых глаз.
– Отнесу тебе тарелку на стол, Морис, – сказала Мэри. Дэрил посмотрел на мать, но она, избегая его взгляда, понесла дымящееся блюдо в столовую.
– Кто это у нас тут с таким обиженным маленьким личиком, – принялся издеваться Морис, подойдя к Дэрилу и схватив его за щеки.
– Весь в мать, – пробормотал Джон, и отправился вслед за Мэри в столовую.
Морис все не отпускал Дэрила. Тот запаниковал и попробовал разжать его руки, но хватка у противника была сильная.
– Со мной так все время в детстве делал брат. Хватаешь за щеки тут, а язык у тебя вылезает в-о-от здесь!
– Иди, Морис, пирог стынет! – прокричал Джон из столовой.
– Уже иду, Джон, – отозвался Морис и снова повернулся к Дэрилу, стоявшему с высунутым языком. – А потом он заставлял меня пробовать свой палец на вкус, – добавил он, прикоснувшись своим грязным указательным пальцем к языку Дэрила. Морис подошел еще ближе, и Дэрил ощутил его зловонное дыхание. – Чувствуешь? Этим пальцем я вытирал себе зад.
