А потом род Ильмиара прервался, а вместе с ним исчезли и его удивительные дочери. Остались только сказания, летописи, сухие отчеты да описания ритуалов.
— Обряд венчания хэленни всегда проводился в Древней обители. На рассвете. — Голос Саллера звучал ровно и тускло, словно он бесконечно, невероятно устал. — Свидетелем, который принимал обеты, благословлял и навеки соединял новобрачных, был свет Танбора, окутывавший часовню, а потом и ладони новобрачных.
— Что? — переспросила я, все еще не понимая. Нет, отчаянно не желая понять.
Вместо ответа герцог шагнул к книжному шкафу, достал толстый темный фолиант, положил на письменный стол и, раскрыв, молча поманил меня к себе.
Косой луч солнца, пробившись сквозь окно, ярким пятном упал на пожелтевшую страницу, как раз туда, где была изображена застывшая перед золотым алтарем пара. Я долго смотрела на их руки, оплетенные длинной светящейся лентой, украдкой покосилась на свои запястья. Чистые…
— Пока чистые, — словно уловив мои мысли, подтвердил мужчина. — До консуммации брака.
Не поднимая глаз, тихо уточнила:
— Вы хотите сказать, что я хэленни?
И совсем не удивилась, услышав:
— Да.
После жесткого прямого ответа Саллера в воздухе повисло напряженное молчание. Собеседник не торопился его прерывать, видимо, давая мне время опомниться и смириться с незавидной участью, а я… Я пыталась прийти в себя и собраться с мыслями.
— Мэссер… — вскинула я наконец голову, и по тому, как изумленно взлетели вверх его брови, мгновенно сообразила, что ляпнула что-то не то.
Мне запрещено так к нему обращаться? А кому можно? Впрочем, сейчас это не имеет значения.
— Ваше светлость, — исправилась невозмутимо, — у меня есть несколько вопросов. Если позволите…
— Всего несколько? — невесело усмехнулся герцог. — В таком случае вы счастливица, миледи. У меня их десяток, не меньше.
Я ждала, никак не реагируя на шутку. Улыбка сползла с губ мужчины, взгляд посуровел, став почти ледяным, и он повелительно бросил:
— Спрашивайте.
— Почему о том, что я хэленни, стало известно только сейчас? Родители, учителя — неужели никто не догадывался? Или вы… — я замялась.
— Нет, — правильно истолковал мои сомнения герцог, — даже не подозревал.
Очень хотелось верить, что он говорит правду.
— Но почему? — повторила настойчиво.
— Только наследники Ильмиара умели определять, какая из их дочерей наделена даром. Для этого они проводили новорожденных девочек через особый ритуал, на котором присутствовали лишь старшие мужчины семьи. А потом малышка росла, ничем не выделяясь среди сестер, и только в день совершеннолетия торжественно объявлялось, что именно она и есть хэленни. Для всех остальных подтверждением служили церемония единения и свет Танбора, благословляющий молодую пару.
Саллер остановился, словно колеблясь, стоит ли откровенничать дальше, но все-таки продолжил:
— После крушения старой династии появился закон, обязывающий представителей аристократических семей, так или иначе связанных узами родства с Ильмиаром, венчаться в Древней обители. Свет еще трижды озарял часовню — последний раз почти сто лет назад. Все. Больше хэленни не было, и закон со временем отменили.
Ясно… Новый правитель собирался таким способом определять носительниц дара и использовать их по своему усмотрению. Но годы шли, желаемого результата король не достиг, и аристократы принялись роптать. Нерушимый брак мало кого устраивал. Разве что юных, наивных и безумно влюбленных, но никак не их родителей, которые рассматривали замужество дочерей исключительно с точки зрения собственной выгоды.
Сегодня этот барон обласкан судьбой? Отдам ему свою кровиночку. Барон в опале и сослан в дальнее поместье? Зачем же девочке вместе с ним мучиться, когда есть возможность задержаться в столице? Тем более маркиз — новый фаворит короля — давно намекал, что не против породниться, объединив состояния и земли.
Все вполне объяснимо, в земной истории немало подобных примеров. Лукреция Борджиа трижды выходила замуж, меняя супругов по приказу отца и брата ради новых связей и владений. Хорошо, что в этом мире не убивают, а просто разводятся.
И вот еще что интересно…
— А что случилось с прямыми потомками Ильмиара?
— Неужели в школе леди Вивил этого не проходят? — бросил на меня острый взгляд герцог.
— Проходят, разумеется, и все же…
— Необходимая информация есть в ваших учебниках, — отрезал он, и я поняла: ничего сверх того, что положено знать любой юной леди, мне не сообщат.
Ну и ладно. Понадобится — сама раздобуду нужные сведения.
— Значит, Трэй не имел представления о том, что я хэленни, — протянула рассеянно.
— О, в этом я вам ручаюсь. Кузен женился, так сказать, по велению сердца и собственной сиюминутной прихоти, а не по злому умыслу и корыстному расчету. — Саллер скривился. — Впрочем, расчет, для начала — трезвый, ему точно не помешал бы.
На душе стало легче. Я, конечно, не Мэарин и с графом лично не знакома, но почему-то приятно было осознавать, что Ольес испытывал к своей юной супруге если не любовь, то по крайней мере искреннюю симпатию. Хотя… выводы, пожалуй, делать рано, встретимся — там видно будет.
— Но после того как нас благословил Танбор, муж, разумеется, понял, кто достался ему в супруги… — я не спрашивала — скорее утверждала — и растерялась, услышав неожиданное:
— А вот в этом я не уверен.
— Но…
— Трэй выглядел изумленным? Мрачным? Обеспокоенным? — герцог склонил голову набок. — Кинулся выяснять подробности у жреца? Просил у него убежища?
— Нет… — Я старательно «вспоминала» поведение новобрачного. — Наоборот, он казался веселым, довольным и счастливым… очень счастливым. Мечтал о том, как представит меня родителям, и они нас простят.
— Пожурят немного, а потом откроют объятия, расцелуют и подарят каждому воз пирожных и ездового единорога, — мрачно съязвил Саллер. — Информация о хэленни не является секретом. Книги о них можно найти и в центральном государственном архиве, и в королевском хранилище, не говоря уже о библиотеке Высшей магической школы. При желании. Но, — мужчина небрежно пожал плечами, — в том-то и дело, что у кузена такого желания никогда не было. И посещать занятия он не любил. Не удивлюсь, если выяснится, что он благополучно пропустил мимо ушей все, что говорилось на эту тему в ВМШ.
Мда… Граф с женой просто созданы друг для друга, как я погляжу. Идеальная пара молодых светских бездельников — по-своему неплохих, но эгоистичных, легкомысленных и непозволительно беспечных
— Зато кое-кто учился намного лучше моего бедного мужа и сразу все понял, — буркнула, вспоминая избушку в лесу, незнакомку, покушавшуюся на мою жизнь, и ее слова: «Теперь он только о тебе и думает»…
