Выпалив скороговоркой «Спасибо», потянула к себе книгу, однако Саллер не торопился отпускать. Удивленно вскинула голову — мэссер, вцепившись в злосчастный фолиант так, что побелели кончики пальцев, не отрывал жадного взгляда от моих запястий.
Тоже ищет следы татуировок? Да что ж им всем неймется? Наверняка ведь лекарь каждый день о состоянии новоиспеченного супруга докладывает. Зачем же так демонстративно интересоваться, переспал граф с хэленни или нет?
— Вы носите браслеты, — глухо пробормотал мужчина.
Промолчала, не зная, что на это ответить, еще раз аккуратно дернула книгу, и герцог оторвался от изучения моих рук, обратив внимание на то, что я так настойчиво пыталась у него забрать.
— «По следам кошмаров, или Расскажи мне про Хауддан», — громко прочитал он название, выписанное на обложке крупными витиеватыми буквами. — Вас занимают Запретные Земли, миледи?
Мэссер наконец выпустил книгу, и я перехватила многострадальный том, стиснув его ладонями.
— Не меня… Трэй надеется вспомнить…
— Тогда сочинение барона Тензы ему точно не подходит. Этот неугомонный лорд отличался бурным воображением и очень любил преувеличивать.
Ясно. Очередной Мюнхгаузен — таких в каждом мире немало найдется.
— Если позволите, я мог бы предложить другую рукопись, гораздо более занимательную и правдивую. — Герцог качнулся вперед. Теперь нас разделяло всего несколько шагов и прижатый к груди опус местного доморощенного фантаста. — Хотите?
Кивнула, и Саллер отошел в сторону, освобождая мне дорогу.
— Идемте.
Двинулась к библиотеке, охнула от прострелившей щиколотку боли — кажется, я все-таки очень неудачно подвернула ногу — и тут же почувствовала, как меня бережно обнимают, надежно подхватывая за локти.
— Миледи?.. — Странно мерцающие, еще больше потемневшие от беспокойства глаза внезапно оказались совсем близко. — Вам плохо?
Чужие ладони мягко погладили предплечья, обжигая кожу даже сквозь ткань платья.
— Ничего страшного. — Близость горячего сильного тела будоражила, сердце билось уже где-то в горле. — Просто я…
Договорить не удалось.
— Убери от нее руки, — гневно разнеслось по коридору, и я чуть не застонала от досады.
Да почему ж сегодня все так удивительно «кстати» случается?
Глава 11
— Рэм? — Повысил голос Петька. — Ты меня слышал?
Судя по звукам, он не шел, а почти бежал, торопясь «встать грудью» и защитить сестру от негодяя, посягнувшего на ее честь. Эх, не вовремя в нем проснулись братские чувства.
Саллер не ответил. Вместо этого — на миг, не больше — прижал меня к себе и, не давая взглянуть на то, что творится за спиной, подхватил на руки. Отнес в библиотеку, осторожно разместил на диване, еще раз внимательно осмотрел и только потом развернулся к догнавшему нас родственнику.
— Не трогай мою жену! — братец просто пылал негодованием. — Оставь ее в покое.
Какая муха его тяпнула? Согласна, со стороны наши «объятия» в коридоре выглядели очень двусмысленно — вполне можно было предположить, что мэссер ко мне нагло пристает, а я безуспешно отбиваюсь. Но ты разберись сначала. Зачем же сразу лезть в бутылку? Я уже открыла рот, чтобы все объяснить, но герцог меня опередил.
И лучше бы он этого не делал.
— Не трогать твою жену? — бесстрастно повторил он. — Вот как… — Наклонился, быстрым движением сдвинул браслет на моей руке вверх. — Она тебе не жена… пока. И не известно, станет ли. — Мягко провел пальцем по чистой коже запястья, выпрямился и заложил ладони за спину.
Так… Судя по всему, этот тоже закусил удила — не остановить. Да почему ж мужики так любят меряться… гм… размерами своего достоинства? Все кругом козлы, один я — невообразимая крутотень…
— Не тебе решать. — Брат упрямо тряхнул головой и шагнул вперед, загораживая меня от хозяина дома.
— Уверен?
Чем злее и напряженнее становился Петька, чем больше заводился, тем сдержанней вел себя его противник. Стоял, внешне спокойный, расслабленный, чуть покачиваясь с пятки на носок, но было в его речи и взгляде что-то такое, от чего внутри все холодело. Острое как бритва. Жесткое. И очень опасное.
— Нравится зариться на чужое? — не унимался мой бравый защитник.
Господи, что он несет?
— Не такое и чужое, — парировали насмешливо. — А вдруг судьба дает шанс вернуть то, что до этого у меня же нагло украли. Как думаешь, Трэй?
— Ты не посмеешь…
— Да? — Герцог нарочито удивленно вскинул брови. — И кто меня остановит? Подожди, сам догадаюсь… Неужели ты? Мальчик наконец-то вырос и теперь учится скалить зубы? — Он ласково и почти участливо улыбнулся. — Не рано ли?
Петька порывисто сжал кулаки.
— Если прикоснешься к ней, я…
— Ну… — подбодрил мэссер и снова качнулся с пятки на носок. — Что же ты сделаешь, малыш?
Матерый волк забавлялся, подстрекая и распаляя щенка, а тот велся на подначки, как последний идиот. Куда делся мой относительно разумный и толковый брат? Неужели не понимает, что говорить в таком тоне с Саллером как минимум чревато неприятностями? И герцог тоже хорош. То изо всех сил защищает кузена, рискуя вызвать неудовольствие короля, то усиленно дразнит, провоцируя на необдуманные поступки.
Пора вмешаться и закончить этот балаган.
— Пе… — начала я, добавив в голос побольше истерически-испуганных ноток, и тут же сообразила, что сейчас не тот момент, чтобы называть Петьку настоящим именем.
Ничего страшного, конечно, не произойдет, мало ли какие семейные прозвища выдумывают друг другу влюбленные, но… все же пока не стоит. Торопливо исправила на максимально близкое:
— Пи…
И осеклась, потому что на меня немедленно уставились оба. Петька — возмущенно. Саллер — изумленно.
— Пеп-пи… — произнес мэссер с непередаваемой интонацией. — Пеппи… Птарх побери, тетя Аниаш будет в восторге.
Я смутилась. Брат гневно засопел. Мда… Надо спасать репутацию «мужа», по которой нынче не только герцог потоптался, но и собственная вроде как «супруга» умудрилась прогуляться.
— Дорогой, — позвала нежно.
Приподнялась, поморщилась и снова упала на диван, смаргивая невидимые слезы. Оба мужчины слаженно бросились ко мне.
— Мэарин? — Герцог и тут опередил соперника, но я ждала не его.
— Ма… ри? — А вот и мой Петюня.
Обвила шею брата дрожащими руками.
— Больно, — пожаловалась жалобно.
— Что с тобой, солнышко? — Меня нежно погладили по волосам.
Краем глаза заметила, что Саллер отстраняется, и испытала невероятное сожаление от того, как помрачнело, замкнулось его лицо.
