— Всегда готов, — буркнул братец, подозрительно косясь в нашу сторону.
Впрочем, его «кузен» шутки не оценил. Кивнул, принимая ответ, и отступил, позволив нам идти первыми.
Ну мы и пошли — по дорожке, образованной зависшими в воздухе огнями, прямо к дверям обители Танбора. Мокрая от росы трава щекотала ноги, и все время хотелось поежиться, то ли от легкой утренней прохлады, то ли от нарастающего томительно предвкушения.
Первым порог переступил Петька, почти сразу же за ним я. А вот Саллер, следовавший позади, войти не смог. Наткнулся на невидимую стену, на секунду замер, попробовал снова с тем же результатом и, гневно раздувая ноздри, отступил на шаг.
Мы растерянно остановились, наблюдая, как мэссер вскидывает руку, и с кончиков его пальцев начинают срываться молнии, вспарывая утренние сумерки и озаряя все вокруг ярким светом.
— Ишь какой… горячий, — то ли осуждающе, то ли одобрительно прошелестел по залу приглушенный голос.
Я быстро оглянулась, но перед лицом мерцал легкий серебристый туман, мешая рассмотреть, кто или что находится впереди.
— И как рвется к своей… гм… цели, — поддержал его другой. Этот показался мне более живым. И насмешливым.
— Закончили развлекаться? — недовольно вмешался третий. — Тогда давайте наконец займемся делом.
— Я бы полюбовался еще немного. — Снова второй. Надо же, я уже научилась отличать один голос от другого. — Впрочем, как скажешь.
Секундная пауза, и Саллер опустил руку, прислушиваясь.
— Ваши сиятельства, — спокойно напомнил первый. — Мы ждем…
— А?.. — Петька указал на вход, по другую сторону которого застыл герцог, испепеляя мрачным взглядом так и не исчезнувшую преграду.
Впрочем, уничтожить ее он больше не пытался.
— Не беспокойтесь, его светлость присоединится к нам позже, — любезно пояснил второй. — Или желаете исповедоваться в его присутствии?
— Нет уж, — поспешно открестился братец.
— В таком случае прошу вас, граф… графиня…
Туман начал рассеиваться, являя взору небольшой зал. Его своды с нервюрами опирались на витые столбы-колонны, которые разделялись арками и ажурными полукруглыми окнами от пола до потолка, обрамленными затейливым каменным орнаментом. Цветы, листья, странные плоды, загадочные существа, мало похожие на людей, — чего там только не было.
В другое время я непременно задержалась бы, чтобы рассмотреть мельчайшие детали, но сейчас лишь взглядом мазнула по всей этой красоте, сосредоточив внимание на знакомом по воспоминаниям Мэарин постаменте из золотистого камня. Вернее, на трех мужчинах, восседавших в узких креслах перед алтарем в центре часовни. Судя по всему, именно они только что разговаривали с нами.
Высокие фигуры в светлых одеждах, чеканные черты похожих лиц и все те же прозрачные, пугающие своей бесцветностью глаза, в которых не читалось ни единой эмоции. Если и правда глаза — зеркало души, то души этих людей надежно защищены от посторонних нескромных взоров.
Мы с братом, для надежности крепко держась за руки, прошли вперед и затормозили перед хэллэ. Кто из них наш вчерашний знакомец? Левый?.. Нет, скорее всего, правый… Но точно не тот, что посередине.
Некоторое время все молчали, изучая друг друга. Вернее, мы точно изучали, а вот что делала прозрачноглазая преподобная троица, затрудняюсь предположить. Но смотрели они точно в нашу сторону.
Самым слабым звеном оказался Петька — он не выдержал первым.
— Вы ведь знаете, кто мы? — выдал он неожиданно громко. Точно в омут с разбега прыгнул.
Средний утвердительно опустил ресницы.
— И все-таки мы не отказались бы выслушать вашу историю, — бесстрастно добавил он.
— Можете говорить свободно, — неожиданно мягко подхватил левый. — Наложенная на вас печать молчания в этих стенах теряет силу.
Печать молчания. Значит, вот как называется та пакость, что не дает нам ни случайно, ни нарочно проговориться о своем иномирном происхождении.
Мы переглянулись, и Петька чуть заметно сжал мою ладонь, предоставляя право «выступать» первой.
Рассказывали мы долго, обстоятельно, дополняя один другого и стараясь не упустить ни единой мелочи.
— Вы нам верите? — Я с надеждой уставилась на жрецов и облегченно выдохнула, увидев три слаженных кивка.
— И вернете домой? — Радостно встрепенулся братец.
— Разведете? — вырвалось у меня невольно, прежде чем я успела удивиться своему внезапному порыву. Если нас отправят назад на Землю, какая разница, женаты мы по законам Риоса или нет?
— Нетерпеливые какие… — Средний покачал головой.
— Молодые… — Почему-то из уст правого это прозвучало осуждающе.
— Неужели так хочется поскорее возвратиться к прежней жизни? — Склонил голову набок левый, и мне показалось, что обращается он именно ко мне.
— Естественно. Как же иначе! — пылко заверил Петька.
А я… Я очень некстати вдруг вспомнила сильные руки, которые умеют так бережно прижимать к широкой груди, свежий аромат с ноткой горечи, в который тянет окунуться с головой, торопливый, настойчивый поцелуй и… ничего не ответила.
Левый чуть заметно усмехнулся, но, к счастью, промолчал.
— Вернуть души в другой мир способен лишь тот, кто призвал их оттуда, — поморщился правый.
— А развести можно лишь тех, кто обвенчан, — подхватил левый. — Вы связаны тесными узами родства и перед лицом Танбора супругами не являетесь.
Я не сразу сообразила, что меня смутило в его словах, но то, что радоваться рано, поняла тут же. Даже не поняла — подсознательно почувствовала.
— Что значит «перед лицом Танбора»? — В отличие от бестолковой сестры, Петька моментально ухватил самую суть. — А в глазах остальных — так сказать, мировой общественности — мы, по-вашему, кто?
— Гхм… — информативно выдал правый служитель и скривился. На протяжении всей беседы он старательно играл роль «злого полицейского».
Средний вздохнул и, запрокинув голову, посмотрел вверх, на стремительно розовеющее утреннее небо.
— Вот сейчас и узнаем, — прокомментировал его движение левый и ободряюще подмигнул.
Ага, значит, в этом спевшемся трио у него амплуа «добряка». Ну, а посередине — «справедливый и беспристрастный». На тех, кто не закален с детства бесконечными детективными сериалами, слаженное выступление команды хэллэ точно должно произвести впечатление.
Жрецы поднялись, обступая алтарь полукругом, и кресла, в которых они сидели, тут же растаяли в воздухе.
— Подойдите.
Мы приблизились. Повинуясь следующему приказу, встали напротив друг друга и с некоторой опаской положили ладони на теплый гладкий камень.
