Зато результат выстрела хорошо рассмотрели с борта «Голема», поднявшегося над слоем испарений на двухкилометровую высоту. Вышли они ближе к тому торцу «Бича», который был направлен к Солнцу, поэтому солнечные лучи увеличивающегося с каждой минутой светила не слепили глаза.
Луч, выпущенный деструктором сто одиннадцатой морлокской станции наблюдения, абсолютно невидимый в пустоте, воткнулся точно в громаду дредноута и пробил в нём квадратную дыру со стороной в полкилометра! И хотя весь пятикилометрового размера корабль не развалился, не взорвался и не загорелся, пробивший его насквозь колодец, очевидно, уничтожил, превратил в ничто и ходовые генераторы, и оружие, и экипаж. А так как в момент удара он двигался к «Бичу», то так и продолжал двигаться по инерции, никем не управляемый.
– Командир! – голосом Анатолия проснулся в ухе наушник рации. – Ты где?! Отзовись!
Денис очнулся, вытолкал пленника из «бегемотьего» кресла, подтолкнул к выходу из кабины.
– Пошевеливайся!
Выбрались наружу.
Мело уже как в настоящую метель на Земле, так что уже в двух метрах не было видно ни зги. Солнце пригревало «Бич», как огромное горнило, и намёрзшие на ствол «Бича» газы испарялись бурно, а ледяные торосы и испарялись, и таяли, порождая целые «весенние» ручьи и реки.
– Темир?
– Я здесь, командир! – ответил Назарбаев. – Сидим в пяти кэмэ южнее. Эгран сдох, корпус пробит, двигаться не можем.
– Илья Трофимович?
– Мы над вами, сейчас снимем, – сообщил Волин. – Эта гадина валится прямо на вас.
– Жду.
«Голем» вынырнул из белой круговерти через несколько секунд. Из него выпрыгнула металлическая фигура, включила фонарь, направляясь к Денису и его пленнику.
– Товарищ полковник, майор Щербань, я помогу.
– Я в порядке, майор, забираем этого товарища.
Подгоняя морлока, ведущего себя как автомат, они забрались в катер, и «Голем» тотчас же взлетел.
– Забираем моих ребят, – сказал Денис, вновь обретая способность чувствовать своё качающееся в гравитационном поле «Бича» тело. С трудом сглотнул тошноту. Вспомнил об аптечке, сделал глоток мышечного активатора.
Ему уступили одно из передних кресел, он сел рядом с металлической глыбой Волина.
– Устройте морлока где-нибудь.
– Посидит в грузовом отсеке, – проворчал Щербань. – Ничего с ним не случится.
– Поздравляю, Денис Ерофеевич, – сказал Волин ровным голосом. – Честно говоря, я не верил, что у вас получится.
Денис хотел сказать, что сомневался не меньше, но вместо этого протянул правую руку ладонью кверху, и Волин хлопнул по ней своей ладонью в перчатке.
Через две минуты они забрали в катер экипаж «Медведя», а ещё через несколько минут «Голем» высадил всех в транспортном терминале «Енисея». Чем закончилось падение «Секиры Драгомира» на трубу «Бича», смотрели уже на экранах отсека.
Морлокский дредноут рухнул прямо на китайский «монумент», погребая его под собой, сминаясь и накрывая при этом и остатки морлокской станции, и кабины деструктора. Внешние его трубы полопались от удара, и в «небо» «Бича» вырвались из трещин струи воды и пара. Но при этом он так и не взорвался, превратившись в чудовищное нагромождение смятых конструкций и струй льда.
– Конец американской мечте, – прокомментировал Анатолий финал столкновения.
– Ты о чём? – спросил его Ваня Долгушин.
– Ну как же, американцы до последнего дрались за него.
Бойцы обоих отрядов зашумели, засмеялись, только теперь приходя в себя.
Денис вспомнил об американском фрегате, поспешил в рубку управления.
Аурика, не стесняясь никого, бросилась к нему, обняла, заглянула в глаза.
– Ты сумасшедший, полковник!
– Я знаю, – улыбнулся он. – Вызывайте «Ниагару», может, ещё успеем кого-нибудь спасти. Если кто остался в живых. Будет жаль, если Харрисон погиб, мы бы подружились…
Иллюстрация 27
«Ниагара» нашлась на поверхности «Бича» в сорока двух километрах от места падения «Секиры Драгомира». Фрегат не взорвался, но лишился хода, системы контроля, защитной системы и локаторов, управляющих оружием. Кроме того, у корабля был повреждён эгран, и двигаться самостоятельно он не мог.
Капитан Харрисон оказался жив, как и почти весь экипаж корабля. Погибли четверо, в том числе два члена научно-исследовательской группы. Ну, и вся группа майора Снайпса, пытавшегося слепо выполнить приказ командующего специальными силами космической обороны.
«Енисей» завис над местом приземления «Ниагары», и к фрегату спустились два катера, чтобы забрать оставшихся в живых астронавтов. Однако неожиданно возникла проблема, потому что Харрисон наотрез отказался покидать корабль и согласился это сделать лишь сутки спустя, после сеанса связи с Центром управления полётами в Хьюстоне.
О чём шёл разговор (шесть минут туда – за столько времени радиосигнал с корабля достигал Земли, шесть минут обратно), российские космонавты не знали, но Харрисон ступил на борт «Енисея» мрачнее тучи, и Денис ему искренне посочувствовал. Ему тоже предстояло отчитаться перед командованием ЦЭОК, почему он не смог снять с «Бича» морлокский деструктор.
До Солнца оставалось чуть больше двенадцати миллионов километров, и было решено за оставшиеся до столкновения суперструны с земным светилом дни пройтись над ней и снять всё, что только было возможно. Космонавты понимали, что налипшие на тело «Бича» «несметные сокровища» Вселенной попросту сгорят.
Однако испарения становились всё гуще, и обнаружить на трубе «Бича» какие-то искусственные объекты, остатки сооружений, разбившихся кораблей и прочих артефактов было невероятно трудно. Удалось лишь снять несколько «грибов-дождевиков», высыпавшихся из «авоськи» непонятного хранилища на дно кратера, точно таких же, какой Денис обнаружил в трюме «Ынхи», да поднять на борт несколько обломков какой-то длинномерной конструкции, обнаруженной неподалёку от «Калаби-гусеницы».
Богатырёв снова взмолился оставить его возле «гусеницы» с комплексом исследовательской аппаратуры, но Денис согласился только на запуск автоматической лаборатории, способной самостоятельно записать параметры этого экзотического феномена.
– Не переживайте, Валентин Теофилович, – успокоил эксперта Шестопал. – Вряд ли Солнце разрушит вашу Калаби-Яу, для этого нужны другие температуры и другие энергии.
Ещё через сутки Солнце приблизилось к нацелившемуся на неё «Бичу» на восемь с лишним миллионов километров, и Егорыч доложил о невозможности поддерживать внутри корабля комфортные условия для проживания.
Денис, находившийся теперь в рубке корабля непрерывно, решил устроить маленькую конференцию.
