— Стало быть, вы позволяете мне говорить с полной откровенностью? — воскликнул Лорен с живостью.
— Я уважаю откровенность!
— В таком случае, герцогиня, вы позволите мне напомнить вам то грустное прошлое, когда король Франции так грубо оттолкнул руку одной прелестнейшей королевской дочери!..
Анна вспыхнула.
— Что из этого следует? — гордо произнесла она.
— Из этого следует то, что женщина с вашим гордым кипучим характером не может простить подобного оскорбления!.. Вы должны… ненавидеть короля!..
— Вы ошибаетесь! Я не питаю к его величеству ни малейшей ненависти!
— Нет?!. В таком случае… вы… любите его?.. Разговор, который вы имели с ним в Марли, во время маскарада, мог быть вызван или величайшей ненавистью, или… безумной любовью!
К счастью Анны, они проходили в это время по темной аллее, а не то выражение ее лица было бы лучшим доказательством справедливости его догадки.
— Я должна заметить вам, шевалье, что как ни прочно ваше положение при нашем дворе благодаря непонятной власти, которую вы приобрели над моим мужем, но если вы будете заниматься подобными психологическими наблюдениями над моей личностью, то ручаюсь, что ваше положение сделается весьма шатким.
— Подождите гневаться, герцогиня! Имейте терпение выслушать меня до конца. Я знаю, что вы приняли предложение принца Филиппа, не питая к нему ни малейшей любви, для того только, чтобы приобрести орудие для ваших честолюбивых замыслов! Но он не оправдал ваших надежд и никогда не оправдает их!
Анна остановилась, как громом пораженная.
— Лорен! Неужто мой супруг доверил вам…
— Те планы — весьма похожие на государственную измену, о которых вы поведали принцу во время его первого визита в Мезон-Мениль? Да, герцогиня, в тот же вечер, за бутылкой вина он все рассказал мне!.. Вот о чем я хотел предостеречь вас, чтобы вы в будущем не вдались в такую же опасную откровенность с людьми, которые способны легко изменить!.. Но есть человек, готовый стать вашим рабом, готовый пожертвовать своей жизнью, чтобы добиться исполнения ваших желаний!.. Этот человек — я!..
Лорен вдруг схватил руку Анны и страстно прижал ее к своим губам. Герцогиня с негодованием выдернула руку.
— Презренный человек! Неужто вы думаете, что, возбудив во мне отвращение к моему недостойному супругу, вы тотчас же станете господином моего сердца? Что я не найду лучшего утешения для оскорбленного самолюбия, как сделаться возлюбленной какого-то искателя приключений? Опомнитесь! Ваше тщеславие может довести вас до дома умалишенных!
Лорен побледнел.
— Вы напрасно относитесь к моей любви с таким презрением! Напрасно отвергаете руку, которую я так искренно протягиваю вам! Кто знает, может быть, ничтожный Лорен обладает самым могущественным средством, чтобы отомстить за вас! Кто знает, что кроется за личиком беспечного придворного!.. Знайте, герцогиня, я ничего не делаю без зрелого размышления и всегда неотступно преследую свою цель! Я бываю слаб только в те минуты, когда смотрю в ваши чудные глаза! После этого объяснения, герцогиня, нам остается или быть вернейшими союзниками, или смертельными врагами!..
Между тем Анна успела совершенно успокоиться, к ней вернулось ее прежнее самообладание, она поняла, что сделала вторую оплошность, и сочла нужным исправить дурное впечатление, произведенное на Лорена.
— А я полагаю, что между нами могут существовать другого рода отношения — полное равнодушие друг к другу! Впрочем, не сочтите странным, если дочь Карла Первого захочет сперва узнать, в чем заключаются ваши могущественные средства и что кроется под маской бедного шевалье, прежде чем решиться стать его другом или врагом?
— Стало быть, вы не совсем отнимаете у меня надежду?.. — прошептал Лорен, схватив руку Анны и покрывая ее жаркими поцелуями.
— Я сказала вам, — отвечала герцогиня, силясь улыбнуться, — что до сих пор чувствовала к вам полнейшее равнодушие, но если вы сознаете в себе достаточно силы, чтобы победить его, то я первая поздравлю вас с блестящей победой!
В это время они подошли к террасе, на которой собралось все общество.
— Как приятно мечтать в такую прекрасную лунную ночь! — раздался с террасы насмешливый голос Филиппа. — Надеюсь, что Лорен отлично занимал вас, герцогиня?
— Как нельзя лучше, монсеньор, он мог бы служить отличным образцом для тех, кто постоянно страдает недостатком любезности и находчивости в разговорах со мной.
Герцогиня бросила на своего мужа холодный, уничтожающий взгляд и прошла в свои комнаты.
На другой день большая четырехместная карета увезла Анну Орлеанскую в Париж. Лавальер и Гранчини сопровождали герцогиню. Предлогом ее поездки было желание навестить обеих вдовствующих королев, а также заказать живописцу Миньяру свой портрет, который был необходим для общего собрания фамильных портретов Бурбонов.
Леди Мертон, которой было поручено сделать некоторые закупки, отправилась в столицу часом раньше герцогини.
Было время утренней аудиенции, король закончил свой прием и возвратился в кабинет в сопровождении одного только Кольбера. Едва успели они приняться за свои обычные занятия, как вошел Фейльад.
— Что скажете, маршал? — обратился к нему король.
— Я принес вашему величеству записку. — Он подал монарху миниатюрный раздушенный конверт.
Людовик XIV быстро пробежал записку. На лице его выразилось величайшее изумление.
— Кто вручил вам эту записку?
— Леди Мертон.
— Кольбер, — обратился к нему Людовик, — вы свободны, мы не можем теперь заниматься с вами.
Король позвонил. Вошел камергер.
— Позаботьтесь, чтобы никого, слышите ли, никого не впускали в Луврскую галерею! Пойдемте, маршал.
Король поспешно оставил свой кабинет и отправился в маленькую залу, которая примыкала к Луврской галерее.
Он был сильно взволнован, долго ходил взад и вперед и наконец остановился перед Фейльадом.
— Маршал, мы не раз имели возможность убедиться в вашей честности, преданности и пунктуальной исполнительности. Надеемся, что и в настоящем случае вы выкажете те же качества.
— Для меня нет большего счастье, как исполнять волю вашего величества!
— Слушайте же, Фейльад, сегодня мы возлагаем на вас одно из самых щекотливых поручений: вы должны провести сюда герцогиню Орлеанскую. Она желает иметь с нами секретное свидание, поэтому необходимо позаботиться, чтобы желание ее высочества было исполнено в точности. Поспешите предупредить Миньяра, что герцогиня пройдет через его мастерскую.
Король остался один.
— Неужели судьба наконец улыбнется мне? — прошептал! он. — Неужели эта божественная женщина будет принадлежать мне?..
Между тем герцогиня Орлеанская уже более часа находилась у вдовствующих королев. На ее оживленном, беззаботном лице нельзя было прочесть ни малейшего следа тревоги или волнения. Она весело болтала с обеими дамами и наконец, распростившись с ними и обещав побывать еще раз, по окончании сеанса у Миньяра отправилась в Луврскую галерею. Тут герцогиня отпустила сопровождавших ее дам, приказав им вернуться через два часа, — и через несколько минут Фейльад уже вводил ее в кабинет короля.
