Через неделю Гранчини была назначена статс-дамой королевы, а девица Лавальер заняла ее место при герцогине Орлеанской.
Глава IX. Последний праздник барона Фуке
В шести милях от Парижа, в одной из самых живописных местностей, находился замок Во, принадлежавший министру финансов, барону Фуке. Барон давно уже замечал, что над его головой собирается гроза, и потому употреблял все меры, чтобы вернуть благосклонность короля. Зная, что Людовик XIV любит увеселения, он устраивал для него самые роскошные, самые разнообразные празднества, не подозревая, что, выставляя таким образом напоказ свои несметные богатства, он еще больше вооружал против себя короля и убеждал его в своем мошенничестве. Наконец, желая окончательно ослепить короля своей роскошью, он пригласил его в замок Во, который действительно превосходил своим великолепием все, что только могло создать прихотливое воображение.
— Ну, Фуке, — воскликнул король, осмотрев замок. — Версаль покажется нам лачугой после этого замка. Интересно знать, во что он вам обошелся?
— Очень сожалею, что не могу удовлетворить любопытство вашего величества, но я терпеть не могу никаких счетов и потому всегда сжигаю их.
Король улыбнулся, но улыбка эта предвещала мало хорошего для опрометчивого хозяина.
В программу своего праздника барон поместил также и спектакль. На этом основании был приглашен Мольер со всей труппой. Бедный Мольер чувствовал себя чрезвычайно одиноким среди блестящего общества, наполнявшего залы замка. Единственные два лица, относившиеся к нему с дружелюбной простотой — принц Конти и Марианна, — не присутствовали на этом празднике из-за болезни принцессы. Горячее желание благородной четы было наконец исполнено, и Марианна подарила своему мужу прелестного сына.
Бедному поэту решительно не с кем было перемолвить и словечка, как вдруг он увидел в толпе гостей своего старинного приятеля Миньяра.
— Что это, дружище, вы как-то невесело смотрите? — спросил его художник.
— Правду сказать, я побаиваюсь за мою новую комедию «Несносные», — отвечал Мольер.
— Вот вздор! Да она чрезвычайно понравится, в особенности королю, потому что в этой комедии, точно в зеркале, отражаются все его чувства.
— Вы шутите, Миньяр!
— Нисколько!
— Это для меня величайшая загадка!..
— Я бы вам объяснил ее, да боюсь, что вы, пожалуй, выдадите меня!
— Неужто вы сомневаетесь в моей честности?
— Ну так слушайте! Герцогиня Орлеанская — самое могущественное лицо при дворе, хотя этого почти никто не знает. Все остальные, не исключая прелестной Лавальер, представляют для короля только «Несносные». В Эрасте и Орфизе вы, сами того не подозревая, представили самого короля и герцогиню Орлеанскую. Но будьте осторожны, Мольер, это опасная тайна.
Мольер с изумлением смотрел на художника.
— Да! Это драгоценнейшее открытие, — вскричал он. — Вы увидите, что благодаря ему или я сделаюсь любимцем короля или попаду в величайшую немилость.
К вечеру все общество собралось в громадную бальную залу, занимавшую середину всего здания. Хрустальные люстры горели тысячью огней, роскошные экзотические растения распространяли самое тонкое благоухание. Из раскрытых окон виднелся тенистый парк, освещенный серебристым светом луны. Наконец появились Людовик XIV под руку с королевой Терезией и за ним все члены королевского семейства. Барон Фуке подал королю афишу спектакля, напечатанную на атласе, и вдруг по мановению руки хозяина одна из стен залы мгновенно раздвинулась и глазам изумленных зрителей представился прелестный театр. Оркестр Люлли сыграл увертюру. Занавес взвился. Сцена представляла прелестный сад, устроенный из настоящих деревьев и кустов, на которых колыхались фантастические гирлянды живых цветов. Там и сям журчали фонтаны, отражая в своей пенящейся влаге бесчисленные огни.
На сцену влетела золотая колесница, на которой восседал Лагранж в одежде Плутона. Под нежный аккомпанемент арфы он прочел дифирамб в честь короля Франции. Потом из-за деревьев появился транспарант с именем короля, поддерживаемый крылатыми гениями и освещенный бриллиантовым огнем. Король остался очень доволен.
— Кому пришла эта счастливая мысль сделать декорации из живых деревьев? — спросил король.
— Осмеливаюсь приписать ее себе, — отвечал барон.
— А мы предполагали, что вы мастер только на денежные выдумки. Приятный сюрприз для нас! Прикажите начинать комедию!
Пьеса началась. Обстановка была так роскошна, какой никогда и не видели на придворной сцене.
Роль Эраста исполнял сам Мольер. Он, точно чудом, превратился в самого изящного придворного и с таким искусством подражал тону и манерам аристократов того времени, что король пришел в восторг и начал даже аплодировать. Арманда же представляла восхитительный образчик самой утонченной кокетки. Но лучше всего удались различные типы «Несносных». Они были так живы, рельефны и естественны, что в каждом новом лице публика узнавала кого-нибудь из своих знакомых.
Комедия имела громадный успех, актеров вызывали несчетное число раз.
— Мы чрезвычайно довольны этой комедией, — сказал король, — мы убеждаемся, что Мольер действительно необыкновенный талант. Монсеньор, — обратился он к герцогу Орлеанскому, — проводите нашу супругу в залу, здесь становится свежо, а мы с герцогиней отправимся на сцену, чтобы осмотреть вблизи ее устройство.
С этими словами Людовик XIV подал руку Анне и, сделав знак Лавальер также следовать за ним, отправился на сцену, между тем как остальное общество перешло в бальную залу.
Но не все находились в таком счастливом расположении духа, как его величество. Девица Лавальер была чрезвычайно тревожна и рассеянна. Во время представления кто-то сунул ей в руку раздушенную записку, которую она не решилась бросить и в то же время не знала, куда и спрятать. Не менее были сконфужены де Гиш и Лорен, которые только было начали ухаживать за Армандой, как вдруг появился король.
— Что вы здесь делаете, господа? — вскричал король. — Если вы, Лорен, имеете такое пристрастие к сцене, то вам было бы приличнее поступить в труппу Мольера, чем служить при дворе.
Герцогиня Орлеанская громко рассмеялась и бросила торжествующий взгляд на озадаченного придворного.
Между тем Мольер был в самом печальном настроении. Видя, как его комедия понравилась публике, он возымел надежду, что король призовет его к себе и выскажет свою благодарность, но этого не случилось. Кроме того, легкомысленное поведение Арманды и нахальство ее обожателей приводили его в отчаяние. Измученный физически и душевно, он выбрал самое уединенное местечко и прилег под деревом.
— Мольер! Мольер! — закричали несколько голосов. Мольер поспешил выйти из своего убежища.
— Куда это вы спрятались? — раздался голос барона Фуке. — Его величество желают…
