— Не плачь, — обратился он к ней, — я докажу всю чудовищность этой клеветы и буду оправдан!.. Куда вам приказано отвести меня?
— В Консьержери.
— Хорошо! Я готов следовать за вами, но буду просить об одной милости: позвольте мне лично передать письмо его величеству!
— Если вы обещаете не делать попыток к побегу, то мы согласны!
— Будьте совершенно спокойны!
Мольер наскоро написал письмо к королю, вложив в него свидетельство о рождении Арманды, и стал прощаться с родными. Он делал все это как-то тупо, машинально, точно человек, находящийся в припадке сомнамбулизма. Наконец его усадили в карету и увезли.
В то самое время, когда эта трагическая сцена разыгрывалась в доме Мольера, Людовик XIV находился с герцогиней Орлеанской и Кольбером в своем кабинете, где они обсуждали только что полученные депеши. Известия были чрезвычайно важны. Император германский переманил на свою сторону всех рейнских князей и положительно отказывался от союза с Францией. Герцог Лотарингский высказывался весьма враждебно: он решился даже принять к себе на службу Лорена и Марсана, что не предвещало ничего доброго.
Занятия короля были прерваны приходом Мараметта.
— Что тебе нужно? — нетерпеливо крикнул король.
— Письмо к вашему величеству!
Людовик XIV схватил письмо и сорвал печать. Чем дальше он читал письмо, тем мрачнее становилось его лицо, наконец он воскликнул с негодованием:
— Какая отвратительная ложь! Представьте себе, Мольера обвиняют, будто он женился на своей родной дочери! Просмотрите эти документы, Кольбер!
— В самом деле, какая безобразная выдумка! — сказала герцогиня. — Всякий, кто хоть немного знает Мольера, ни на минуту не поверит этой клевете!
— Я также уверен, что это ложь, — сказал Кольбер, — не потому только, что знаю Мольера как благородного и нравственного человека, но на основании веского факта. Судя по этому свидетельству, Арманда родилась в Шампани в тысяча шестьсот сорок четвертом году, а адвокат Поклен познакомился с Бежарами на исходе сорок пятого года, когда они приехали в Париж и открыли здесь свой театр, где я неоднократно бывал.
— Как я рад! — воскликнул король. — В таком случае можно сейчас же закончить это дело! Попросите сюда Мольера.
Дверь отворилась, и Мараметт ввел поэта. Он, шатаясь, приблизился к королю, хотел что-то сказать — и зарыдал.
— Успокойтесь! — ласково сказал король. — Мы вполне уверены в вашей невиновности и глубоко возмущены этой ложью. Мы не допустим даже формального разбирательства и сейчас напишем указание в суд, чтобы вас освободили из-под ареста. Мы не допустим, чтобы позорили наших любимцев!
Мольер был глубоко растроган.
— Разве я все еще пользуюсь вашим милостивым расположением? — прошептал он.
— Вы это увидите. Скажите мне, вы уже окрестили вашего ребенка?
— Увы, ваше величество, я обращался ко многим священникам, но от всех получил отказ на том основании, что я написал «Тартюфа».
— Вот как! Тем лучше! Отправляйтесь сейчас же домой и приготовьте все для крестин. Ваша дочь будет окрещена сегодня же во время вечерни!
— Да благословит вас Царь Небесный!.. — мог только прошептать Мольер.
Наступило время вечерни. Едва только раздался благовест с колокольни Сен-Гоноре, как к домику Мольера подъехали три парадных придворных кареты, запряженных в шесть лошадей, со скороходами впереди и пажами на подножках.
— Король! — воскликнул Мольер и бросился на улицу.
Но это был не король, а Кольбер и Мараметт.
— Все ли готово? — спросил министр с улыбкой.
— Да!.. — отвечал изумленный Мольер.
— Вы и ваше семейство поедете со мною в Лувр!!! Его величество Людовик XIV сам желает быть крестным отцом дочери своего друга, которую будет крестить в придворной капелле архиепископ Парижский!!!
Неслыханное свершилось. Комедиант, сочинитель «Тартюфа», обесчещенный перед целым светом, въехал, подобно принцу крови, в парадные ворота Лувра, был принят обер-гофмаршалом де Брезе и введен сквозь блестящие толпы придворных в тронную залу. Через несколько минут туда вошел король, имея по правую сторону архиепископа, а по левую — президента Ламуаньона. Королева, герцогиня Анна и весь придворный штат следовали за ними.
Король подошел к Арманде, которая едва удерживалась от слез, взял у нее ребенка и, гордо оглянувшись кругом, пошел вперед со своей нежной ношей. Двери придворной капеллы отворились, раздались звуки органа, и певчие запели:
«Из глубины души, величаем Тя, Господи».
— Величаю Тя, Господи! — прошептал Мольер и, рыдая, опустился на колени.
Часть IV
Глава I. «Toujours maintenu!»
[10]Вконце апреля тысяча шестьсот шестьдесят седьмого года Людовик XIV внезапно прервал все переговоры с иностранными государствами. Последовал приказ войскам о выступлении, и сам король в сопровождении всей свиты, герцогини Орлеанской и Лавальер присоединился к войску. Первый удар был нанесен Лотарингии, герцог которой Карл III, будучи не в силах бороться с таким могущественным соперником, как Людовик XIV, должен был сложить оружие и предоставить свои войска в распоряжение победителя. Затем перешли во Фландрию и испанские Нидерланды.
Здесь Конде и Тюренн побеждали один город за другим, и в конце июля король стоял уже перед Лиллем.
Паника овладела Европой. Появление лилий наводило ужас, и Голландия увидела слишком поздно, как опасен союз с Людовиком XIV. Поэтому Генеральные Штаты поспешили заключить мир с Англией, чтобы обеспечить безопасность на севере и сосредоточить все свои военные силы на юге.
Когда в Париж прибыло известие, что Фландрия завоевана и Брабанту предстоит та же участь, народ пришел в неописуемый восторг. Но в Версале, на половине королевы, эта новость вызвала тревогу и огорчение. Терезия была в отчаянии и с трудом решилась принять вдову Скаррон, которая просила аудиенции, чтобы передать какие-то важные известия. Королева встретила Франсуазу очень сухо.
— Ваша черная одежда, вероятно, очень идет к неприятным известиям, которые вы намерены сообщить нам?
— К несчастью, вы угадали, ваше величество, я пришла передать вам грустную новость: непримиримый враг Франции и преданный друг вашего семейства папа Александр Седьмой скончался. Преемником избран под именем Климента Девятого Джулио Роспиглиози!
Терезия отчаянно всплеснула руками:
— Папа Александр, лучший друг нашего отца, умер?!
О, какое несчастье! Мы знаем этого Роспиглиози! Он человек слабохарактерный, трусливый, он непременно перейдет на сторону короля, особенно если узнает о его победах! Боже мой, как это ужасно!..
