– Будешь чай или кофе? Может, перекусишь? Правда, я не умею готовить омлет.
– Просто чашку чаю, пожалуйста.
Марни присела на диван перед камином, вытянув ноющие от долгой прогулки ноги. Сейчас она скажет ему, чтобы убирался, пусть только сделает чай… так приятно, когда о тебе заботятся, и не нужно делать все самой, – возникла предательская мысль.
Взглянув на Леандро, она непроизвольно вздохнула, любуясь им. На нем были джинсы и бежевый свитер, обтягивающий широкую грудь. Длинные волосы блестели, точно шелк, и Марни хотелось узнать, какие они на ощупь. Вот он подошел с подносом, на котором были чашки и пачка печенья, поставил все на стол и присел рядом – слишком близко. О, как божественно от него пахнет… Марни закрыла глаза, стараясь не вдыхать терпкий аромат, будивший воспоминания о том, как Леандро, обнаженный, лежал перед ней на кровати.
– Моя бывшая жена ненавидела свою беременность. Говорила, что она испортила ей фигуру.
Осознав смысл того, что он говорит, Марни приоткрыла глаза и повернулась к Леандро.
– Ты был женат?
– Недолго. Перед второй годовщиной свадьбы мы оба поняли, что совершили ошибку, – сухо ответил он.
– Но… у тебя есть ребенок? – Марни едва могла говорить от удивления, а когда Леандро покачал головой, она совсем запуталась. – Ты же сказал, что жена была беременна.
– Но не от меня, к сожалению.
Отпив глоток чаю, Леандро посмотрел на Марни:
– Я встретил Николь после смерти матери. – Он пожал плечами. – Наверное, мне не хватало любви, потому что ребенком мне всегда казалось, что мать любит свою карьеру гораздо больше меня. Как бы там ни было, я влюбился, а когда Николь сказала мне, что беременна, я сразу же женился на ней. Но у нас не получилось счастливого брака. Я был занят на работе, а Николь это не нравилось – хотя ей очень нравилось тратить заработанные мной деньги.
Голос Леандро стал жестче.
– Мы расстались друзьями, и я согласился выплачивать алименты на Генри, потому что думал, что это мой сын.
– А как открылась правда?
– После моего развода поползли слухи о том, что у Николь роман с английским политиком. Я как-то об этом не переживал, потому что она была уже вольна делать что угодно. Но по мере того, как Генри рос, многие люди – и, в частности, мой отец – поговаривали, что мальчик совсем на меня не похож. Я любил его и не мог поверить в то, что Николь могла так меня обмануть. Но, в конце концов, игнорировать сомнения стало невозможно, и анализ ДНК показал, что я вовсе не отец Генри.
В его голосе послышалась боль, и сердце Марии сжалось от жалости, когда она представила себе всю ситуацию.
– А Николь знала, что ты не отец ее ребенка?
– О да, она всегда знала, что настоящий отец – ее любовник, Доминик Чилтон, – горько сказал Леандро. – Но Чилтон был женат, и для него любовница, которая родила от него незаконного сына… Да это был бы конец его политической карьеры! Так что с его разрешения Николь начала морочить голову мне. Узнав правду, я уже не мог просто взять и уйти от малыша, который вырос, считая меня своим папой. Раз в месяц я летал к Генри в Париж, где он учился. Теперь Чилтон ушел из политики и развелся с женой. Они с Николь во всеуслышание объявили о своих отношениях и забирают Генри с собой в Австралию, хотят все вместе начать новую жизнь.
Map ни невольно подумала о том, что через несколько недель и Леандро мог бы начать новую жизнь со своим ребенком. Ну теперь понятно, почему он настаивал на анализе ДНК – после обмана жены он, должно быть, разучился доверять людям.
В этот момент малыш в ее животе шевельнулся, и стала видна выпуклость от крошечной ручки или ножки. Леандро замер, и Марни поняла, что он тоже уловил это движение. Действуя скорее инстинктивно, чем намеренно, она взяла его руку и приложила к животу – как раз вовремя, потому что вновь начались толчки.
– Мальчик это или девочка, наверное, будет заниматься футболом, – произнесла она, желая разрядить обстановку.
Тяжелая рука Леандро была горячей и, казалось, прожигает насквозь одежду. Как давно все это было, подумала Марни, целую вечность назад, когда его руки обнимали ее и ласкали. Она ощутила знакомое тепло между ног и в груди и обругала себя за слабость. Конечно, теперь она знала, почему он поступил с ней так жестоко, но это ни в коей степени его не извиняло.
Комната быстро наполнялась тенями, короткий зимний день угасал, и внезапно Марни стало холодно. Она поднялась, чтобы положить еще одно полено в камин. В окно была видна огромная желтая луна, поднимающаяся над морем.
– Почему ты не сказал мне, что ездил в Париж к Генри? – спросила она Леандро.
– Наши отношения были не такими, чтобы вести беседы на личные темы.
Марни горько усмехнулась:
– Ты хочешь сказать, что относился ко мне как к проститутке, а от нее, кроме секса, ничего и не требуется? Ты ведь уделял мне внимание только в постели.
– Это неправда. Во Флоренции…
– Флоренция – это совсем другое, – резко возразила Марни. – Не думай, что я ничего не поняла, Леандро. Ты привез меня во Флоренцию, чтобы заставить поверить в то, что наш брак – это реальность, а сам знал, что все это лишь игра, цель которой – получить права на ребенка.
Он встал и подошел к ней. По нему было видно, что он едва сдерживает эмоции, и Марни инстинктивно прикрыла живот руками, словно защищая своего ребенка.
– Я знаю, что все выглядит именно так, – начал Леандро, но Марни перебила его.
– Все так и было. Когда я потеряла память, ты ухватился за этот случай. Готова поспорить, что ты молился про себя, чтобы я ничего не вспомнила. Но на всякий случай решил, что стоит побыть любящим женихом, надеясь, что я подпаду под твои чары и прощу тебе все, даже если память и вернется.
Стыдливый румянец разлился по щекам Леандро. Марни никогда не разговаривала с ним таким тоном – сухо и холодно. Он понимал, что она имеет полное право сердиться, но не ожидал, что настолько, и впрямь надеясь на прощение. Вот и получил за свою самонадеянность, мрачно подумал Леандро.
– Я признаю, что вначале все так и было. Получив подтверждение того, что ребенок, которого ты носишь – мой, я твердо решил на тебе жениться. Но во Флоренции все изменилось, – произнес он.
– Пожалуйста, не принимай меня за дурочку, я не поверю, если ты сейчас скажешь, что влюбился в меня во Флоренции, – ответила Марни таким тоном, какого он никогда не слышал от нее прежде.
Она сильно изменилась за это время, вдруг понял Леандро.
– Мы ведь стали друзьями во Флоренции, разве нет? – мягко спросил он.
– Друзья не лгут друг другу и не выстраивают хитроумных комбинаций, чтобы сделать все по-своему. Ты как-то забыл рассказать, что мне предложили интернатуру в НАСА, потому что не хотел, чтобы я забирала ребенка в Калифорнию и продолжала учиться, зная при этом, что я всегда мечтала стать астрономом.
