Все происходило так быстро – даже слишком быстро. Задыхаясь от боли и страха, Марни едва могла слушать акушерку и выполнять ее указания.
– У меня очередная схватка, – с трудом вымолвила она, и через минуту уже не могла говорить и даже думать – спазмы были такими сильными, что, казалось, вот-вот разорвут ее.
– Ты чудесно справляешься, Марни. Все закончится быстро, – говорила акушерка.
Но Марни не слышала, отчаянно вскрикнув от боли. Как только все закончилось, началась новая схватка, и не было времени даже перевести дыхание. Казалось, она тонет.
Опустошенная болью и страхом, Марни снова закричала – и не поверила, что этот животный, гортанный крик принадлежал ей. В этот миг ей почудилось, что за окном притормозила машина. О, неужели приехал Леандро? Хоть бы да. Он ей нужен.
Слезы выступили на глазах Марни, когда она вспомнила, как обошлась с ним перед поездкой в Лондон. Ей хотелось причинить ему такую же боль, как когда-то испытала сама. Но на самом деле она ранила себя, потому что, несмотря ни на что, продолжала любить Леандро. И лишь сейчас, разрываемая болью, она смогла это признать.
Ворвавшись в дом, Леандро остановился в холле и тут услышал нечеловеческий крик, от которого кровь стыла в жилах.
– Дорогая!
Он поспешил в спальню и увидел Марни на кровати. Облокотившись на подушки и откинув голову, она издала новый крик.
– Боже! – Леандро бросил взгляд на акушерку, стоящую в изножье кровати. – Она же мучается, неужели нельзя ничего сделать? Дайте ей обезболивающее.
– Боюсь, уже поздно, – спокойно ответила та. – Марни превосходно справляется, и вы вовремя приехали. Ребенок вот-вот родится.
Марни застонала:
– Еще схватка. О нет, я не вынесу. Леандро, пусть все прекратится.
Леандро с радостью отдал бы все, что имел, чтобы поменяться с Марни местами и принять на себя все ее муки.
На пару секунд он почувствовал себя абсолютно беспомощным, но потом взял Марни за руку и прижался к ней губами.
– Сжимай мою руку во время схватки. Я с тобой, дорогая, и я обещаю, что помогу, как только сумею.
Боль не утихала, но страх Марни уменьшился. Схватив его за руку, она почувствовала на лбу холодную ткань.
На нее напало неодолимое желание тужиться.
– Неужели ты не хочешь увидеть, как рождается твой ребенок? – простонала она.
Покачав головой, Леандро пристально посмотрел в глаза Марни:
– Я обещал, что останусь с тобой.
Выражение ее лица изменилось, но лишь на миг. Издав очередной громкий стон, она снова напряглась, и словно нож пронзил сердце Леандро.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Марни глубоко вздохнула и с отчаянным криком сделала последний толчок. Малыш появился на свет.
– Мои поздравления. У вас девочка, – объявила акушерка, подняв младенца.
Но даже тогда глаза Леандро были прикованы к Марни, и он увидел, как выражение усталости и отчаяния на ее лице сменяется радостью при первом вскрике ребенка.
– Девочка. О, Леандро, у нас родилась дочь!
Дрожа от усталости и возбуждения, Марни протянула руки, и акушерка положила на них сверток, обернутый белой шалью. Из-под пуха выглядывало крошечное личико.
– О-о! – Марни, казалось, позабыла о боли и тут же принялась ворковать над малышкой. – Она такая красивая.
Леандро взглянул тоже, и сердце его перевернулось. Сглатывая слезы, он смотрел на дочь и понимал, что чудеса происходят.
– Разве она не самая прекрасная малышка на свете? – прошептала Марни. – Она совершенна.
– Да, – хрипло произнес Леандро, не отрывая взгляда от Марни. – Абсолютно.
Сердце его готово было разорваться. Ему хотелось обнять Марни и поцеловать, сказать ей, как она удивительна, но он сдержался, потому что почувствовал себя не вправе разрывать ту магическую связь между матерью и ребенком. Конечно, было бы здорово ощущать себя включенным в эту маленькую группу, но тут уж он сам виноват.
Что-то в голосе Леандро заставило Марни поднять глаза и посмотреть на мужчину, который отошел к окну и пристально смотрел на пляж.
– Ты расстроен, что не родился мальчик?
– Разумеется, нет.
Леандро повернулся и улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
– Как я могу быть разочарован, когда у меня родилась такая чудесная дочь? Ты уже придумала ей имя?
– Мне бы хотелось назвать ее Стелла, – робко произнесла Марни, ругая себя за осторожность. Чего вообще она стесняется? Леандро уже видел ее в самом невыгодном свете, стонущей от боли. Однако она не могла избавиться от чувства, что расстояние между ними лишь увеличивается. Ах, если бы он подошел и поцеловал ее! Но этому не бывать, ведь он здесь только ради ребенка. Марни ему не нужна.
Малышка пошевелилась, и молодая мать быстро переключила внимание. Теперь у нее другие заботы, и, что бы ни произошло, она будет заботиться о дочери.
Глава 12
Через несколько дней молодые родители забрали Стеллу в Лондон. Марни любила пейзажи Норфолка, отдаленный коттедж на берегу, но суровые зимние штормы, что бушевали на побережье, делали местечко угрюмым, и она признала, что в доме Леандро на Итон-сквер ребенку будет лучше.
Было так хорошо вернуться. Бетти принялась квохтать над малышкой, а Леандро суетился вокруг Марни, окружив ее бесконечной заботой – как в последние недели ее беременности. Из их отношений исчезла неловкость, что появилась вдруг после рождения Стеллы, и Марни порой казалось, что ее никогда и не было.
За следующие шесть недель их перемирие, установленное в Норфолке, переросло в глубокую дружбу – и Марни повторяла себе, что это хорошо, потому что нельзя было вечно обходить стороной тему их дальнейших отношений. Если они расстанутся, нужно договориться о частичной опеке над Стеллой. И вообще, невозможно больше игнорировать свои чувства к Леандро.
К этому выводу Марни пришла солнечным мартовским днем, гуляя с дочкой и Леандро в Гайд-парке. Толкая перед собой коляску, она смотрела на желтые нарциссы и думала о том, как бежит время. Скоро пора будет начинать новую жизнь. Она бросила взгляд на Леандро. О, как он потрясающе выглядит в темных джинсах, рубашке и кожаной куртке, ветерок перебирает его темные волосы. Марни почувствовала прилив возбуждения. Несколько дней назад она была у врача, и тот спросил, как она собирается предохраняться. Марни сказала, что будет снова принимать противозачаточные таблетки – главным образом, из-за головных болей. Но про себя подумала, что одиночество – лучшая мера предосторожности в ее случае. Как же ей хотелось ласки Леандро! Но Марни понимала, что этого не будет. Слишком напряженные у них отношения. Он и словом не обмолвился о том, что им можно пожениться – наверное, это к лучшему, ведь брак этот был бы для Леандро вынужденной мерой. Быть его содержанкой, как прежде, Марни не хотела, а потому старалась унять свои желания.
