И ком земли шлепнулся на мою щеку. Я вздрогнула. А что, если он все наврал, чтобы заговорить мне зубы, сделать меня покладистой, а сам сейчас меня живьем закопает?!
Новый шлепок земли на грудь. Потом на живот. На ноги.
Если он шмякнет еще ком земли на мое лицо, то она забьет ноздри, и я не смогу дышать!
Но вскочить и броситься наутек я не посмела. Если это все делается действительно ради фотографий, то я все испорчу. А если он задумал меня убить…
То мне все равно не спастись. Пока буду выбираться из ямы, один удар лопатой и…
Я услышала новый каскад щелчков.
– Эй, ты чего, заснула там? – неожиданно донеслось до меня. – Вылезай давай. Дело сделано.
И он протянул мне руку.
Никогда еще в своей жизни я так не радовалась поданной мужчиной руке! Ухватившись за нее, я выбралась из ямы, мокрая, грязная, замерзшая. Роберт, не отпуская моей ладони, привел меня к раскрытому багажнику. Там оказалось несколько бутылок с водой, рулоны бумажных полотенец. В большой дорожной сумке – вот неожиданность! – лежала моя одежда: свитера, брюки, носки, кроссовки, даже белье.
– Умывайся и переодевайся, – распорядился он. – Грязные вещи отдашь мне.
С этими словами он ушел к носу машины, оставив меня одну под сенью крышки багажника.
– Откуда у тебя моя одежда? – спросила я, снимая джинсы.
– Из твоей квартиры.
– И как ты туда попал? – Пришлось и трусы поменять, они намокли, пропитавшись бурой водицей из «могилки». Я подивилась предусмотрительности Роберта, припасшего мое белье для смены.
– Через дверь.
– Но как ты ее открыл?!
– Пальцем, – хмыкнул он. – У тебя в запасе исключительно дурацкие вопросы.
– Ты домушник?
– Домовой. Ты скоро?
– Нет, минуточку! У меня металлическая дверь, ее не взломать!
– Конечно. Зато ключами открыть можно.
– Ключами? Откуда у тебя ключи от моей квартиры?!
– Чтобы вытащить ключи из чужой сумки и сделать слепок, нужно меньше минуты.
– И где же ты ухитрился залезть в мою сумку?!
– Хорош болтать.
– Нет, ну все-таки! Очень любопытно узнать!
Роберт тяжело вздохнул, давая понять, как я его достала.
– Никогда не вешай сумку на ручку стула в кафе или ресторане… Ты ведь сегодня обедала в ресторане, верно?
– А ты, значит, за мной весь день следил?! – высунулась я из-за крышки багажника.
Роберт пожал плечами с таким видом, будто я спросила, уверен ли он, что сейчас ночь.
Ну да, подумала я с досадой, следил, конечно. А то как бы он меня поймал точнехонько в тот момент, когда я проходила под аркой?
– Между прочим, ты должна меня благодарить за то, что я взял для тебя запасную одежду! – сердито произнес он. – О тебе позаботился!
А ведь и правда. Действительно позаботился.
– Спасибо, Роберт. Но я бы предпочла не оказаться в подобной ситуации. Из-за тебя мне приходится бежать из дома, а ты так трогательно облегчаешь мою участь сумкой с несколькими шмотками.
– Из-за меня? – Он поднял брови. – Слушай, Таисия, у тебя и вправду непорядок с головой. Я, что ли, хочу тебя убить? Да ты свечку в церкви поставь боженьке за то, что эти люди выбрали меня! Не то бы твой труп уже успел остыть!
Ответить на его слова мне было нечего. Все именно так, он полностью прав…
– Вот, держи. – Я сунула ему в руки ком своей грязной одежды.
Роберт подошел к яме и бросил его на дно.
– Зачем ты это делаешь?
– Тебя ведь будут искать. Твои родители или друзья дадут описание шмоток, в которых тебя видели последний раз. Так что они тебе больше не пригодятся. А куртку придется купить новую в первом же магазине.
Он вернулся к машине, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и открыл бардачок. Когда он распрямился, я увидела в его руке пистолет. «Зачем он его взял?!» – напряглась я.
Роберт, будто почуяв мой испуг, пистолет опустил дулом вниз, направился к «могилке» и бросил его на дно, вслед моей грязной одежде. Затем принялся яму закапывать.
Я вздохнула с облегчением. И не стала спрашивать, почему он решил выбросить пистолет.
Он меня не пожалел и, несмотря на волдыри на моих ладонях, заставил забрасывать яму землей вместе с ним.
Наконец мы ее закопали. Роберт положил сверху куски дерна, которые мы сняли в самом начале, и теперь место, где находилась «могилка», невозможно было отличить от остальной поверхности поляны.
Мы вернулись в машину.
– Ну что, придумала, как исчезнуть?
– Нет. Некогда было работать головой, пришлось больше руками.
– Тогда начинай думать сейчас, – не оценил он моей иронии.
Роберт уставился в свой телефон, отправляя сделанные фотографии заказчикам.
– Не проходит. Тут нет связи. Нужно подобраться поближе к цивилизации. – Он завел мотор, и машина, фырча от натуги, тяжело поползла по мокрой земле. – Не забывай, – без перехода добавил он, – если они поймут, что ты жива, – тебя уничтожат. Меня тоже. Поэтому, если не сумеешь хорошо спрятаться, мне все-таки придется тебя убить… Ага, здесь лучше.
– Ты ведь пистолет выбросил, – с иронией заметила я. Чего, мол, пугаешь понапрасну.
– Он проходил по уголовке, держать его опасно. Но другой найти не проблема, – сухо ответил он. – Да и задушить тебя тоже несложно.
Вот и пошутила. Точно идиотка. Любительница лезть на рожон.
Мы медленно катили по проселочной дороге, Роберт смотрел на дисплей мобильного. Наконец заветные черточки, обозначающие наличие сети, возникли в верхнем углу экрана. Он остановил машину и возобновил манипуляции с отправкой снимков.
Кажется, ему это удалось. Спустя несколько минут он положил сотовый на приборный щиток и сложил руки на руле.
– Ну что, идеи есть?
Я покачала головой.
– В школе на двойки училась? Совсем тупая, да?
Я не ответила. Что можно ответить на подобный выпад?
– Я жду! – повысил он голос.
– Чего ты хочешь от меня? Каким образом я могу исчезнуть? Мне же надо где-то жить, на какие-то средства, – как, как это все устроить???
Деньги у меня имелись, и вполне приличная сумма, – но, во-первых, они ведь рано или поздно закончатся, если не будет притока новых, а во-вторых, Роберту совсем не нужно об этом знать. От бандита можно ожидать чего угодно.
– Наверное, ты решила, что я шучу. Что я на самом деле добренький такой дядя, раз решил отпустить тебя живой. Но я еще не решил, идиотка, – я пока еще решаю! И итог зависит от тебя! Да, я не хочу руки марать убийством, это так; но моя жизнь мне дорога – дороже твоей. И коли придется выбирать, то выбор будет не в твою пользу, ферштейн?!
