Демьянка отвернулась, я погладил ее по голове и ощутил, что уши псинки начали подниматься.
– Ты кого-то видишь? – предположил я.
Собака издала короткий звук, шерсть у нее на холке встала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажились клыки. Маленький комок шерсти тоже стал проявлять беспокойство. Я насторожился и приказал незваным гостям:
– Ну-ка, прыгайте в комнату, я захлопну окно.
Я схватился за раму и в ту же секунду увидел нечто черное, похожее на плащ. Он вылетел из ветвей большого дерева, которое росло неподалеку от особняка. Вжик, и он пропал.
С громким лаем Демьянка свалилась с широкого подоконника в сад и стала носиться между особняком и посадками. Морис, издавая отчаянное попискивание, последовал за старшим товарищем. Они начали громко лаять.
– Немедленно прекратите, – зашипел я.
Куда там! Собаки надрывались на разные голоса. Я испугался, что сейчас они перебудят всех жителей усадьбы, и тоже вылез в сад.
Чувствуя себя десятилетним Ваней, который тайком от всех собрался с дачными друзьями на тайную ночную прогулку по сельскому кладбищу, я поспешил к лающей парочке, и тут из одного открытого окна вылетело «одеяло». Я не успел и глазом моргнуть, как оно исчезло в ветвях дерева.
Демьянка и ее приятель упали на землю и заскулили. Мне стало не по себе. Что это было? В чью комнату влетал неизвестно кто? Зачем? Или это нежилое помещение?
Я подошел к окну и тихо спросил:
– Есть там кто?
Никто не ответил.
– Простите, вы спите? – продолжал я, понимая всю нелепость своего поведения.
Снова ни звука.
Я перевел дух. За окном царила полнейшая тишина, наверное, это кладовка или библиотека. Я совершенно не разбираюсь в топографии дома. Но ясно, что «плащ» не натворил беды, можно ложиться спать. Я уже хотел отойти от окна, когда из тьмы раздался стон:
– Помогите!
Мне стало не по себе.
– Кто это?
– Я.
– Вам плохо?
– Помогите!
Вести далее беседу было бесполезно, возвращаться в свою спальню, бежать по коридору, отыскивая вход в помещение, где кому-то стало дурно, тоже непродуктивно. Наплевав на воспитание и этикет, я влез через окно в чужую комнату и пошел, выставив вперед руки. Через секунду глаза привыкли к темноте. Ночь сегодня ясная, на небе ни тучки, сияют звезды, вдобавок полнолуние. Бледного света, который падал в окно, хватило, чтобы разглядеть: я нахожусь в чьей-то спальне. Я заметил очертания большой кровати, тумбочки и лампы на ней.
Я приблизился к источнику света, зажег его и на секунду испугался. В горе подушек виднелось чье-то лицо, белое-белое, на нем даже губы не проступали. Через мгновение страх улетучился, Я стал реально оценивать действительность.
– Константин Сергеевич, это вы?
Одеяло зашевелилось.
– Да! Мне нехорошо! Надо ополоснуться, легче станет.
– Где у вас ванная? – спросил я.
– Дверь слева, – объяснил владелец усадьбы.
Я вошел в санузел, увидел на краю рукомойника стопку оранжевых махровых салфеток, взял две штуки, одну намочил водой, вторую оставил сухой, вернулся в комнату и предложил:
– Давайте я аккуратно вас умою?
– Все нормально, – уже другим тоном ответил Амаретти, – сам справлюсь. Подождите немного, я сейчас вернусь.
Пока хозяин приводил себя в порядок, я осмотрел тумбочку и около бутылки с минеральной водой увидел открытку, она лежала так, что текст был на виду. «Константин! Я прилетала за тобой из ада, куда меня ты отправил. Хотела спросить: как дела? Елена».
Я взял почтовую карточку, перевернул и невольно вздрогнул. Что ожидаешь узреть на лицевой стороне открытки, которая всегда ассоциируется с поздравлением? Изображение цветов, щенят-котят, детей, надписи, которые многих веселят, а лично мне не кажутся смешными, вроде: «День рождения без пива – деньги на ветер». Но сейчас я держал не рисунок, а фото, которое, похоже, сделал эксперт на месте происшествия. На грязном тротуаре лицом вниз лежит женщина в темных брюках и розовой кофточке. Из-под нее вытекла большая лужа крови. В кадр попала часть кирпичной башни, ноги мужчины в джинсах, в довольно грязных вельветовых ботинках, и одна его рука с часами на запястье. Похоже, это сотрудник полиции, которого вызвали на место чьей-то гибели.
Свет в спальне зажег я, Амаретти до моего прихода не мог заметить в темноте открытку. Дверь ванной скрипнула, я живо засунул карточку в задний карман брюк и обернулся. Константин имел бледный вид в прямом смысле слова, кожа на его лице приобрела синеватый оттенок молока, которое разбавили водой.
– Как вы себя чувствуете? – осведомился я.
Владелец усадьбы плюхнулся в кресло.
– Не очень бодро.
– Можете объяснить, что случилось? – попросил я.
– Я проснулся от запаха, – поморщился Амаретти, – знакомого, не мог сообразить, на что он похож. И возникло ощущение, что в спальне кто-то есть! Я подумал, что Морис пролез в комнату и устроился на кровати.
– Вы не пускаете собаку в спальню? – уточнил я.
– Днем ему можно бродить где угодно, а ночью пусть дрыхнет тоже где угодно, но не со мной, – отрезал Константин, – я не могу спать под молодецкий храп, который издает псина размером с ладонь. Мотоцикл прямо. Морис же, как назло, пытается каждый вечер сюда проникнуть. Я открыл глаза и перед своим лицом увидел смерть!
– Кого? – поразился я.
– Смерть, – повторил Амаретти, – она находилась на высоте сантиметров… ну не знаю сколько. Висела в районе люстры.
– Интересно, – протянул я. – Почему вы решили, что это именно смерть?
– Вся в черном, – начал перечислять Константин, – на плечах плащ, под ним скелет, кости горели.
– Горели? – опешил я. – Как костер?
Константин Сергеевич взял бутылку с водой.
– Я не то слово употребил. Тело под накидкой светилось слабым зеленым светом. Сначала я не сообразил, что к чему, потом увидел: кости! А вместо головы череп! Капюшоном прикрыт. Перенервничал немного!
– Если бы я такое увидел, ополоумел бы вмиг, – признался я.
– Смерть на меня смотрела! Я дышать сразу перестал, – покраснел хозяин, – понял, что она собралась меня забрать. Тут во дворе начали громко лаять собаки, нечисть улетела! Очевидно, у нее были крылья. Не понял, как эта жуть передвигается.
Перед тем как задать очередной вопрос, я вспомнил «плащ», который носился туда-сюда по воздуху. Если бы я сам не видел нечто черное, влетевшее в окно, ни за что бы не поверил сейчас Амаретти.
– Вы всегда спите с открытым окном?
– Да, – подтвердил Константин, – по этой причине Полина в прошлом году эмигрировала из нашей спальни. Я задыхаюсь, если нет притока свежего воздуха. Зимой в мороз, осенью в дождь, весной-летом, без разницы, какая погода на дворе, но окно должно быть открытым. Жена простыла и перебралась в другую комнату. Честно говоря, я обрадовался. Я жаворонок, люблю пораньше лечь спать. Полина сова, она читает в кровати почти до утра. У нас с супругой прекрасные отношения, но полнейшее несовпадение режимов. Когда появились планшетники, Пусик стала закачивать книги в айпад. Тут вот еще какая оказия: мне необходима полная темнота, даже при намеке на полумрак я не засну. Я пытался найти компромиссное решение, надевал повязку вроде тех, что в самолетах выдают. Ужасно неудобно! Полина решила отказаться от чтения, мужественно выключала свет в одиннадцать. Я мигом отбывал к Морфею, но просыпался в районе двух и видел: жена лежит на спине с открытыми глазами. Как-то раз я предложил ей: «Давай сделаем раздельные спальни». Она заплакала: «Ты меня разлюбил».
