Книга Бельканто, страница 38. Автор книги Энн Пэтчетт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бельканто»

Cтраница 38

– А у него есть Беллини? – спросила Роксана, выслушав перевод. – Мне нужны его романсы. А также все оперные партитуры: Россини, Верди, Моцарт. – Она придвинулась к священнику и спросила, как о чем-то невозможном: – И Оффенбах.

– Оффенбах! «Сказки Гофмана»! – французские слова священник выговаривал хоть и плохо, но более-менее внятно. Название оперы он лишь читал на обложке пластинки.

– Так у него это есть? – спросила Роксана Гэна.

Гэн перевел вопрос, и священник ответил:

– Я видел у него партитуры. Позвоните ему, его зовут Мануэль. Я бы и сам с огромной радостью позвонил, если мне разрешат.

Так как командир Бенхамин закрылся в одной из верхних комнат с примочкой на своем пылающем лице и беспокоить его было нельзя, Месснер обратился к Эктору и Альфредо. Те выслушали просьбу без интереса.

– Для сеньориты Косс, – пояснил Месснер.

Эктор кивнул и махнул рукой, не глядя. Когда Месснер уже был в дверях, Альфредо пролаял: «Только один звонок!» – решив, что, согласившись чересчур быстро, они выказали себя слабыми лидерами. Оба командира сидели в кабинете и смотрели любимую мыльную оперу президента. Героиня, Мария, как раз говорила своему возлюбленному, что больше не любит его, надеясь, что в отчаянии он уедет из города и тем спасется от собственного брата, который задумал его убить, потому что тоже любит Марию. Месснер еще минуту постоял в дверях, глядя на рыдающую актрису. Она изображала горе столь убедительно, что он не сразу заставил себя уйти.

– Звоните Мануэлю, – сказал он, вернувшись в гостиную. Рубен сходил на кухню и принес оттуда телефонную книгу, а Месснер дал священнику свой сотовый и показал, как набрать номер. После третьего гудка в трубке ответили:

– Алло?

– Мануэль? – прокричал отец Аргуэдас. – Мануэль, алло! – Он чувствовал, что голос его срывается от волнения. Он говорит с человеком снаружи! Как будто с привидением из прежней жизни, с серебристой тенью, шествующей из придела в алтарь. Мануэль. Отец Аргуэдас пробыл в заложниках меньше двух недель, но при звуке этого голоса почувствовал себя так, словно уже умер для мира.

– Кто это? – В голосе зазвучала подозрительность.

– Это твой друг, отец Аргуэдас! – Глаза священника наполнились слезами, и, жестом попросив прощения у присутствующих, он отошел в угол и спрятался в пышных складках оконных штор.

На другом конце провода повисла длинная пауза.

– Это что, шутка?

– Мануэль, нет! Это я звоню!

– Отец?

– Да! Я тут в… – начал было отец Аргуэдас, но потом заколебался. – Меня тут задержали.

– Мы знаем! Отец, с вами все в порядке? Как они с вами обращаются? Так, значит, они разрешают вам звонить?

– Со мной все в порядке. Со мной все прекрасно. Звонить – нет, они нам не разрешают, просто сейчас особые обстоятельства.

– Мы каждый день молимся о твоем здравии. – Теперь уже срывался голос его друга. – Я домой прихожу только пообедать! Буквально только что вошел в дверь! Если бы ты позвонил пять минут назад, меня бы не было дома! Ты цел, здоров? Мы тут наслушались о вас всяких ужасных вещей!

– Вы молитесь о моем здравии? – Отец Аргуэдас намотал на руку тяжелую занавеску и прижал щеку к мягкой материи. Единственный раз на его памяти имя отца Аргуэдаса упоминали во время мессы перед тем, как он принял сан – вместе с именами еще двадцати трех священников. Подумать только, те люди, за кого он молился, теперь сами молятся за него! Подумать только, Господь слышит его имя из стольких уст! – Пусть они молятся за всех нас – за заложников и террористов одинаково!

– Мы молимся, – заверил Мануэль. – Но за твое здравие служим отдельную службу.

– Поверить не могу! – прошептал он.

– У него есть ноты? – спросила Роксана Косс, а Гэн повторил вопрос священнику.

Отец Аргуэдас наконец опомнился.

– Мануэль! – Он закашлялся, пытаясь скрыть волнение. – Я звоню тебе с просьбой об одной услуге.

– Проси что хочешь, друг мой! Им нужны деньги?

Предположение, что он, находясь среди толпы богачей, может просить деньги у учителя музыки, заставило отца Аргуэдаса улыбнуться.

– Ну что ты, нет! Мне нужны ноты! У нас тут есть оперная певица…

– Роксана Косс.

– Ну, ты сам все знаешь. – Отец Аргуэдас порадовался сообразительности своего друга. – Ей нужны ноты, чтобы репетировать.

– Я слышал, ее аккомпаниатор погиб. От рук террористов. Я слышал, что они отрезали ему руки.

Отец Аргуэдас был потрясен. Что еще о них напридумывали, пока они тут сидят?

– Ничего подобного! Он умер своей смертью! У него был диабет! – Должен ли он защищать террористов? Разумеется. Нельзя же допустить, чтобы их ложно обвинили в отрезании рук у пианиста. – Здесь все не так ужасно. Правда, вполне терпимо. Мы нашли другого аккомпаниатора. Он сидит в заложниках вместе с нами и играет очень хорошо. – Он перешел на шепот. – Может, даже лучше, чем первый. Ей нужны самые разные ноты, оперные партитуры, романсы Беллини, Шопен для аккомпаниатора. У меня есть список.

– Все, что она хочет, у меня есть, – уверенно заявил Мануэль.

Священник услышал, как его друг шуршит бумажками, ищет ручку.

– Я ей так и сказал.

– Ты говорил обо мне Роксане Косс?

– Разумеется. Потому я и звоню.

– Она теперь знает, как меня зовут?

– Она хочет петь по твоим нотам, – заверил его священник.

– Даже сидя под замком, ты продолжаешь делать добрые дела, – вздохнул Мануэль. – Какая честь для меня. Я им все принесу сейчас же. А обедать вообще не буду.

Они уточнили список, и отец Аргуэдас еще раз перепроверил его с Гэном. Когда все было согласовано, священник попросил своего друга не класть трубку. Чуть поколебавшись, он протянул телефон Роксане.

– Попросите ее что-нибудь сказать, – обратился он к Гэну.

– Что именно?

– Что-нибудь. Не имеет значения. Попросите ее перечислить названия опер. Она согласится?

Гэн передал просьбу Роксане Косс, и та взяла телефон и поднесла его к уху.

– Алло? – сказала она.

– Алло? – в тон ей ответил Мануэль, старательно подражая ее английскому выговору.

Она посмотрела на отца Аргуэдаса и улыбнулась. И смотрела на него все время, пока перечисляла названия опер.

– «Богема», – сказала она. – «Так поступают все женщины».

– Помилуй боже! – прошептал Мануэль.

– «Джоконда», – продолжала Роксана, – «Капулети и Монтекки», «Мадам Баттерфляй»…

Священнику показалось, что в груди у него разливается какой-то яркий белый свет, жаркое сияние, от которого глаза заслезились, а сердце принялось биться так, как бьется ночью отчаявшийся человек в запертые двери храма. Если бы он был способен сейчас поднять руку и дотронуться до нее, то наверняка не смог бы удержаться от соблазна. Но этого не случилось. Он был почти парализован ее голосом, музыкой ее слов, ритмичным плеском оперных названий, слетающих с ее губ, исчезающих в телефоне, чтобы достигнуть ушей Мануэля за две мили отсюда. Священник понял, что переживет эту переделку. Что когда-нибудь наступит день, когда он будет сидеть с Мануэлем на кухне в его забитой нотами квартирке, и они вместе будут бесстыдно предаваться сладостным воспоминаниям вот об этой самой минуте. Он должен выжить – хотя бы ради этой чашки кофе со своим другом. И пока они будут вспоминать, перебирая названные ею оперы, отец Аргуэдас будет думать, что из них двоих он гораздо счастливее, потому что именно на него она смотрела, пока говорила по телефону.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация