В 2007 г. шестеро охранников из Blackwater Worldwide открыли огонь по толпе, собравшейся на одной из площадей Багдада, и убили 17 гражданских лиц. Охранники, утверждавшие, что сначала обстреляли их, были освобождены от ответственности по иракским законам, точнее, по правилам, продиктованным американской временной администрацией после вторжения. Министерство юстиции США, в конечном счете, обвинило этих людей в непредумышленном человекоубийстве, а правительство Ирака потребовало вывести людей компании из страны
[123].
Многие члены Конгресса и представители общественности возражают против передачи ведения войны на аутсорсинг коммерческим компаниям вроде Blackwater Worldwide. Критика по большей части сосредоточена на безответственности этих компаний и их злоупотреблении. За несколько лет до учиненного охранниками Blackwater Worldwide расстрела в Багдаде люди, работавшие по частным контрактам от других компаний, были в числе тех, кто глумился над заключенными в тюрьме Абу-Грейб. Хотя военнослужащих, участвовавших в издевательствах над заключенными, судили военным судом, люди, работавшие по контракту, не понесли наказания
[124].
Но предположим, что Конгресс ужесточит правила, применяемые к частным военным компаниям, повысит их ответственность и подчинит их сотрудников тем стандартам поведения, которые применимы к американским военнослужащим. Перестанет ли использование частных компаний для ведения войн вызывать возражения? Или же есть моральное различие между платой, которую компания Federal Express взимает за доставку почтовых отправлений, и наймом людей из Blackwater Worldwide для совершения убийств на поле боя?
Прежде чем ответить, нам сначала надо разобраться с поставленным ранее вопросом: является ли военная служба (и, возможно, национальная служба вообще) гражданской обязанностью, выполнение которой — долг всех граждан, или же это тяжелая и рискованная работа, подобная другим таковым же (скажем, добыче угля или коммерческому рыболовству), которые должным образом регулирует рынок труда? Для ответа нам следует расширить тему вопроса: какие обязательства несут граждане демократического общества по отношению друг к другу и как возникают эти обязательства? Разные теории справедливости дают разные ответы на этот вопрос. Итак, чтобы решить, следует ли нам призывать солдат или нанимать их, надо заняться некоторыми другими крупными вопросами справедливости, свободы и гражданских обязательств.
Вынашивание детей за деньги
Уильям и Элизабет Стерн — супружеская чета, проживающая в американском городе Тенафлю. Уильям — биохимик, Элизабет — детский врач. Они очень хотели ребенка, но зачать собственного не могли, во всяком случае, не создавая риска для жизни Элизабет, которая страдала рассеянным склерозом. Супруги связались с центром репродукции, который устраивал «суррогатные» беременности. Центр распространял рекламные объявления и искал «суррогатных матерей» — женщин, готовых выносить ребенка для других людей в обмен на денежное вознаграждение
[125].
Одной из женщин, откликнувшихся на объявления, была Мэри-Бет Уайтхед, 29-летняя мать двоих детей и жена мусорщика. В феврале 1985 г. Уильям Стерн и Мэри-Бет Уайтхед подписали контракт. Мэри-Бет согласилась на искусственное оплодотворение спермой Уильяма и обязалась выносить, родить ребенка и передать его Уильяму Стерну. Она также согласилась отказаться от своих материнских прав на ребенка, что позволяло Элизабет Стерн усыновить ребенка. Со своей стороны, Уильям согласился выплатить Мэри-Бет вознаграждение в размере 10 тыс. долл., (вознаграждение выплачивали при получении ребенка) и оплатить медицинские расходы. (Кроме того, Уильям Стерн выплатил центру репродукции 7,500 долл., вознаграждения за устройство сделки.)
После нескольких искусственных оплодотворений Мэри-Бет забеременела и в марте 1986 г. родила девочку. Стерны в ожидании скорого удочерения ребенка назвали ее Мелиссой. Но Мэри-Бет Уайтхед решила, что не сможет разлучиться с дочерью, и захотела оставить ее у себя. Она бежала с дочерью во Флориду, но Стерны получили судебное предписание, требовавшее, чтобы Уайтхед передала ребенка им. Полиция Флориды нашла Мэри-Бет, ребенка отдали Стернам, а вопрос о воспитании ребенка был вынесен на рассмотрение суда штата Нью-Джерси.
Рассматривавший дело судья должен был решить, следует ли обеспечивать исполнение контракта силой. Что, по вашему мнению, было бы правильным решением дела? Чтобы упростить задачу, сосредоточимся не на юридической, а на моральной стороне дела. (Как оказалось, в Нью-Джерси в то время не было закона, который разрешал или запрещал бы контракты о суррогатном материнстве.) Уильям Стерн и Мэри-Бет Уайтхед заключили контракт. Рассуждая морально, спросим: следует ли обеспечить выполнение этого контракта силой?
Сильнейший аргумент в пользу выполнения контракта — то, что сделка есть сделка. Двое взрослых людей пришли к соглашению и добровольно заключили контракт, суливший выгоды им обоим. Уильям Стерн должен был получить ребенка, имевшего с ним генетическое родство, а Мэри-Бет Уайтхед получила бы 10 тыс. долл., за 9 месяцев «работы».
Надо полагать, что это была необычная коммерческая сделка. Возможно, вы будете колебаться, решая, следует ли обеспечивать исполнение контракта по одной из двух причин. Во-первых, вы можете усомниться в том, что женщина согласилась выносить и родить ребенка и отказаться от него за деньги, будучи не в полной мере информированной. Могла ли она на самом деле предвидеть, что будет чувствовать, когда настанет момент расставания с ребенком? Если нет, то можно утверждать, что согласие, которое она дала вначале, было обусловлено потребностью в деньгах и отсутствием адекватного представления о том, каково это — расстаться со своим ребенком. Во-вторых, можно счесть куплю-продажу детей или аренду репродуктивной способности женщин предосудительными деяниями даже в том случае, если обе стороны свободно соглашаются с ними. Можно утверждать, что такая практика превращает детей в товар и эксплуатирует женщин, превращая беременность и вынашивание детей в бизнес, который генерирует доходы.
Судью Гарви Соркоу, рассматривавшего дело «малышки М» (оно получило известность именно под этим названием), не убедило ни одно из этих возражений
[126]. Он отстаивал соглашение, ссылаясь на священность контрактов. Сделка есть сделка, и у матери, родившей ребенка, нет права нарушать контракт просто потому, что она передумала
[127].
