Политика и благая жизнь
Теперь можно лучше понять, почему политика, по Аристотелю, — не просто одно из многих занятий, а крайне важный элемент для благой жизни. Во-первых, законы полиса воспитывают добрые нравы и характеры и ставят нас на стезю гражданской добродетели. Во-вторых, гражданская жизнь позволяет нам использовать и развивать способности к рассуждениям и практическую мудрость, которые в противном случае оставались дремлющими. Это не то занятие, которым можно заниматься дома. Можно посиживать на обочине и думать, каким бы политическим мерам мы отдали бы предпочтение, если б решились. Но это не то же самое, что участие в важных делах и возложение на себя ответственности за судьбы сообщества в целом. Мы становимся хорошими, только вступив на арену, взвешивая варианты действий, отстаивая свое дело, будучи руководителями или управляемыми — короче говоря, будучи гражданами.
Видение Аристотелем гражданства более возвышенно и сильнее заряжено энергией, чем видение современного человека. По Аристотелю, политика — это не экономика, проводимая иными средствами. Цель политики выше, чем максимизация пользы или создание справедливых правил преследования личных интересов. Вместо этого политика — выражение нашей природы, условия развертывания наших человеческих способностей, необходимый аспект благой жизни.
Защита рабства Аристотелем
В гражданство, которое прославлял Аристотель, включали не всех. Гражданства не заслуживали ни женщины, ни рабы. Согласно Аристотелю, женщины и рабы не могли быть гражданами в силу своей природы. Сейчас мы считаем такое исключение явной несправедливостью. Стоит вспомнить, что эта несправедливость просуществовала более 2000 лет с того времени, когда писал свои труды Аристотель. В США рабство было уничтожено лишь в 1865 г., а женщины завоевали право голоса лишь в 1920 г. И все же историческая живучесть этих несправедливостей не оправдывает согласия Аристотеля с ними.
Что касается рабства, то Аристотель не только признавал его, но и давал ему философское оправдание. Чтобы понять, какой свет проливает защита Аристотелем рабства на его политическую теорию в целом, стоит изучить эту защиту. Некоторые усматривают в доводах, которые приводит Аристотель в пользу рабства, изъян телеологического мышления как такового; другие считают эти доводы неправильным применением данного способа мышления, помраченного предрассудками того времени.
Не думаю, что защита Аристотелем рабства раскрывает дефект, разрушающий его политическую теорию в целом. Но важно понять силу этого бескомпромиссного утверждения.
Согласно Аристотелю, справедливость — вопрос пригодности, соответствия. Распределение прав — это поиск телоса социальных институтов и людей, пригодных к исполнению ролей, которые соответствуют их способностям; ролей, позволяющих им реализовать свою природу. Наделение людей тем, что им причитается, означает предоставление им должностей и почестей, которых они заслуживают, и общественных ролей, соответствующих их природе.
Концепция пригодности (или соответствия) вызывает трудности у адептов современных политических теорий. Либеральных теоретиков справедливости, от Канта до Роулза, смущает и беспокоит, что телеологические концепции пригодности вступают в противоречие со свободой. По их мнению, справедливость, в сущности, относится не к пригодности, а к выбору. Распределение прав — это не предоставление ролей людям, по природе своей способным выполнять эти роли; это разрешение людям возможности самостоятельно выбирать себе роли.
С этой точки зрения, концепции телоса и пригодности подозрительны и даже опасны. Кто должен сказать, какая роль подходит, соответствует мне или моей природе? Если я не свободен в выборе своей общественной роли, меня вполне можно силой принудить к этому против моей воли. Итак, концепция пригодности может легко соскользнуть в рабство, если правящие решат, что какая-то группа каким-то образом пригодна для выполнения подчиненной роли.
Побуждаемая этим беспокойством, либеральная политическая теория утверждает, что общественные роли следует распределять по выбору, а не в соответствии с пригодностью. Вместо того чтобы приспосабливать людей к ролям, которые, как мы думаем, будут соответствовать их природе, нам следует позволить людям выбирать себе роли самостоятельно. Согласно этому мнению, рабство неправильно, поскольку оно принуждает людей к выполнению ролей, которые эти люди себе не выбирали. Решение проблемы — отбрасывание этики телоса и пригодности в пользу этики выбора и согласия.
Но это слишком поспешный вывод. Защита Аристотелем рабства — не доказательство неправильности телеологического мышления. Напротив, выдвинутая самим Аристотелем теория справедливости дает достаточно возможностей для критики его же взглядов на рабство. Собственно говоря, Аристотелева концепция справедливости как пригодности более требовательна в моральном отношении (и несет в себе больший потенциал критики существующего распределения работ), чем теории, основанные на выборе и согласии. Чтобы понять, что это так, изучим его аргументы.
По Аристотелю, для того чтобы рабство было справедливо, необходимо удовлетворение двух условий: рабство должно быть необходимым, и оно должно быть естественным. Аристотель доказывает: рабство необходимо потому, что, если граждане должны проводить время в собрании, размышляя об общем благе, кто-то же должен присматривать за домашним хозяйством. Полис требует разделения труда. Пока мы не изобретем машины, которые могут выполнить все низкие, лакейские дела, некоторые люди должны заботиться о повседневных потребностях, чтобы другие люди могли свободно заниматься политикой.
Итак, Аристотель приходит к выводу о том, что рабство необходимо. Но необходимости недостаточно. Чтобы рабство было справедливо, должно случиться так, чтобы некоторые люди по своей природе подходили для выполнения этой роли
[277]. И Аристотель спрашивает, есть ли «люди, для которых быть рабами и полезно и справедливо»
[278], или же дело обстоит прямо противоположным образом, и всякое рабство противно природе. Если людей, по природе пригодных к рабству, нет, то политической и экономической необходимости в рабах недостаточно для оправдания рабства.
Аристотель заключает, что такие люди существуют. Некоторые люди рождены для того, чтобы быть рабами. Они отличаются от обычных людей так же, как тело отличается от души. Такие люди — «по своей природе рабы, для них… лучший удел — быть в подчинении»
[279].
«Ведь раб по природе — тот, кто может принадлежать другому (поэтому он и принадлежит другому) и кто причастен к рассудку в такой мере, что способен понимать его приказания, но сам рассудком не обладает, а если и участвует в рассуждении, то лишь в той степени, которая создает угрозу порабощения другому человеку, сколь сильно бы этот другой человек ни нуждался»
[280].
