Книга Тайные виды на гору Фудзи, страница 4. Автор книги Виктор Пелевин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тайные виды на гору Фудзи»

Cтраница 4

Федор Семенович почувствовал приятную сонливость, не мешавшую, однако, думать и говорить.

– Была, – сказал он и вздохнул. – Была такая любовь. Таня… Танек…

– Ни слова больше, – сказал Дамиан. – Я же не аналитик. Я просто организатор производства. Все остальное расскажете специалисту.

1.2. ТАНЯ

Таня догадалась, что она красавица, уже к третьему классу школы. Это помог понять сосед по даче, отставной майор внутренних войск Герасим Степанович (она звала его «дядя Герасим») – грузный седой мужчина с красными глазами, казавшийся ей похожим на царя кроликов.

Дядя Герасим часто зазывал к себе Таню через символическую дыру в заборе – сперва на участок, где он любил подолгу ковыряться с тяпкой, а потом в дом, где угощал ее пряниками с чаем.

Во время чая, стыдясь и краснея, словно он делал что-то очень нехорошее, царь кроликов надевал ей на голову кокошник в пластмассовых жемчужинах – головной убор советской снегурочки. После этого он складывал руки на груди и начинал немузыкально напевать песню из мультфильма про волка и зайца:

– Расскажи, снегурочка, где была! Расскажи-ка, милая, как дела!

Иногда он просил ее надеть такое же серое в жемчужинах платьице, хранившееся у него вместе с кокошником с непонятной целью. Оно было велико Тане и пахло нафталином, но она соглашалась. Бывало и так, что он заводил музыку и просил ее потанцевать. Таня танцевать почти не умела, но Герасим Степанович всего-то хотел, чтобы она прошлась взад-вперед по комнате с белым платком в поднятой над головой руке.

Таня в те годы даже не подозревала о возможной опасности таких посиделок с пожилыми мужчинами, и ее родители, в общем, тоже. Дядя Герасим был другом дома и часто выпивал с отцом на праздники, так что Таня его не боялась.

Ничем недостойным или хотя бы двусмысленным эти игры с переодеваниями омрачены ни разу не были. Но глаза дяди Герасима временами начинали так странно блестеть, что Таня понимала – от нее исходит какая-то еще неясная ей самой сила, и сила эта смешно действует на людей.

Постепенно она стала догадываться, что все окружающие, кроме родителей, ценят ее на самом деле только за это непонятное качество, нестойкое и изменчивое, зависящее от множества обстоятельств. Словно бы она, Таня, была монетой, номинал которой мог меняться самым причудливым образом: без кокошника она была пятаком, а в кокошнике червонцем.

Эта же тема волновала всех остальных девочек. Ее иногда поднимали и на уроках.

Классная руководительница говорила о душевной красоте, невидимой глазу и значительно превосходящей привлекательность физическую, которая не так уж и важна («с лица воду не пить»).

Но при этом пить воду с ее собственного лица было опасно для жизни. Выщипанные в ниточку брови учительницы, жуткие лиловые тени на веках, карминовая помада на губах и прочие трогательно-беспомощные протезы этой самой физической привлекательности сообщали чуткому детскому уму, что взрослые опять врут.

Люди – это было ясно Тане еще с детского сада – имели товарную ценность, и даже в самых бескорыстных на первый взгляд дружеских отношениях как бы взаимно арендовали друг друга. Иногда они рассчитывались чем-то полезным, иногда собою.

Внутренняя красота, о которой говорила учительница, имела хождение, но спрос на нее был примерно такой же, как на елки после Нового года. Будь это иначе, на месте косметических кабинетов открывали бы салоны духа. А вот красоту внешнюю брали везде и сразу. Таня очень хорошо поняла, что нет ничего важнее этого загадочного невидимого кокошника, превращающего ее в снегурочку.

Опыт приходил быстро и часто бывал печален.

Сделать себя «красивее» было почти невозможно – чего не понимали не только безнадежные взрослые тетки, но и вполне вменяемые сверстницы.

Это доказывали собственные эксперименты с материнской косметикой. Раскрашенное и напудренное детское лицо вызывало смех и у взрослых, и у одноклассников. Зато в самые свои растрепанные и перепачканные минуты Таня нередко ловила на себе чужие глаза, полные памятного по дяде Герасиму кроличьего блеска, от которого так сладко и жутко делалось на душе…

Нет, красоту непросто было понять. Хотя каким-то таинственным законам она все же подчинялась.

Летом после шестого класса Таня наконец разгадала тайну. В потрепанной переводной книге, которую она читала на берегу моря, ей встретился древний афоризм: «красота в глазах смотрящего».

Ну конечно.

Это было так очевидно – и так невозможно понять самой! Красота была неуправляема просто потому, что не была ее собственным атрибутом или свойством – таким как загар, возраст, рост или цвет глаз. Нет, ее красота, как ни странно это звучало, была свойством тех людей, которым она нравилась.

Это не она, Таня, сама по себе была пятаком или червонцем. У нее не было никакого фиксированного номинала вообще. Но коллекционеры монет, населявшие мир, готовы были обменивать ее на разные суммы по непонятным для нее причинам. Повлиять на их выбор было трудно. Но на тех, кто принимал ее за червонец, она могла твердо рассчитывать.

К счастью, таких оказалось много: к монете «Таня» проявляли устойчивый интерес. В неформальном забеге школьных красавиц она год за годом приходила одной из первых.

Успех у сверстников, конечно, мало чего стоил – они были просто закомплексованные дурни. Но было много тайного, кредитоспособного и одновременно пугливого взрослого интереса.

Таня потеряла девственность после девятого класса, в том же приморском поселке, где когда-то прочла про глаза смотрящего и зарождающуюся в них красоту.

Это случилось после выпитой на двоих бутылки сухого – и было довольно нелепо, хоть и познавательно. Еще это было больно. Ее бойфренд (местный парень с темными усами, напоминавший ей мавра) непременно хотел воплотить в жизнь все порнографические клише и шаблоны, и Таня не особенно возражала, поскольку много раз видела на разных экранах тот же самый набор процедур. То, что в жизни все немного по-другому, понять она еще не успела.

Роман с юсатым ужанином, как она один раз смешно оговорилась, продолжался месяц. Таня выяснила много нового о вселенной Дж. Р. Р. Толкиена и хорошо ознакомилась наконец с живущим в вечной тьме ужом, о котором столько шептались девчонки.

Мавр катал ее по морю на ветхой моторной лодке – Таня все время боялась пораниться о лежащий на ее днище якорь, похожий на обоюдоострый пыточный крюк с боковыми цеплялками для кишок. Этот жуткий сверкающий инструмент все время напоминал ей о первом любовном опыте, поэтому морские прогулки выходили очень сексуальными.

Тетка, у которой она жила, догадывалась о происходящем, но вела себя деликатно и в чужие дела не лезла.

– Твой первый тать, – сказала она с ухмылкой.

– Почему тать? – не поняла Таня.

– Ну ты же Татьяна. Значит, твой ухажер – тать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация