И вот теперь, когда сосед скончался, беспокойство в душе Анны Павловны достигло невероятного градуса.
Она никак не могла примириться с тем, что в пустой соседской квартире пропадают без всякой пользы два таких замечательных предмета.
«Ведь у него нет никакой родни, – думала Анна Павловна, помешивая пшенную кашу в своей обыкновенной, заурядной кастрюльке. – Ведь пропадут вещи ни за грош, ни за копейку! Заберет их какая-нибудь шантрапа! Либо участковый мент прихватит, либо вовсе какой случайный человек…»
От таких мыслей Анна Павловна плохо спала, утратила аппетит (который у нее всегда был отменным) и без всякого удовольствия смотрела свой любимый сериал «Пучина страсти».
В конце концов она решилась на трудный и рискованный шаг – проникнуть в квартиру соседа и завладеть желанными предметами домашнего обихода.
Конечно, это было опасно – можно было нарваться на полицию, но, как говорят, охота пуще неволи. Заодно и тонометр японский поищет, все-таки доброе дело сделает. И то сказать – Лариса эта по виду женщина небогатая, что деньги-то зря на новый тратить. От хорошей-то жизни по домам с уколами бегать не станешь…
Убедив себя, что действует исключительно в интересах медсестры, Анна Павловна достала из кухонного ящика запасные ключи от соседской квартиры, выглянула в глазок и, убедившись, что на лестнице нет ни одной живой души, выскользнула на площадку и остановилась перед соседней дверью.
На дверь была прилеплена полоска бумаги с лиловой полицейской печатью. Это было неприятно, но не то чтобы непреодолимо: Анна Павловна через дверной глазок собственными глазами видела, как полицейский чин, которому понадобилось войти в квартиру, отколупывал эту бумажку ногтем, а потом приклеивал ее на прежнее место, просто послюнив ее. А мы чем хуже?
Соседка поступила так же – подцепила бумажку за край, отодрала от косяка и открыла дверь своими ключами. При этом сердце ее тревожно забилось, она ощутила себя преступницей, но вспомнила чайник и кастрюлю и решила не отступать.
Проникнув внутрь и осторожно прикрыв за собой дверь, Анна Павловна огляделась.
В квартире соседа она бывала неоднократно, но сейчас эта квартира показалась ей какой-то незнакомой и опасной. Рассохшийся паркет потрескивал, водопроводные трубы издавали странные звуки, подобные ночным голосам африканской саванны (где Анна Павловна, разумеется, никогда не бывала), а из комнаты покойного соседа доносилось какое-то подозрительное постукивание.
Анна Павловна несколько оробела и застыла перед дверью, думая, не вернуться ли от греха домой. Тем более что до начала любимого сериала оставалось всего полчаса.
Но из прихожей хорошо просматривалась кухня, и Анна Павловна увидела тот самый восхитительный чайник, предмет своих затаенных мечтаний и ночных грез.
Это решило дело.
Она сделала несколько шагов, вошла на кухню, подхватила чайник и отнесла его в прихожую, затем вернулась на кухню, нашла удивительную кастрюлю и присоединила к своей добыче.
В прихожей она снова немного задержалась.
Нести одновременно чайник и кастрюлю было несподручно, опять же, если вдруг встретится на площадке кто-то из соседей, объяснить им, почему она несет из соседской квартиры ценную бытовую технику, будет весьма затруднительно.
Тут Анна Павловна вспомнила, что у покойного Ильи Васильевича имелась замечательно удобная кожаная сумка. В эту сумку вполне поместилась бы вся добыча, кроме того, сама эта сумка тоже, несомненно, представляла определенный интерес.
Последний раз, когда Анна Павловна была в квартире у соседа, эта сумка почему-то находилась у него в комнате, которую Илья Васильевич называл кабинетом.
Анна Павловна собрала всю свою решимость, пересекла коридор, толкнула дверь кабинета и переступила порог…
И только сделав второй шаг, увидела в кабинете покойного соседа незнакомого человека.
Человек этот рылся в ящике письменного стола.
Услышав скрип двери, он обернулся.
Это был высокий, удивительно худой мужчина в черном костюме, с выбритой наголо головой и очень темными, глубоко посаженными пронзительными глазами.
В первый момент Анна Павловна возмутилась.
Что этот посторонний человек делает в квартире Ильи Васильевича? По какому праву он тут хозяйничает?
То, что он не из полиции и не из других официальных органов, было для Анны Павловны очевидно. Внешность у него была такая – совершенно неофициальная. Более того, очень подозрительная внешность.
То, что она и сама проникла в квартиру без всякого на то права, преступно оторвав бумажку с печатью, Анна Павловна как-то не приняла во внимание.
В общем, она строгим голосом спросила незнакомца:
– Это что вы тут делаете?
Он ей ничего не ответил, но быстрым и незаметным движением переместился от письменного стола на середину комнаты, оказавшись в двух шагах от Анны Павловны.
Бесшумность и быстрота незнакомца произвели на старуху сильное и неприятное впечатление, и на смену первоначальному возмущению пришел страх. Она внезапно осознала, что находится в этой квартире наедине с опасным и подозрительным человеком и, в случае чего, ей не на кого рассчитывать.
Совершенно другим тоном она проговорила:
– А, вы тут занимаетесь… ну, занимайтесь, я вам не буду мешать… – и попятилась, надеясь выскользнуть в коридор и быстренько сбежать из чужой квартиры, прихватив по дороге чайник и кастрюлю.
Однако бритоголовый незнакомец еще одним неуловимым движением переместился, оказавшись между Анной Павловной и дверью кабинета, и только тогда заговорил:
– Шляешься тут? Вынюхиваешь? Подбираешь, что плохо лежит?
Анна Павловна подумала, что черт с ними, с чайником и даже с кастрюлей, а хорошо бы просто унести отсюда ноги и оказаться у себя, в своей собственной квартире, перед своим телевизором, по которому как раз должны показывать любимую «Пучину страсти».
Но у незнакомца были на ее счет совсем другие планы.
Он схватил Анну Павловну левой рукой за лацканы фланелевого халата, сильно встряхнул и прошипел:
– Так это ты ее прихватила?
– Кого… ее?.. – пролепетала женщина слабым голосом, чувствуя, как по всему телу разливается волна отвратительной слабости.
– Ты дурочку не валяй! – шипел злодей, сверля ее холодными пронзительными глазами. – Ты, признавайся, взяла?
– Вы про кастрюльку? – забормотала Анна Павловна. – Да я ее и унести-то не успела, она в прихожей стоит… ежели она вам нужна, так пожалуйста, я не возражаю…
– Еще бы ты, жаба, возражала! – рявкнул бритоголовый и тут же спохватился: – Какая, к черту, кастрюлька? На черта мне твоя кастрюлька? Я тебя разве про кастрюльку спрашиваю?
– А… про что? – растерянно пролепетала женщина. – Кроме кастрюльки, я ничего… никогда…
