Что вам это принесет? Большее счастье! Большее
удовлетворение, вы сможете гордиться собой! Аристотель назвал такое поведение
«просвещенным эгоизмом». Заратуштра сказал: «Делать добро другим — не
обязанность. Это — радость, ибо это улучшает здоровье и увеличивает счастье». А
Бенджамин Франклин резюмировал это очень просто. «Когда вы делаете добро
другим, сказал он, — вы в первую очередь делаете добро себе».
«По моему мнению, — пишет Генри С. Линк, директор Центра
психологической службы в Нью-Йорке, — ни одно открытие современной психологии
не является таким важным, как научное доказательство необходимости
самопожертвования или дисциплины для самореализации и счастья».
Забота о других не только отвлекает вас от беспокойства о
себе; она также поможет вам приобрести много друзей и получить массу
удовольствий в жизни. Каким образом? С таким вопросом я однажды обратился к
профессору Йельского университета Уильяму Лайону Фелпсу. Вот что он ответил
мне:
«Когда я прихожу в отель, в парикмахерскую или в магазин, я
обязательно говорю что-нибудь приятное всем, кого я встречаю. Я стараюсь
каждому сказать то, что выделяет его как личность, чтобы он не чувствовал себя
просто винтиком в машине. Иногда я делаю комплименты обслуживающей меня
продавщице в магазине. Я выражаю свое восхищение ее красивыми глазами или
волосами. Я спрашиваю парикмахера, не устает ли он целый день стоять на ногах.
Кроме того, я интересуюсь, как он стал парикмахером, сколько лет он работает и
сколько шевелюр ему удалось привести в порядок за это время. Я помогаю ему
сосчитать это. Я заметил, что проявление интереса заставляет человека сиять от
счастья. Я жму руку носильщика, который принес мой саквояж. Это создает у него
хорошее настроение и бодрость на весь день. Однажды в исключительно жаркий
летний день я зашел позавтракать в вагон-ресторан железнодорожного экспресса.
Переполненный вагон казался раскаленной печью, а обслуживание пассажиров
происходило очень медленно. Когда, наконец, официант подал мне меню, я сказал
ему: „Поварам, работающим в раскаленной от жары кухне, сегодня приходится очень
тяжело“. Официант сначала начал ругаться. Он говорил обиженным тоном. Сначала
мне показалось, что он сердится. „Милостивый, всемогущий боже, — воскликнул он.
— Люди приходят к нам и постоянно жалуются на еду. Они недовольны медленным
обслуживанием и ворчат по поводу жары и высоких цен. Я уже девятнадцать лет
выслушиваю эти жалобы. Вы первый и единственный человек, выразивший
человеческое сочувствие поварам, работающим у раскаленной плиты. Я молю бога,
чтобы нам попадалось как можно больше таких пассажиров“.
Официант был потрясен, потому что я по-человечески отнесся к
неграм-поварам. Я смотрел на них, как на живых людей, а не как на винтики в
сложном механизме железной дороги». «Люди нуждаются, продолжал профессор Фелпс,
— хотя бы в небольшом человеческом внимании к себе. Когда я иду по улице и вижу
человека с красивой собакой, я обязательно выражаю свое восхищение ею. Пройдя
немного вперед, я оглядываюсь и часто вижу, как он ласкает ее. Мое восхищение
ее красотой усиливает его любовь к ней.
Однажды в Англии я встретил пастуха с огромной умной
овчаркой. Я любовался ее красотой и сказал об этом пастуху. Я попросил его
рассказать мне, как он воспитывал собаку. Когда я отошел на некоторое
расстояние и оглянулся через плечо, то увидел, как собака встала на задние
лапы, положив передние на плечи пастуху, который ласкал ее. То, что я проявил
интерес к пастуху и к его собаке, сделало пастуха счастливым. Я также сделал
счастливыми собаку и себя».
Вы можете представить себе, чтобы человек, который
благодарит носильщика, пожимая ему руку, выражает свое сочувствие поварам,
работающим в раскаленной от жары кухне, и восхищается собаками незнакомых людей
на улице, был мрачным и обеспокоенным? Разве такой человек нуждается в помощи
психиатра? Разумеется, нет. Китайская пословица гласит: «Ароматом роз всегда
веет от руки, которая их дарит».
Если вы мужчина, то пропустите следующий абзац. Он не
заинтересует вас. В этом абзаце рассказывается о том, как обеспокоенная,
несчастная девушка сумела покорить сердца нескольких молодых людей. Все они
сделали ей предложение. Сейчас эта девушка стала бабушкой. Несколько лет назад
я остановился в доме, где она жила с мужем. Я должен был выступить с лекцией в
их городе. На следующее утро она отвезла меня на автомобиле на станцию, где я
собирался сесть на поезд, следующий в Нью-Йорк. Мы проехали около пятидесяти
миль, и по дороге между нами завязался разговор о том, как завоевывать друзей.
Моя спутница сказала: «Мистер Карнеги, я собираюсь что-то рассказать вам. Я еще
никому в этом не признавалась, даже своему мужу». (Между прочим, этот рассказ
будет не таким интересным, как вы, по всей вероятности, предполагаете.) Она
рассказала, что воспитывалась в семье, принадлежавшей к высшему обществу
Филадельфии. «Трагедией моего детства и юности, — сказала она, — была бедность.
Мы никогда не могли устраивать такие приемы, как другие девушки моего круга. У
меня никогда не было эффектных платьев. Я подолгу носила одни и те же вещи,
вырастала из них. Они плохо сидели на мне и были старомодны. Я была настолько
унижена и мне было так стыдно, что я часто плакала по ночам. Наконец, в порыве
крайнего отчаяния, меня осенило. Я решила всегда спрашивать своих кавалеров на
вечерах о том, что им довелось пережить, об их взглядах на жизнь и планах на
будущее. Я задавала эти вопросы не потому, что меня особенно интересовали
ответы. Я делала это только для того, чтобы отвлечь их внимание от моего
старомодного платья. Однако произошла странная вещь: чем больше я слушала
рассказы этих молодых людей о себе и чем больше узнавала об их жизни, тем
интереснее мне становилось беседовать с ними. Я так глубоко заинтересовалась,
что нередко сама забывала о недостатках своего туалета. Но меня больше всего
поражало следующее: поскольку я была хорошей слушательницей и поощряла молодых
людей рассказывать о себе, они чувствовали себя счастливыми, и постепенно я
стала пользоваться самым большим успехом среди своих сверстниц, и трое молодых
людей сделали мне предложение».
(Девушки, учитесь завоевывать сердца молодых людей.)
Наверняка некоторые из тех, кто читает данную главу, скажут:
«Вся эта болтовня об интересе к окружающим — сплошная чушь! Бессмысленные
религиозные бредни! Мне это все не подходит! Мне надо зарабатывать деньги,
чтобы кошелек не был пустым. Я намерен брать от жизни все — и при том сейчас, —
и к черту все это переливание из пустого в порожнее!»
Ну что же, если у вас такое мнение, вы имеете на это право,
но, если вы правы, в таком случае все великие философы и вероучители с самого
начала письменной истории человечества — Христос, Конфуций, Будда, Платон,
Аристотель, Сократ, святой Франциск — глубоко ошибались. Но поскольку вы можете
презрительно усмехнуться, если речь пойдет об учениях религиозных мыслителей,
обратимся за советом к атеистам. Попробуем обратиться за советом к самому
знаменитому американскому атеисту двадцатого века — Теодору Драйзеру. Драйзер
высмеивал все религии, как сказки, и считал, что жизнь — это «повесть, которую
пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла».
[16]
Однако
Драйзер восхищался одной великой заповедью Христа — заповедью о служении
другим. «Для того, чтобы он (человек) мог получить хоть какую-то радость на
отведенном ему коротком отрезке пути, — говорит Драйзер, — он должен думать и
составлять планы, как улучшить положение не только для себя, но и для других,
поскольку радость, испытываемая им самим, зависит от того, насколько он
радуется за других и насколько другие радуются за него».
